НАВЕРНОЕ, РОДИЛАСЬ ПЕДАГОГОМ

Годы идут, подводишь итоги своей жизни, а в памяти постоянно то, с чего ты начинал. А начинал я с обучения в пединституте им. В. Я. Брюсова в далекие 70-е годы прошлого века. Теперь это лингвистический университет в Ереване. Там поменялось все. В те годы были другие требования, другие педагоги. Среди этих педагогов человек, под руководством которого все мы проучились и проработали долгое время.

РЕЧЬ О БЕЛЛЕ МАРКОВНЕ ЕСАДЖАНЯН. Когда мы поступили учиться, она была проректором, и некоторые из нас сдавали ей курсовые работы. Затем завертелась жизнь. Беллу Есаджанян избрали завкафедрой русского языка и методики его преподавания в Ереванский институт имени Хачатура Абовяна. Я был приглашен на нижние чины - лаборантом. Белла Марковна была солидным профессором с кучей научных трудов по методике. Вообще, каждый твой преподаватель после того, как ты ему сдашь все экзаменационные долги, становится лучшим старшим другом. У меня такими были Алла Брониславовна Кузьминская, Лариса Ашотовна Исаакян, Эдуард Александрович Григорян. Последнему кроме «монофтонгизации дифтонгов» я отвечал целую речь на старославянском языке.

Языка я, конечно, не знал, но меня выручило прежнее совместное проживание с украинцами и белорусами и долгое общение с поляками. Говоря о монофтонгизации дифтонгов, я иронизирую сам над собой. На первом курсе, в годы своего безмятежного студентствования, я немного легкомысленно отнесся к старославянскому языку. Перед новогодними экзаменами открываю перечень билетов, а там «монофтонгизация дифтонгов»! Бррррр!.. Это еще что такое! Оказывается, не очень трудно, если проживал с украинцами и поляками. И в фонетике Эдуард Александрович меня порядочно поднатаскал. Правда, в конце разочаровал, сказав, что старославянским в мире владеют всего два-три человека. Я навыучивал старославянских слов по словарю, потом перешел на древнерусский. Меня интересовала определенная лексика. Например, я узнал, что слово кощей означает раб. Помню, встретившись после лет разлуки с одноклассниками, начал с юморком произносить тост:

Не лепо ли ны бяшеть, братие…

Все подумали, что это по-армянски и попросили перевести. Я закончил:

 Начати старыми словеси… Вообще-то, это по-русски.

Позже, имея неплохую педагогическую практику, я говорил своим студентам: сказанное преподавателем вам может пригодиться лет через пятнадцать, когда вы об этом совсем думать не будете.

Белла Марковна никогда не навязывала своих знаний. Но попробуй не ответь! Через много лет мне это пригодилось. Через много лет – потому что я начал профессионально работать под руководством тогда профессора педагогики и методики преподавания, завкафедрой русского языка Беллы Марковны Есаджанян. До этого была хорошая закалка в школе, откуда я ушел из замдиректоров.

БУДУЧИ УЖЕ УСТОЯВШИМСЯ И ОПЫТНЫМ УЧЕНЫМ, БЕЛЛА МАРКОВНА, на первый взгляд, как будто бы равнодушно относилась к своей административной работе. На самом деле она была очень внимательна и очень рационально относилась к времени – важная черта для человека, мозг которого никогда не отдыхает.

Белла Марковна пришла в науку еще в молодости. Она ее любила. Путь в науку, как у всех ученых, был тернистым. Да и век, который мы изжили, радостями не баловал. Закончилось тем, что и наука полюбила Беллу Марковну. Она – автор бесчисленных учебников и пособий. Все это посвящено методике преподавания русского языка. За все эти годы громы и молнии не раз проносились над головой академика. Но она твердо знала одно – она знала, что она защищает и как это нужно защищать.

Белла Марковна часто бывала в школе, слушала учителей русского языка. Бедные дети! Когда кто-нибудь приходит слушать урок, они думают, что слушают их. Оказывается, слушают учителя. А нам, педагогам вуза, вообще приходилось быть осторожными. На кафедре работали именитые ученые. У каждого имелся свой метод воздействия на студента. Белла Марковна могла без зазрения совести взять с собой именитого и неименитого и отправиться слушать практические занятия к самому именитому.

Асы-методисты были разные, и подход к обучаемому тоже разнился. Например, Армен Иванович Агулян привлекал студенчество своей начитанностью, и студенты за ним ходили толпами по институтским коридорам. Гаянэ Гегамовна Шахкамян блистала знаниями, и ее побаивались. Были люди, которые просто приходили «отбарабанить» свое время. Тогда Белла Марковна включала четвертую скорость: все на кафедре должны были заниматься какой-то методической деятельностью. Она вызывала к себе каждого и давала определенное задание. Секрет заключался в том, что Белла Марковна не забывала, кто и чем должен был заниматься.

