АРХИТЕКТУРА КАК ДИАГНОЗ

Обветшалые усадьбы, заброшенные особняки… Сколько таких по всей России? Активисты сражаются за сохранение исторического наследия. Сообщения "Архнадзора" напоминают сводки боевых действий со списками погибших и раненых. Но спасти исторический объект от уничтожения - лишь полдела. Старинные здания требуют особого отношения, читай - огромных затрат на реставрацию и поддержание. И даже после этого как вернуть старинные здания к жизни? Почему в Париже, Лондоне, Праге исторические кварталы живут современной жизнью и приносят доход, а в России даже статус объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО никому не указ? Превратить старинный особняк в офис с грязными кондиционерами на фасаде или в магазин с уродливой вывеской и скользкой плиткой на ступенях - неужели это все, что в России смогли придумать?

 О корнях проблемы

Вопросами рентабельности занимаются экономисты и промоутеры. Но ведь прибыль - это не всегда прямое получение каких-то финансовых дивидендов. Дивиденды могут носить политический, культурный, просветительский, образовательный характер, то есть долгосрочный.

ЕСЛИ ГОВОРИТЬ О ЛОНДОНЕ ИЛИ ПАРИЖЕ, ТО СТЕПЕНЬ СОХРАННОСТИ их культурного наследия несопоставима с нашей. В России, за редким исключением, мы имеем дело почти с руинами или зданиями, сильно искаженными ремонтами. Причем ремонты 1990-х годов нанесли ущерба гораздо больше, чем бесхозяйственность советского периода. Тем не менее все можно реставрировать и сохранить - с технологической точки зрения. А если говорить об этой проблеме по большому счету? Чтобы научиться сохранять свое историческое наследие, для начала нужно задаться вопросом: а любим и знаем ли мы свою историю, свою страну, наконец? И кто мы в принципе? Те, кто "мы наш, мы новый мир построим", или наследники вековых традиций? Только ответив на эти вопросы, мы сможем понять, для чего нам нужны все эти руины, - как объекты недвижимости для выгодной перепродажи или для чего-то другого? И что мы хотим оставить будущим поколениям?

Основная проблема, которая породила сложившуюся ситуацию, возникла в советское время. Для нас объект культурного наследия и вообще сама формулировка "памятник" - это нечто такое недоступное и неприступное, требующее особенного отношения. Хотя во все времена это было просто имуществом, переходившим от отца к сыну. Если бы все осталось так, как прежде, то никаких жестоких и жестких законодательных норм, которые ограничивали бы владельцев в их действиях, не потребовалось. Но грянула революция, все имущество было у владельцев отобрано и передано людям, которые не были заинтересованы в сохранении этих объектов. Более того, в силу классовых различий они относились к ним с пренебрежением, даже варварски. Поэтому в тот момент и понадобилось ввести институт памятников. Возвращение частной собственности - это серьезный шаг на пути к преобразованию сложившейся ситуации.

 О частных собственниках и архитектурной пошлости

Взять и купить усадьбу в центре Москвы совсем не просто. С приватизацией объектов культурного наследия существуют определенные проблемы, поскольку списки балансовой принадлежности некоторых домов до сих пор не уточнены. Пока непонятно, какие из них принадлежат к федеральному имуществу, а какие - к муниципальному. Но работа над этим вопросом идет уже не первый год, так что рано или поздно ни один памятник не останется бесхозным.

ТАК СОВПАЛО, ЧТО В ДАННЫЙ МОМЕНТ МЫ ВЕДЕМ ПЕРЕГОВОРЫ по частному проекту. Это большое, площадью около 3000 квадратных метров, здание, особняк в центре города, принадлежавший когда-то богатому москвичу. Не буду называть имени человека, который приобрел его сейчас, но такая тенденция сегодня совершенно четко обозначилась. Люди стали покупать особняки под собственное жилье, что в принципе правильно, потому что изначально все особняки были жилыми. Просто раньше не было людей, которые могли бы себе это позволить. Но сейчас они появились, и это на самом деле отрадно не только с точки зрения сохранения исторического наследия, но и с точки зрения возвращения традиционного для города уклада жизни.

Так что, с одной стороны, хорошо, когда здание передается в частные руки. Это значит, что оно не пропадет, что его будут содержать в порядке. Но, с другой стороны, наличие денег не всегда подразумевает наличие вкуса, культуры, образования и так далее.

