КАРАБАХСКОЕ ДВИЖЕНИЕ – ЭТО ДЕТИЩЕ АРМЯНСКОГО НАРОДА

Будучи единым этнографически, хозяйственно и по языку, Карабах сделался цитаделью Армении, восточным ее флангом. Таким он был в прошлом, такой он сейчас, таким он будет всегда. Ибо сердце Армении, долину Арарата, нельзя защитить, не владея Карабахом.

Сергей Городецкий (1919 год)

Прошло тридцать лет с той памятной даты. Это значит, что родившиеся в 1988 году дети сегодня мужчины и женщины, многие из них отслужили в армии, успели окончить вузы, стать родителями. Словом, сами накопили жизненный опыт. Впрочем, речь не только о них, но и о тех, кому тогда, в легендарном и трагическом 1988 году, было уже десять, пятнадцать... Речь вообще о поколениях, которые по возрасту, по логике природы не могли осознанно воспринять суть и детали исторического и судьбоносного события и мало знают о том, что такое для нашего народа 20 февраля 1988 года. И это не их вина, это их беда. А виноваты мы – старшее поколение. Древние мудрецы с тревогой повторяли, что надо корить и наказывать отцов за то, что сыновья не знают или плохо знают историю своего народа, своей семьи.

Наверное, это происходит оттого, что у каждого поколения есть своя приоритетная информация, своя летопись. И, может, именно поэтому народ всегда торжественно отмечает даты, связанные с судьбоносными событиями. Это ведь делается не только для освежения исторической памяти. Скорее - для тщательного освоения уроков истории, без трезвого осмысления которых невозможно стратегически думать о будущем.

Мне посчастливилось родиться в Арцахе. Однако не только поэтому я должен был оказаться и оказался в эпицентре социального землетрясения, получившего название "Карабахское движение". И сегодня, когда мы всей нацией на всех пяти континентах отмечаем славную годовщину, вспоминаю именно 20 февраля 1988 года.

ЕЩЕ ЗАДОЛГО ДО ФЕВРАЛЯ 1988 ГОДА Я ПИСАЛ В ДНЕВНИКЕ: "Мне довелось видеть истоки многих великих рек. У озера Селигер я видел родничок, в котором, как в живой клетке, заложен генетический код Волги. Перепрыгивал через ниточку-ручеек, который постепенно перерастал в широкий и могучий Днепр. И всякий раз задумывался над неким божественным началом любого Движения..." И вот, заглядывая в свои тогдашние дневниковые записи, вспоминаю о том, как все это было и когда все это началось. Вспоминаю саму летопись нескончаемой борьбы, которую мы назвали Движением. Древние говорили, что движение – это жизнь. Все – производное от Движения. Даже само Время не только философская категория, но и движение, которое имеет лишь одно измерение: от прошлого к будущему. Борьба за свободу – тоже движение. Отсюда и Карабахское движение, которое, по сути, конечно, началось задолго до 20 февраля 1988 года.

Может, оно началось в тот день, когда азербайджанские вандалы бульдозером смели в селе Бананц Дашкесанского района памятник своим землякам, воинам-армянам, погибшим в Великой Отечественной? А может, когда топором (опять топором) по голове прямо на борозде вспаханного поля убили восьмидесятилетнего пахаря Маркоса Юзбашяна и убийца остался безнаказанным? А может, в тот день, когда "учитель"-азербайджанец из села Карадаглу с сообщниками восьмилетнему армянскому мальчику вбили в голову гвозди и выкололи глаза? (На суде он цинично давал показания: мол, боялся, что в глазах мальчика отпечатается его лицо). А может, когда шестеро насильников из Агдама надругались над шестнадцатилетней армянской девушкой и бросили ее тело в Степанакерте на Вечный огонь мемориала памяти жертв Геноцида армян и погибших на войне? Да, было слишком много поводов и причин для начала Карабахского движения.

