ГАЛА-БАНКЕТ В ЧЕСТЬ МИКОЯНА

Уильям САРОЯН

Короткий рассказ

В один прекрасный день Анастас Микоян прибыл во Фресно, где в его честь был дан гала-банкет, о котором возвестил "Почтовый голубь" в объявлении, развернутом на целую полосу. Некоторые члены семейства Башманянов выложили по двадцать пять долларов за то, чтобы, как они выразились, туда пробраться. Они предпочитали бесплатный вход. Их возмущало, что с них берут деньги за погляд, тогда как они сами могли бы с таким же успехом потребовать денег с желающих поглядеть на них. Они не были скрягами. Они просто терпеть не могли выбрасывать большие деньги на помпезные, абсурдные или легкомысленные забавы вроде кино, театра, цирка, бейсбола или автогонок.

СТАРШЕЕ ПОКОЛЕНИЕ БАШМАНЯНОВ, УРОЖЕНЦЕВ БИТЛИСА, ОТКАЗЫВАЛОСЬ платить за вход куда бы то ни было, не важно, по какому случаю, и приезд известного советского государственного деятеля не был для них исключением. Шестерых или семерых представителей старшего поколения хитростью заманили на банкет сыновья и дочери, заверив их, будто билеты бесплатные и присланы им лично Микояном, возможно, в знак признания их свободомыслия, искреннего отношения к политической философии, не всегда постижимой Государственному департаменту, за мужественную, хотя и проявляемую молча симпатию к Советской Армении - священной, социалистической, подневольной или какой вам будет угодно. Но ведь к Армении! И этим все сказано! Там в школах преподают родной язык, чего же еще желать!

Овсанна, дочь Шулавари, гордо стояла возле престарелого парикмахера, который и сам был не прочь поверить, что этот банкет закатили и в его честь, потому что за долгие годы он приструнил немало горлопанов, возомнивших, будто им позволено чернить Армению, хотя нынешняя Армения в своих тесных границах была уже не той Арменией, по которой Шулавари проезжал на пути из Трапезунда в Америку.

Та же история повторилась и с остальными великовозрастными Башманянами. Их отпрыски просто хотели им показать хитроумного политического деятеля - друга молодости самого Иосифа Сталина, единственного в советском правительстве, кто пережил полвека интриг, двурушничества, заговоров, наветов, подозрительности, тайной полиции, марксистской ереси, перекрестных допросов и бытового презрения к армянам, которых славяне с показной снисходительностью называли "армяны", намекая на то, что у тех на уме одни деньги и что они такие же проныры, как Микоян. Короче говоря, скользкие субчики.

СОГЛАСНО ПРЕДАНИЮ, МИКОЯН, НЕСОМНЕННО, СДЕЛАЛ головокружительную карьеру, не отказывая себе при этом в полноценной и здоровой личной жизни: у него верная жена-армянка и несколько сыновей; он также водит дружбу с молоденькими балеринами из Большого и Ленинградского театров. Дальше - больше: если верить сплетням из Вашингтона, Микоян - желанный гость на любых вечеринках - дипломатических, культурных или общественных. Он, без сомнения, слывет одним из самых одаренных, искусных, толковых и упорных русских дипломатов; к тому же он душа компании во время застолья. Подвижный и энергичный, он знал толк в выпивке и блестяще справлялся с выпитым. Аналогичным образом он знал толк и в партнершах по танцам и умел обращаться с ними не менее блестяще, отпуская такие остроты, которые могли бы вполне сойти за американские. Интересно, догадывается ли его правительство о перевоплощениях Микояна в Вашингтоне: в любителя мороженого, которое он ввел в русский обиход, или в ценителя гамбургеров и хот-догов?

Рано или поздно все московские друзья и враги Микояна отдали концы: Берию прикончили, Молотова изгнали, одного обвинили в заговоре и судили, другого командировали во Владикавказ с секретным заданием, где тот внезапно скончался от сердечного приступа. Вся Россия гадала, когда же приступ настигнет нашего шустрого армянина? А ему хоть бы что! Когда власть имущая иерархия выстраивалась на кремлевской трибуне во время празднеств на Красной площади, он всегда находился в ближайшем окружении Вожака. Вот он стоит, как всегда: из-под носа пробиваются усики, взгляд открытый, характером и позой непритязателен и невозмутим.