Почему в Москве столько архитектурной пошлости? Но разве у нас только в архитектуре пошлость? Архитектура - лицо нашего общества. Видимая искусственная среда, оболочка для тех процессов, которые происходят внутри нее. Какой процесс - такая и оболочка. Любой архитектурный стиль - это "оттиск" состояния общества и его составляющих - социальных, экономических, культурных. Если разложить по полочкам пять-десять наиболее неудачных, бросающихся в глаза объектов, то по ним совершенно четко можно поставить диагноз нашему обществу. Прежде всего это элементарная алчность. Во-вторых, полное отсутствие культуры и нуворишество - желание очень громко крикнуть о себе. Плюс отсутствие хороших технологий и желание сэкономить в процессе реализации.

Уверена, что уже следующее после нас поколение будет разбирать то, что было построено в 90-е и нулевые. У этой части застройки, в отличие от объектов культурного наследия, запас моральной и физической прочности гораздо ниже, поэтому они будут на что-то заменяться.

 О запасе прочности и собственных проектах

Наше архитектурное бюро занимает здание палат Кадашевской слободы. Это один из самых старых домов Москвы, переживший пожар 1812 года. Сохранился он во многом благодаря тому, что был построен в каменных сводах в двух этажах, тогда как традиционно второй этаж был деревянным.

ЭТОТ ДОМ, ПОСТРОЕННЫЙ В 1730-Х ГОДАХ, ДОСТАЛСЯ НАМ В 1998-М  в достаточно плачевном состоянии. Однако я увидела в нем потенциал: дом оказался устойчивым, крепким, с конструкцией, позволяющей ему простоять еще лет пятьсот.

Приспособить старинное здание под современные нужды без ущерба для исторического облика достаточно просто, если правильно сформулировать задачу. Взять хотя бы помещение, в котором мы сейчас находимся. Оно относится к старой части дома начала XVIII века, но здесь нет ни кондиционеров, ни принудительной вентиляции. Потому что зимой здесь всегда тепло, а летом прохладно. Наши предки знали, как строить. Высокие своды, почти метр толщиной стены плюс двойное остекление и окна с форточками позволяют создать здесь правильный воздухообмен и хорошую, естественную вентиляцию. Поэтому я уверена, что истинный авангард в архитектуре - это традиции. Собственно, так и выглядит энергосберегающее здание. Толстые стены, натуральные материалы, правильного размера окна, которые соотносятся с климатом. А дальше  это уже вопрос пожеланий. Чем больше пожеланий, тем больше усилий потребуется, чтобы эти пожелания исполнить.

Конечно, не все объекты культурного наследия обладают подобными параметрами. В конце XIX века сводов уже, как правило, не возводилось, потолки были плоскими, декорированными, украшенными лепниной. В таких зданиях проблема с кондиционированием действительно возникает, и мы ее решаем.

Каждый объект требует особого подхода. За двадцать лет практики мы отреставрировали более десятка объектов самого разного назначения и сложности. Главное, что нам всегда удавалось, - это приспособить их к современному использованию. Со всей ответственностью могу сказать, что работа с инженерными коммуникациями - одна из самых сложных составляющих в нашей работе. И реализовать можно любую задачу в рамках здравого смысла - тактично и безо всяких кондиционеров на фасадах.

Один из последних наших объектов - дом-усадьба Брюса на углу Брюсова переулка и Никитской - приспособлен под общественную функцию, Союз музыкальных деятелей имени И. Архиповой.

 О задачах реставратора и архитектурном азарте

Я не очень понимаю, зачем здание в стиле "ампир" или "классицизм" превращать непременно в hi-tech. Задача реставратора состоит скорее в том, чтобы в обветшалой постройке найти следы былого величия и вернуть это величие по возможности.

РАБОТА НАЧИНАЕТСЯ СО СБОРА АРХИВНЫХ МАТЕРИАЛОВ И изучения технического состояния объекта. Архивные данные тщательно анализируются, сличаются планировки, чтобы понять, какая часть дома более старая, а какая появилась позднее. Результаты изучения архивов подкрепляются натурными исследованиями. Например, к какому веку относится стена, можно определить по размеру и клеймам кирпича, по способу кладки и массе других нюансов.

Прежде чем приниматься за какие-либо работы по усовершенствованию, с объектом необходимо ознакомиться, понять, в чем его характер, в чем уникальность. Поэтому - основание здания, его конструкция, планировочные особенности, химико-технологический анализ материала, из которого он был построен, элементы декора - все требует досконального изучения и проведения специальных экспертиз. После этого выявляются наиболее ценные части постройки, являющиеся предметом охраны, и те, которые могут подлежать трансформации и усовершенствованию. Решением этого вопроса занимаются проектировщики, потом проводятся согласования с вышестоящими инстанциями. Этот длительный и трудоемкий процесс занимает в среднем от трех месяцев до полугода.

