МИР БЕЗ ДОСТОЕВСКОГО, МОРА И МИКЕЛАНДЖЕЛО

Бедные люди... Бедные люди не только те, кто собирался запретить автора "Бедных людей". Вообще - бедные люди. Потому что оказалось, что великий крах всех иллюзий переживаем не только мы, армяне.

...А ВСЕ-ТАКИ ИНТЕРЕСНО - ПОЧЕМУ В КАКИХ-ТО СВЕТЛЫХ ЕВРОПЕЙСКИХ ГОЛОВАХ возникла идея из всего наследия великой русской литературы запретить к преподаванию именно Достоевского? Это, что, такая запоздалая месть за то, что утверждалось десятилетиями, - множество европейских писателей вышли из прозы Федора Михайловича, как множество русских - из гоголевской "Шинели"? Или просто главный тезис великого русского писателя о счастье мира, которое не стоит слезы замученного ребеночка, стал нестерпимо неактуален?

Терпят крах идеи нормы и человечности. Потому что христианство, которое мы так любим ставить во главу угла, прежде всего человечно, что бы ни врали в свое оправдание противники гуманизма и сторонники Великой Идеи. Великая Идея горизонтального, прозрачного и политкорректного мира, в котором все ценности равны, облажалась, можно сказать, во всемирном масштабе и на глазах всего удивленного мира. Одновременно, как мыльный пузырь, лопнул основной постулат европейского менталитета, которым там гордились они и которому так завидовали мы - недопустимость "коллективной ответственности".

Два дня назад погнали с Недели моды в Париже Валентина Юдашкина. "Уберите его немедленно!", - распорядился глава федерации Высокой моды Ральф Толедано. До этого были российские студенты, оптом исключенные из европейских университетов. Были онкобольные дети, которым было отказано в лечении. Были паралимпийцы, люди с ограниченными возможностями тела и неограниченными возможностями воли, которых не совсем выкинули из турниров, но практически объявили маргиналами. Об идеологически неблагонадежных кошках, не допущенных на выставку и говорить нечего - это уже стало мэмом.

Когда-то почти одновременно Томас Мор в Британии, Франсуа Рабле во Франции, Эразм Роттердамский в Германии писали свои утопии о прекрасном мироустройстве. Писали в ответ на то, что начал разваливаться универсальный проект бытия, построенный на идее христианства, исчезло единство цели, был утрачен общий план развития европейского мира, который еще великий Платон именовал эйдосом и который содержал единое для всех нравственное начало. И в этот самый момент истории, а этот миг страшен тем, что утерян моральный абсолют, появляются Эразм Роттердамский, Томас Мор и Франсуа Рабле.

Трудно назвать факт, поражающий воображение больше, чем то простое сведение, что Микеланджело, Леонардо, Рафаэль и Ботичелли жили одновременно в одной и той же стране, причем практически соседствовали. Однако это было именно так. Флорентийские мудрецы называли себя «гуманистами», то есть они утверждали, что существует «совершенный человек», который воплощает Вселенную, которую изобразил на потолке Сикстинской капеллы Микеланджело.

Можно до бесконечности множить имена великих европейских гуманистов и проповедников человечности. А вместо этого приходится констатировать, что именно в Европе и США возник социально-политический термин "cancel culture", культура отмены, или культура исключения - современная форма остракизма, кампания по осуждению и травле, при которой человек или группа людей лишаются поддержки и подвергаются осуждению в социальных или профессиональных сообществах как в онлайн-среде и в социальных медиа, так и в реальном мире.

ВПРОЧЕМ, НИЧЕГО НОВОГО. КОЛЕСО ИСТОРИИ ДВИЖЕТСЯ ПО НАЕЗЖЕННОЙ КОЛЕЕ. Так кончался век XIX. Эстетизм и декаданс владели миром, безнадежно его компрометируя и постепенно протаптывая дорожку будущим тоталитаризмам. Эстет торил дорогу варвару. Так кончался век XX и начинался XXI - новая этика, интеллектуальные спекулянты, посягающие на здоровые основы бытия, засилье и всевластье меньшинств, свобода априорно циничного и презрительного отношения к любым традиционным ценностям. Впрочем, нам только казалось, что речь о борьбе ценностей, о тех тонких и главных вещах, которые в прагматическом аспекте вроде бы совершенно бесполезны. В реальности речь идет всегда и только о цене...

Мы знаем, какие уродливые формы принимает необдуманное стремление к «свободе», мы знаем, как свобода начальства подменяет свободу рядового гражданина, а рядового гражданина убеждают в том, что начальство говорит его устами. Это распространенная практика.

Но есть вещи, которые суть наших изначальных конвенций с миром, и нарушение этих изначальных конвенций ни к чему хорошему не ведет. И не все спишет геополитика. И отказ в лечении смертельно больного ребенка - это уже не нарушение клятвы Гиппократа. Это современная форма остракизма имманентных фундаментальных ценностей человеческого бытия. Впрочем, как и попытка запретить Достоевского - великого русского писателя, настаивающего на том, что все счастья мира не стоит слезы одного замученного ребеночка.