Руководить кафедрой, на которой трудятся почти 70 преподавателей и лаборантов – дело нелегкое. Пединститут был огромен и уровень обучения в нем очень высок, один из лучших вузов СССР. Преподаватель вуза, даже лаборант, - это не мальчишка с улицы. У него знания, у него чувство собственного достоинства, у него свои попытки развить науку в себе. Белла Марковна уважала каждого как личность. Никакой нынешний управленческий вуз такого кадра не воспитает… Белла Марковна никогда не играла в демократию. Она просто была демократом. Под чутким руководством авторитета знаний. На кафедре про нее однажды шепотком сказали: «Мудра, как змея!», потому что она очень спокойно уладила конфликт, возникший на пустом месте. Не знаю, кто сказал это, но повторяли все. Ее ум быстро оценивал, стоящие ли вещи говорятся. И не бывало, чтобы она отвергла чей-нибудь творчески научный почин. Кафедра целый день напоминала муравейник.

Читатели всегда жалуются, что тексты Тер-Татевосяна тяжелы на восприятие. Побеседовали бы вы полчаса с Беллой Марковной, которая говорит о самых простых вещах, но какими словами, вы бы узнали кузькину мать! Монофтонгизация дифтонгов вам покажется простой, как три копейки. Вместе с тем Белла Марковна всегда обладала чувством юмора. Если случалось что-нибудь не так, требовался третейский судья ситуации, Белла Марковна покидала свой кабинет и приходила на кафедру.

- Господи ж ты ж боже мой! – шутливо говорила она с украинским прижекиваньем, по-одесски. – Что тут такое могло случиться, что поправить нельзя?

И ситуация быстро приходила в норму, все успокаивалось.

НА КАФЕДРЕ БЕЛЛЫ МАРКОВНЫ НЕВОЗМОЖНО БЫЛО РАБОТАТЬ, ЧТОБЫ не заниматься какими-нибудь научно-методическими изысканиями. Активность обязательно должна была быть заметной. Особенно нашему Учителю нравился ажиотаж подготовки к занятию. Институт располагал многими зданиями, и наши преподаватели по утрам не отмечались на кафедре, а прямо шли к своим корпусам. Белла Марковна находила время всех навестить, спросить о проблемах. А на заседаниях кафедры вдруг выяснялось, что заведующая хорошо помнит, кто каким заданием был осчастливлен.

На самом деле Белла Марковна навязчива не была. Просто ни один член коллектива не мог похвастаться тем, что ему удалось схалтурить. Творчество в нашей работе присутствовало каждый день. Особенно уделялось внимание техническим средствам обучения. Тут уж доставалось всем. Белла Марковна вырастила плеяду не только преподавателей русского языка в армянской школе, но и плеяду молодых ученых, которые теперь реализуют свой потенциал в учебных заведениях, министерствах, ведомствах, работают в сферах экономики и спасательных службах. Вот такие у нас ученые. Большинство из них со студенческой скамьи являются учениками Беллы Марковны. Белла Марковна всегда опиралась на ученые кадры своей кафедры – Гаянэ Гегамовну Шахкамян, Светлану Владимировну Адамову, Ольгу Петровну Шарикову. Эти кадры всегда стеной стояли за ней. Вообще на кафедре сложилась мягкая, очень удобная атмосфера. Рабочий уют кафедры был настолько высок, что никто не спешил ее покидать после занятий.

Кафедра регулярно получала учебники и учебные пособия из министерства, но и сама являлась инициатором и автором большого количества учебных пособий и даже учебников для школ. К написанию учебников привлекались известные ученые республики, а к практическим работам в разделах и работники кафедры. И мои художественные тексты детских рассказов несколько раз входили в учебники. Белла Марковна как будто бы и не замечала текущей жизни кафедры. На самом деле она бывала осведомлена обо всем. Однажды в беседе со мной сказала:

- Как же ты будешь руководить ученым человеком, если ты о нем ничего не знаешь?

И, конечно, высокая осторожность в подходе к любому вопросу, даже к коллективному письму в Политбюро ЦК КПСС, которое мы по ученой наивности однажды отправляли в Москву Горбачеву. Больше всего Беллу Марковну всегда отличала внимательность при трезвом осуждении, хладнокровие, доброжелательность. Такими качествами одновременно нужно уметь обладать.