Но и азарт в нашем деле присутствует: это так же увлекательно, как чтение исторического романа или детектива. Как будто начинаешь общаться с неведомым существом, и тени прошлого оживают перед глазами. Это не может не завораживать. Но главное - не увлекаться чрезмерно: все-таки мы имеем дело с объектом недвижимости, который должен продолжать жить. В таких зданиях очень большой запас прочности - как "моральной", так и "физической", и этому организму надо дать возможность просуществовать еще какое-то время, помня, что мы в этом процессе не первые и точно не последние.

 О новом поколении и ревитализации

Главная задача для нас сейчас - взращивать новое поколение, которое занималось бы архитектурой уже с совершенно другим посылом и на другом профессиональном уровне.

И Я ОЧЕНЬ РАДА, ЧТО СЕГОДНЯ ТАК АКТУАЛЬНА ТЕМА РЕКОНСТРУКЦИИ, которая была поставлена в один ряд с проектированием новых объектов и стала считаться деятельностью, близкой к искусству, а не к капремонту. А еще я рада, что курс лекций по реконструкции появился в МАРХИ. Я там преподаю уже четвертый год. Мои первые студенты сделали весьма успешный диплом, который неожиданно для всех получил серебряную медаль во Флоренции, где ежегодно проходит европейский смотр дипломных работ. Мы придумали интересную, вдохновившую нас тему, и все получилось.

Эта тема - "Ревитализация промышленных зон Москвы", или, другими словами, их возрождение. Этот введенный нами условный термин стал уже широко распространен. Так как я преподаю на кафедре промышленной архитектуры, тема должна была касаться промышленности. Оказалось, что в Москве между Третьим и Четвертым транспортным кольцом существует очень интересная и огромная, около 7,5 тысячи гектаров, зона, сформировавшаяся в первой половине ХХ века вдоль железнодорожных путей. Каким-то образом она выпала из городского оборота.

Сегодня она представляет собой огромную помойку, до семи километров в поперечнике. Заброшенные заводы, гаражи, сортировочные станции, отстойники для транзитных поездов, арендованные непонятно кем склады, жуткие пустыри с дикими собаками - многие об этом знают, но мало кто серьезно задумывается. Если, к примеру, разместить на этой территории жилье со средней плотностью, то здесь можно с комфортом поселить 3,5 миллиона человек. Кстати, полное отсутствие в этом месте улично-транспортной сети приводит в том числе к кошмарным московским пробкам: из-за отсутствия возможности равномерного перераспределения транспортных потоков перед тем, как они попадают в центр.

Но процесс постепенного перерождения подобных территорий совсем не прост и долог. Главной задачей нашей работы было предложить алгоритм такого перерождения, какой процесс должен формировать последующий. К примеру, данная территория могла бы принять на себя большую долю московского бизнеса и деловой активности, и Москва начала бы совершенно правильно и разумно функционировать с точки зрения потоков людей.

Очень хочется надеяться, что однажды этот проект будет воплощен в жизнь. Во время работы над дипломной работой мы консультировались с различными специалистами, в том числе с Институтом Генплана и со специалистами по транспортным проблемам, изучили исторические материалы и на примере конкретной территории в районе метро "Авиамоторная" прописали программу ее возрождения.

 О любви

Я люблю все наши объекты - и в процессе их проектирования, и в процессе реализации. Вообще без любви заниматься чем-то категорически запрещено, иначе получаться ничего не будет.

НАШЕ БЮРО, ПО МОСКОВСКИМ МЕРКАМ, СРЕДНЕЕ: 34 ЧЕЛОВЕКА. Не большое, но и не маленькое. Самому старшему сотруднику 50 лет. Есть выпускники Московского архитектурного института, Екатеринбургского, Барнаульского, МИСИ...

Самое приятное - каждый день заниматься созиданием и преображением. Видеть плоды своего труда и довольные лица потребителей этого труда. Когда ты живешь в непосредственном общении с городом, с историей, с людьми, которые так же, как и ты, настроены на созидание. Вдохновляет сам процесс. Конечно, всегда хочется рассчитывать на результат, но это не всегда от нас зависит. Но то, что зависит от нас, мы делаем - и стараемся делать это хорошо.

Уверена, что уже следующее поколение будет разбирать постройки 90-х и нулевых. Аналогичная ситуация в градостроительной среде сложилась, к сожалению, и на моей исторической родине – в Ереване.

Наринэ ТЮТЧЕВА, руководитель Московского архитектурного бюро "Рождественка"