"Умеет же этот маленький армянин выкручиваться! - говорили русские. - Он даже не боится!" А все остальные боялись. Может, он верит в Россию-матушку или только в сестрицу Армению с ее уморительным Армянским радио, а может, только в себя? Американские газеты, журналы, радио и телевидение были настолько перенасыщены Анастасом Микояном, и уже так долго, что, когда настал час его прибытия на гала-банкет во Фресно, даже самые отъявленные циники и злостные недоброжелатели среди армян пришли в невольное замешательство и принялись репетировать, что они ему скажут, если им доведется встретиться с ним лицом к лицу:

- Ах, Микоян, джан-джан! Мы вас так любим!

Потом этот человек напоминал себе, что это никуда не годится: Ведь я ненавижу коммунистов, о чем твержу без устали!

А кто-то другой, тоже взволнованный и напуганный тем, что его речь будет недостаточно блестящей во время разговора с почетным гостем, представлял себе, как засверкают насмешкой над ним черные микояновские глаза. После чего он выпалит ему: "Да, да, отправляйтесь на все четыре стороны и смейтесь себе своими глазами. Можно подумать, вы хоть что-то сделали для Армении - страны размером с ранчо Пола Мосесяна до Великой депрессии. А шанс у вас был. Почему вы не вернули Армению в ее прежние границы? Почему гора Арарат за пределами Армении? Арарат - наш! А почему Трапезунд, Эрзерум, Ван, Муш, Битлис и Диарбекир вне наших границ? Айнтаб, Антакия и Анталия - все они наши! Почему ваши глаза смеются, если вы ничего не сделали для Армении? Где вы были, когда Москва отдавала наш любимый Карабах азербайджанцам, а Батум - грузинам? Вальсировали с мадам Места в Вашингтоне?"

И опять сей мечтатель вносил трезвость в свои мысли благоразумной цензурой и даже репетировал тихий ответ смеющимся глазам: "Рады видеть вас в добром здравии и отличном настроении, товарищ Микоян. Мы следим за вашими успехами с гордостью. - А затем беспомощно добавлял: - И с недоумением! Как это возможно, чтобы один из сыновей нашего народа, достигший высших должностей в Москве, пренебрег исполнением небольшого одолжения, достойного нашей страны, народа, истории?"

И ТАК БЕЗ КОНЦА. КАЖДЫЙ В БОЛЬШОМ ЗАЛЕ ДЛЯ ПРИЕМОВ ВОЛНОВАЛСЯ, пил бренди, вино или водку, срочно доставленную во Фресно из Еревана по случаю большого события. А Шулавари твердил про себя: "Скажи, сынок, ты когда-нибудь встречал парня по имени Айк... Айк Шараганян... Он сын моей сестры, родом из Битлиса, голубоглазый, рыжеволосый сорванец. Ему было всего три года, когда я в последний раз его видел, но язык у него уже хорошо был подвешен. Его отца наверняка убили, и одному Богу известно, что стало с его матерью, - от них больше не было никаких вестей, но, может быть, какой-нибудь милосердный курд забрал себе мальчугана? Может, вы видели его где-нибудь, под другим именем, может, ему даже невдомек, что он на самом-то деле Башманян, мой любимый племянник?"

Короче, каждый мужчина и, наверное, каждая женщина в зале повторяли про себя что-то подходящее, искрометное, уместное, отчаянное, умное или уважительное - на тот случай, если выдающаяся персона международного масштаба вдруг прорвет кольцо обожателей, подойдет к мечтающему и промолвит: "Ну, наконец-то мы встретились, мой соотечественник! Выкладывай все, что у тебя на душе!"

Помимо армян там собралась и прочая разношерстная публика: члены городского совета, профессора политологии из местного колледжа, а также греки, итальянцы, немцы, мексиканцы, японцы, португальцы, славяне, датчане, шведы, китайцы и негры. В назначенный час... не с преднамеренным опозданием, а по вине встречающих, которым хотелось задержаться подольше в его компании, в сопровождении сорока взрослых, тараторящих на все лады взбудораженных мужчин, оттесняющих друг друга, чтобы приблизиться к почетному гостю... Так вот, в назначенное время, всего лишь с сорокаминутным опозданием, Анастас показался в дверях Мускатного зала гостиницы "Фресно", после чего все зааплодировали и зашумели: "Микоян. Наш земляк. Наш возлюбленный сын. Наш истинный брат. Наш отец. Микоян. Добро пожаловать. Вы с гордостью пронесли имя армянина по всем четырем странам света. Вы беседовали с величайшими людьми планеты. Микоян. Мы любим вас. Микоян. Мы благодарим Бога за то, что вы есть". Ну и так далее.