Учитель и вообще интеллигент ценен тем, что всегда стабилен в своем отношении к жизни и обществу. Белла Марковна в семье - то же самое, что и в обществе: внимательная, подвижная, с отличным багажом в памяти кому и что она обещала и выполнила или не успела. Любимцем в семье был внучок, которого она любовно называла Рубоша. Видимо, Рубен. Этот парень для бабушки делал все и вообще был очень развитым. Помню, он даже дома издавал семейный литературный журнал. Отлично владел компьютером. Когда говорят «профессор», имеют в виду определенную научно-социальную среду. Когда говорят «академик», представляют себе ученого сухаря, корпящего над бумагами. Ничего этого о нашем Учителе сказать нельзя. Она не преувеличивает своего значения, но цену себе знает.

ДЕД БЕЛЛЫ МАРКОВНЫ, ПО ЕЕ РАССКАЗУ, БЫЛ КОРЕННОЙ АХАЛКАЛАКЕЦ, не из волны беженцев 1915 года от резни в Турции. Он владел мельницей, всегда помогал мукой нуждающимся, за что и был прозван Есаджан. Есаджан породил семь дочерей и одного сына. Бабушка происходила из известных в ахалкалакском крае Шахпаронянов. Это была интеллигентская семья с высоким потенциалом грамотности. Отец бабушки был учителем в селе Бзавет. В 1903 году их выселили из Бзавета (не уточнено, почему, но скорее всего за революционную настроенность семьи). Они оказались на улице с маленьким Марком на руках. Дядя их, Степан, решил добраться до Владивостока. Но средств на дорогу было мало. Они добрались до Иркутска и там остановились. Скоро в Иркутск перебрался и дядя Степан. Унего тоже было семь дочерей и один сын.

Дядя решил отдать Марка учиться в гимназию, но Марк плохо владел русским языком, его не приняли. Тогда его отдали в коммерческое училище. Потом он поступил в Томский политехнический институт. Не доучившись, вернулся в Иркутск и пошел учиться на доктора. На этом же курсе учился брат его будущей жены. Марк стал доктором.

В 30-е годы армянская интеллигенция России стала съезжаться в Ереван. Как говорит Белла Марковна, «отца тоже заел патриотизм». Он написал письмо, хотел быть полезным Армении. Семья переехала в 1931 году. Марка направили в больницу Караклиса (Ванадзор). Потом он переехал в «пыльный» Ереван. Просил работы в хирургическом отделении. Его послали в Гюмри, и он там проработал 45 лет. Сделал много уникальных операций.

«У меня, кстати, есть «медаль за доблестный труд в годы Великой отечественной войны», - рассказывает Белла Марковна. – Во время войны приходили эшелоны с ранеными, и раненые поступали в госпиталь к отцу. Мама моя, (Е. И. Чистякова), заполняла истории болезни. Я помогала. В 1946 году меня вызвали в горком и вручили медаль».

Мы взяли в скобки имя-отчество мамы Беллы Марковны, потому что я записал это как услышал. Оказалось, меня ввели в заблуждение. Женщину звали по-другому. Варвара Юрьевна Калашян (дочь Беллы Марковны) указала мне на две ошибки в тексте: во-первых, женщину, как мы сказали, звали не так, во-вторых, при публикации имя нашей героини было записано как «Бэлла Марковна». Я напомнил Варваре, что есть два варианта – первый это имя божества Вавилонии «Бэла Мардука», второй – корень французского слова belle, что означает « прекрасная». «Мне имя дано вот по этому варианту», - сказала Белла Марковна.

Но Беллу Марковну ждала и другая медаль.

- Я закончила школу с золотой медалью. – Поступила в университет на факультет восточных языков. А сестра к этому времени жила в Ростове. Я отправилась к ней и стала там учиться на факультете славянских языков. Это уже потом я избрала русский. Я не училась ни в аспирантуре, ни в докторантуре. Все делала сама. В Ленинаканском (Гюмрийском теперь) пединституте проработала восемь лет. Один из преподавателей посоветовал мне написать и защитить диссертацию и познакомил меня с Араратом Гарибяном (известный лингвист) В это время стал выходить журнал «Русский язык в армянской школе». В редакции я познакомилась с Рафаэлом Леонтьевичем Мелкумяном. Это был первый русист Армении. Он и подсказал мне, как действовать дальше.

БИОГРАФИЯ БЕЛЛЫ МАРКОВНЫ – ЭТО ВООБЩЕ ЦЕННЫЙ МАТЕРИАЛ О СТАНОВЛЕНИИ РУСИСТИКИ В АРМЕНИИ. Она не только лично прошла все этапы этого становления, но и была знакома со всеми, кто этим занимался.