 Еще в середине шестидесятых годов при Алиеве-старшем, возглавлявшем тогда Комитет госбезопасности, начались беспрецедентные репрессии против арцахской интеллигенции. Легендарная группа Баграта Улубабяна, проводившая в области огромную работу, еще в 1965 году организовала сбор подписей десятков тысяч арцахцев под требованием воссоединения исторической армянской области с Армянской ССР. И вся группа из тринадцати человек подверглась репрессиям. Многих выдворили из родных очагов, такими зловещими акциями только обостряя ситуацию и подливая масло в факел Карабахского движения. Годы спустя на одном из заседаний Милли Меджлиса депутат от Нахиджевана Гейдар Алиев открыто признался, что ему помешали претворить в жизнь план ликвидации армянства в Карабахе и план фактического упразднения армянского автономного образования, как это уже происходило в Нахиджеване.

Справедливости ради надо сказать, что Алиев напрасно скромничал: принимаемые им меры по реализации смертоносных для Арцаха замыслов были весьма эффективны. Начал с назначения во главе Арцаха своего выкормыша Б. Кеворкова, который на первом же так называемом идеологическом пленуме обкома партии, выполняя инструкцию шефа, взялся за избиение интеллигенции. Достаточно вспомнить изгнание из Арцаха корреспондента газеты "Советакан Карабах" Яши Бабаляна – только за то, что тот в кругу коллег прочитал стихотворение Арамаиса Саакяна, полное "идеологического криминала": поэт недоумевал по поводу того, что человечество уже увидело обратную сторону луны, а вот ему все не удается взглянуть на библейскую гору с другой стороны. Тысячи писем про случай с Яшей мы разослали по белу свету. Реакция на этот, как писали зарубежные газеты, "идиотизм" и "абсурд" была столь бурной, что в Баку переполошились. Стало известно, что советские посольства в странах, где есть большие армянские колонии, информировали руководство МИД СССР об опасности подобного рода абсурдов, которые могут вызвать ответную цепную реакцию.

 В 1977 ГОДУ НАМ СТАЛО ИЗВЕСТНО, что партийный лидер Баку по своим каналам упорно рекомендует подготовить для публикации в журнале "Проблемы мира и социализма" материал об Арцахе. Журнал этот был теоретическим и информационным изданием коммунистических рабочих партий планеты, печатался на 32 языках в 145 странах на средства КПСС. Алиев хорошо рассчитал: достаточно опубликовать в нем нужный ему материал о "месте Карабаха", как в общественном сознании надолго закрепится "логика" пребывания автономной области в составе Азербайджана. Главное, считал Алиев, чтобы материал подготовили независимые журналисты из разных стран. Интервью даст, конечно же, не кто-нибудь, а армянин, все тот же Кеворков.

Вскоре в шестой книжке журнала была опубликована беседа иностранных журналистов С.Митра и А.Хаба с первым секретарем Карабахского обкома партии. На вопрос "почему Нагорный Карабах находится в составе Азербайджана, а не в составе Армении, от которой он отделен лишь узкой полоской земли?" по существу, Алиев ответил устами Кеворкова: "Область отделена от Армении высокими горами. Карабах расцвел в Азербайджане, и только националисты могут сказать: пусть я буду жить плохо, но буду связан с Арменией. И особо подчеркнул заказную фразу: "Армянский народ Нагорного Карабаха обрел государственность в составе Азербайджана и выбрал эту долю добровольно". Публикация была нашпигована нелепыми примерами, якобы подтверждающими братство армян и азербайджанцев. И заголовок беседы тоже придумали в духе тех времен: "Мы видели братство наций".

Как только журнал попал нам в руки, было решено оперативно отреагировать, причем по возможности громко. Нашли традиционную форму: открытое письмо Брежневу, который уже занял кресло Председателя Президиума Верховного Совета СССР, оставаясь, естественно, Генеральным секретарем ЦК КПСС. Имя Брежнева тогда как бы олицетворяло уже саму державу - СССР. Над письмом работали дома у Серо Ханзадяна. К тексту письма приложили аналитический комментарий.