Но некоторые, кому показалось, что их беззастенчиво оттеснили, тем не менее сказали себе, даже когда они выкрикивали его имя и восхваляли его: "Вот хитрый лис! Смотрит на нас, как на скопище шутов, каковыми мы в сущности и являемся, потому что мы - армяне и ничего с этим не поделаешь. Мы будем славословить любого армянина, который возвысил свое имя и заработал сотню миллионов долларов, как Гюльбенкян, или всего двести тысяч, как Гарри Баюкян. Мы восхваляем режиссера Рубена Мамуляна, у которого в фильме снималась Грета Гарбо, Аршила Горки, который написал уйму безумных картин, а потом повесился, бедняга; Григора Аракеляна - лучшего винодела Америки, и того бостонца, который открыл сеть супермаркетов "Стар", а также Карагезянов и Костикянов, которые распродали восточных ковров на миллионы долларов, Арманда Токатяна, который пел в опере Метрополитен, и любого встречного-поперечного - лишь бы он был армянином. Ах, Микоян, Микоян! Ты один из нас! У тебя наши глаза, шевелюра и печаль. Ты наш брат и сын. К черту политику, коммунизм, капитализм, войну, революции, убийства, казни, ложь, обман, не время все перечислять. К чертям теории! Нам неведомы факты, но ты - здесь, и мы видим тебя собственной персоной, во плоти - в армянской плоти, и ты всамделишный, а не воображаемый. Это величайший момент в нашей жизни. Мы любим тебя, Микоян, мы поклоняемся тебе, чего уж там говорить! Мы аж прослезились от гордости.

И не приходилось сомневаться, что у большинства армян в зале увлажнились глаза.

А ЧТО ЖЕ АНАСТАС? ОЧЕВИДНО, ОН БЫЛ СМЕЛЫМ, ОЧЕНЬ ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, сердечным и приятным - он снисходительно мирился с бушующей толпой и возгласами. Словно согласно протоколу, официанты-армяне в хрустящих белых куртках пробились сквозь толпу, неся серебристые подносы, уставленные бокалами с армянским шампанским, и вот один из официантов дотянулся до великого человека, протягивая ему поднос, и прокричал: "Ага, прошу вас, отведайте бокал нашего любимого армянского шампанского!" Словно давно дожидаясь его, Анастас схватил бокал за ножку, смерил взглядом, затем вытянул, слегка приподняв, руку и сделал выжидательную паузу с бокалом в руке. Жест вызвал мгновенное шушуканье. Все зашептались: "Ш-ш-ш, Микоян говорит тост".

С протянутого подноса, равно как и со всех остальных подносов, в мгновение ока расхватали бокалы. Все, вытянув руки, слегка приподняли свои бокалы. Прежде чем заговорить, Анастас беззвучно шевелил губами - это была одна из самых известных его привычек, словно он репетировал речь, отсекая все негодные слова.

- Позвольте поблагодарить вас за это щедрое проявление дружбы, которое, я знаю, адресовано не мне, а героям и мученикам Социалистической революции в Армении и во всем мире. И, пожалуйста, позвольте выпить за ваше доброе здоровье! Да здравствует Советская Армения!" Четыре последних слова в один голос грянули в ответ Анастасу. Он осушил свой бокал, и все последовали его примеру.

"Не обошлось, однако, без щепотки пропаганды, - подумал Аш Башманян, - но он приличный человек на тяжелой работе. Просто чудо, что он еще жив". И, присоединившись к остальным, прокричал: "Да здравствует Советская Армения!"

Вечер проходил гладко до самого конца. Множество полупьяных счастливчиков задавали Анастасу легкие вопросы про жизнь в Армении, образование, науку, искусство, музыку, живопись, скульптуру, медицину, исследования, астрофизику и тому подобное. Вдруг адвокат Н.О. Башманян по прозвищу Шепелявый, по которому его помнили друзья детства, получил слово от распорядителя, ведавшего вопросами и ответами, встал и громким воинственным голосом произнес:

- Если, как вы говорите, в Советской Армении есть свобода, почему тогда всякий, кто захочет, не может приехать в Америку?