- Кандидатскую диссертацию я защитила в 1960 году, - продолжала Белла Марковна. – В 1961 году открылся Брюсовский институт, и я пошла туда работать. Практически, я – один из первых в СССР специалистов по методике преподавания русского языка в национальной школе. Докторскую защитила в 1970 году. Процесс был достаточно длинным. Это только в пересказе так коротко. В Москве по инстанциям пришлось побегать.

Процесс становления ученого Беллы Марковны Есаджанян начинался еще со скамьи студентки Ростовского университета, где ректором был сын известного советского государственного деятеля Жданова. Он никак не мог выговорить фамилию Беллы Марковны и всегда смеялся. С тех пор Белла Марковна отдала себя не столько лингвистике, сколько методике преподавания языка, чтобы одно с другим сходилось.

Белла Марковна была настолько же щепетильна в знаниях и в работе, насколько проста в быту. У нее уже росли внуки и правнуки, она любила, чтобы вокруг была возня. Несмотря на свою ученую занятость, она была женщиной очага. Незадолго до этого, когда (Е. И. Чистякова), то есть мама еще была жива, мне довелось быть в семье Калашян на обеде. Подавали любимое блюдо всех мужчин мира – жареную картошку. (Е.И.) внесла в столовую блюдо с картофелем. Блюдо было нелегким, и, помню, я поднялся, чтобы помочь престарелой женщине. Белла Марковна остановила меня:

- Нет, нет, нет, она должна сама, а то обидится.

ТО ЕСТЬ (Е.И.) ПОСТОЯННО ПОЛУЧАЛА ВОЗМОЖНОСТЬ РЕАЛИЗОВАТЬ СЕБЯ КАК ЛИЧНОСТЬ. Это касалось и других аспектов ее хозяйствования. Белла Марковна, встречая гостей, могла подняться и отправиться на кухню готовить кофе, если кто-нибудь вызывался помочь – отказывалась. Осведомленная во всех сферах жизни – и в научной, и в бытовой, она всегда являлась прекрасным собеседником. Даже после постигшего ее инфаркта и смерти Юрия Аркадьевича она старалась хранить образ жизни в доме таким, каким он был. Юрий Аркадьевич курил, и Белла Марковна не запрещала курить при себе. Правда, этого никто не делал.

Белла Марковна никогда себе не позволяла отстать ни в научной, ни в научно-политической жизни. Ее дни постоянно проходили то в присутствии на чьей-нибудь защите диссертации, то в участии в научной конференции, то на научном семинаре, то на такой презентации книг писателя, какая была у меня. Презентация моих книг проходила в зале Российского центра науки и культуры. Организовала ее известный культуролог Эмма Арамовна Будагян. Белла Марковна до этого прочла уже все, что я представлял, и, пожалуй, сидела в зале единственная осведомленная. Иногда она прерывала выступающих репликами, которые, кстати, все были в мою пользу. В конце, наслушавшись, откинула на сиденье шаль и сказала:

- Все! Пошла я выступать!

Выступление Беллы Марковны зафиксировала журналистка Ольга Аракелян. Ее выступление потом передавалось по радио.

Выясняется, что для Беллы Есаджанян любая аудитория - все равно, что кафедра в большой аудитории. В первой части предложения мы под аудиторией понимали людей. Она не стеснялась высказать свое мнение и никогда не сомневалась, что права. Ее ум и речь всегда были логичны, а мнение принципиально справедливым. В этот раз она согласилась, что я достиг своей цели в исторических романах - показать правду, какой бы она ни была. Мне об этом же сказала и Гаянэ Гегамовна Шахкамян. Мнение обеих я ценю. Но во время легкого фуршета Белла Марковна выглядела совсем другим человеком – не авторитетным профессором и ученым, а простой гостьей, сквозь скептицизм которой проглядывала тонкая шутка грамотного человека.

Юрий Аркадьевич Калашян, супруг Беллы Марковны, занимал в доме свое особое, ценное место. Историю их знакомства Белла Марковна не скрывала. В молодые годы, когда она по окончании ростовского вуза вернулась в Ленинакан, оказалась там единственным специалистом-русистом в институте. «Такая была обстановка, - рассказала профессор, - что я там преподавала все. И меня пригласили в воинские части читать лекции по русской литературе. А Юра в то время работал в воинской части завклубом. Вот так мы и познакомились. А потом была история с 1200-никами. Ты, может быть, не знаешь, что это такое. 1200 человек уволили из армии с правом на предоставление квартиры. Мы выбрали Ереван. Так мы и оказались здесь. Юра всю жизнь был энергетиком. Детей у нас двое. Сына зовут Марк. Он один из ведущих специалистов в области экологии. А Варя, дочь, нашла себя как филолог. Она специалист английского языка. Внучку нашу зовут Белла. Она тоже Белла Марковна. И у нее тоже есть потомство. Так что я уже прабабушка».