АНАСТАС ПОСМОТРЕЛ НА ВОПРОШАВШЕГО БЕЗ УДИВЛЕНИЯ И РАЗДРАЖЕНИЯ, пошевелил раза три-четыре губами, словно репетируя, и весьма сдержанно ответил: "Я могу не знать наверняка, но полагаю, потому что не всякий армянин, живущий в своей стране, хочет уехать в Америку".

"Вы не ответили на вопрос!" - прокричал Шепелявый, после чего на него зашикала чуть ли не половина собравшихся в Мускатном зале. "А как же Будапешт? - кричал он, словно говорил по телефону с адвокатом из страховой компании. - Как же Чехословакия?" Тут кто-то сказал: "Не пытайся притворяться большим человеком. Ты маленький человек. Садись, ты опять выставил себя дураком". Почетный гость улыбнулся и сказал:

- Я всю жизнь отвечаю на каверзные вопросы. Но здесь и сейчас прошу снисхождения. Трое президентов вашей страны, с которыми я встречался и работал над судьбоносными мировыми проблемами, задавали мне нешуточные вопросы, на которые я отвечал к их удовлетворению. Возможно, следующий президент задаст мне вопросы, поднятые вами, и тогда я отвечу на них, и, если это вас еще будет интересовать, мои ответы появятся в американских газетах". Все засмеялись и отпили из бокалов, а Шепелявый, негодуя, жаловался жене: "Он не ответил на мои вопросы!" Аш Башманян в заднем ряду сказал: "Задашь свои глупые вопросы, когда станешь президентом. Ничего, мы подождем".

А вообще вечер прошел на высоте, хотя и не обошлось без конфуза. И, конечно, он никогда не забудется.

Перевел с английского Арам ОГАНЯН

От переводчика

"Гала-банкет в честь Микояна" не репортаж с места события и не документальная проза, а короткий рассказ Уильяма Сарояна, то есть произведение, в котором есть место художественному вымыслу.

СУДЯ ПО УПОМИНАНИЮ СОБЫТИЙ В ЧЕХОСЛОВАКИИ, РАССКАЗ НАПИСАН не ранее 1968 года. Следовательно, описываемая в рассказе встреча в действительности произойти не могла, во-первых, потому, что А. Микоян последний раз побывал в США в 1963 году и не говоря уже о том, что с 1965 г. он был отправлен в отставку.

С другой стороны, известно, что Микоян бывал США также в 1936, 1959, 1962 годах и, в частности, посещал Калифорнию, где проживала и проживает многочисленная армянская община, и такая встреча вполне могла бы произойти. Правда, свидетельств этого пока не найдено. Виделся ли У. Сароян с А.И. Микояном, неизвестно. Во всяком случае такая встреча не могла бы пройти незамеченной, как не прошла незамеченной встреча Микояна с Хемингуэем на Кубе. Бывал ли Анастас Иванович во Фресно (штат Калифорния), тоже неизвестно, и наверняка об этом написали бы газеты, прежде всего в самом Фресно. Однако изучение газетных заголовков результата не дало. Кстати, газета под названием "Почтовый голубь", о которой пишет Сароян, - плод его воображения.

О рассказе известно лишь то, что он хранится в архиве Уильяма Сарояна в Стэнфордском университете (коробка 64, папка 17). Судя по записи в архивном каталоге, рассказ мог быть написан в 1966 году и после дорабатывался. Произведение так и не было опубликовано, но в архиве хранится беловой вариант с обратным адресом автора, готовый к отправке в редакцию.

Рассказ любопытен тем, что, оказывается, почти 50 лет назад армянская общественность в Америке задавалась теми же вопросами, что сейчас волнуют нас. Очевидно, и Сарояна эта тема не оставила равнодушным и он откликнулся на нее своим произведением. В рассказе подробно изложены факты, а также легенды и кривотолки о Микояне, слышны пять-шесть различных голосов, которые высказываются о нем с противоположных позиций. Сароян c уважением относится к Микояну, но не дает оценок его личности. Автор предпочитает, чтобы каждая сторона в этом споре высказала свои доводы, и предоставляет читателю самому во всем разобраться.