ПОМНЯ ВСЕГДА И ЛЮБЯ СВОИХ ВНУКОВ, БЕЛЛА МАРКОВНА НАШЛА ОСОБОЕ понимание с внуком Рубеном, которого она ласково называла Рубоша. Рубоша носил в кармане телефон, готов был придти домой по первому вызову бабушки. В свои годы – ему тогда было десять лет – Рубоша хорошо разбирался в компьютере, любил сладкое и издавал, мы сказали, литературный журнал, который принтовал тут же, дома. Мне достался один такой экземпляр.

На самом деле домашнее сидение не являлось для Беллы Марковны безобидным досугом. Она постоянно что-нибудь читала, консультировала молодых ученых, писала резюме на диссертации и научные статьи. При всем этом Белла Марковна ездила на лекции в университет, где продолжала оставаться в ряду значимых педагогов.

- Я, наверное, родилась педагогом, - сказала она в одной беседе. – Просто не представляю себе, что бы делала, если бы не это.

У нашего Учителя была хорошая педагогическая память. Она хорошо узнавала голоса. Обычно, я звонил: « Здравствуйте, Белла Марковна! Это один мужик из Абовяна…» В другой раз, едва успеваю поздороваться, Белла Марковна с юморком заканчивала;

- Узнала! Это один мужик из Абовяна! Вы, писатели, меня доконаете своими синтаксическими изысканиями…

Конечно, мы и не смогли бы осветить других страниц жизни Беллы Есаджанян, потому что попросту не знаем их. За бортом нашего очерка остались интересные встречи, участие в конференциях, где ученому, может быть, пришлось отстоять не одну точку зрения.

Один из родовых корней Беллы Марковны ведет в Израиль. Оказалось, что у нее там немало знакомых и родственников. Белла Марковна ездила повидать эту страну. Восприятие было неповторимым. В самом деле, своими глазами увидеть все то, о чем много веков говорит мировая наука! Белла Марковна дала мне подержать комочек белой соли, который привезла на память. Этот комочек когда-то был частью дна Мертвого моря…

Писать о таком человеке, каким была Белла Есаджанян, очень трудно. Хочется ничего не упустить, но не упустить невозможно из-за незнания всех переломов жизни ученого. По крайней мере, хотим мы или не хотим, каждый из ее учеников носит в себе крупицу ее достижений в методике преподавания языка, старается тонко чувствовать собеседника. Но в любом случае, в сфере распространения престижа русского языка в Армении никто не может отойти от ее имени.

БЕЛЛУ ЕСАДЖАНЯН ИЗБРАЛИ АКАДЕМИКОМ. ЭТО, ПОЖАЛУЙ, ИТОГ ВСЕЙ ЕЕ ЖИЗНИ. Она внимательно следила за движением тех ученых, которые встали на стезю с ее рекомендации. Ни одна новинка, даже не методическая, не проходила мимо. Есть в романе Л. Н. Толстого строки о Сергее Александровиче Каренине, которые нам в былые годы преподносили как свидетельство изъяна в поведении этого отрицательного персонажа: речь о том, что Каренин должен был встретиться с известным французом и перед этим всю ночь читал его брошюру, чтобы не попасть впросак. На самом деле это была правильная, положительная черта в характере Сергея Александровича. И Белла Марковна не позволяла себе беседовать с человеком, не имея представления, кто он такой. Это верная тактика.

Такому человеку, как Белла Есаджанян, в принципе трудно было поменять свой ритм жизни.

Мы можем назвать свою работу авторизованным очерком, потому что Белла Марковна выразила согласие с его направлением и публикацией.

- Никто не имеет права сказать писателю, о чем он должен писать, - сказала она. – Это его личное дело. Так что я протестовать не могу. Сама все время в творчестве. Приезжай. А эти министры – они приходят и уходят, а наука остается. Бог с ними!

В последние годы Белла Марковна активно сотрудничала в разных сферах деятельности Российского центра науки и культуры. Здесь ее прежде всего интересовала работа центра пропаганды русского языка и литературы. Результаты очень подогревали сердце, и Белла Марковна была этим довольна. Как видим, беспокойное сердце перенесшей инфаркт Беллы Есаджанян постоянно совершало поступательное движение. Она зорко следила за изъянами и достижениями методики и не переставала оставаться Учителем того, что создала в республике сама.

Александр ТЕР-ТАТЕВОСЯН, профессор