Здесь я просто обязан сделать необходимое отступление. В разгар перестройки часто приходилось читать и слышать, как иные с высоты времени иронизировали над Чаренцем и Исаакяном, Ширазом и Капутикян и многими другими за их, видите ли, почтительные письма или стихи, посвященные Сталину или другим вождям. Между тем и в этих случаях поэты думали скорее о родине, нежели о себе. Старшее поколение хорошо знало, что не только судьба каждого из них висела на волоске, но и судьба каждой республики, а стало быть, каждого народа. К примеру, по новой (Сталинской) Конституции, принятой 5 декабря 1936 года, сразу нескольким бывшим мусульманским автономным образованиям был поднят статус. Автономные области переросли в автономные республики, а автономные республики – в союзные. И это было сделано росчерком пера одного человека – Сталина.

 ТО ЕСТЬ ПОДЧАС ОТ КАПЕЛЬКИ ЧЕРНИЛ ЗАВИСЕЛИ СУДЬБЫ НАРОДОВ. Достаточно было, скажем, армянам пойти против течения, как все тем же росчерком пера Армянскую ССР превратили бы в Армянскую АССР. Профессор МГУ Грант Епископосов писал в этой связи: "Сталин хорошо понимал: начертанная им карта Закавказья делает Армению уязвимой прежде всего из-за отсутствия границы с РСФСР, что давало ему аргумент в руки для шантажа и провокаций против армян". Так что высокий слог у наших гениев и светлых умов был проявлением не столько этикета, сколько вынужденной дипломатии. Правда, когда дома у Серо Ханзадяна работали над письмом, времена были иные. А стало быть, и стиль отношений и обращений стал другим. И об этом хорошо знал Серо Ханзадян (и не только он, но и Сильва Капутикян, Паруйр Севак, Баграт Улубабян, Амо Сагиян, Леонид Гурунц, Рачия Ованесян, Джон Киракосян и многие другие), который предложил мне: "Давай-ка утрем нос этим демагогам. Но для этого ты должен найти соответствующую цитату от самого адресата, от Брежнева". Нам нужно было достойно ответить на фарисейскую фразу Кеворкова: пусть буду жить плохо, но буду связан с Арменией.

И вот какой получился текст, подписанный армянским писателем-фронтовиком, членом правления Союза писателей СССР, лауреатом Государственной премии Армении, депутатом Верховного Совета Армении, секретарем первичной партийной организации Союза писателей республики Серо Ханзадяном: "А ведь фраза эта имеет отношение не просто к Армении, а к Советской Армении. И это говорится после того, как вы, дорогой Леонид Ильич, отметив поистине расцвет Советской Армении, сказали: "Народ Советской Армении, коммунисты и беспартийные, рабочие, крестьяне и интеллигенция прекрасно сочетают дух патриотизма с другим, не менее ценным качеством советского человека – интернационализмом". Цитата эта не только обезоружила провокаторов, но и позволила заявить на весь мир о самом главном: армянский народ Нагорного Карабаха никогда добровольно не выбирал нынешней доли, при которой он фактически оторван от родины. И подобная доля, конечно, сама по себе – несправедливость, которая должна быть ликвидирована.

Письмо Серо Ханзадяна с аналитическим комментарием первой опубликовала в Бейруте рамкаварская газета "Зартонк". В течение одной только недели сентября 1977 года письмо было напечатано там же, в дашнакском "Аздаке", гнчакском "Арарате", социалистическом "Канче". Далее по цепной реакции "вопрос об истинном месте Арцаха" поднимался на всех пяти континентах, где имелись армянские колонии. А армянское отделение "Голоса Америки" на протяжении полугода чуть ли не ежедневно готовило специальные передачи с комментариями и откликами. Письма из зарубежных стран приходили в ЦК КПСС, в МИД СССР. Проблемой занимались в КГБ. Москва не давала покоя Карену Демирчяну и секретарю ЦК по идеологии Карлену Даллакяну. Надо признать, что оба они вели себя достойно. О реакции Демирчяна на письмо подробно рассказано в моей книге "Между адом и раем".

Многочисленные письма показывали, что эпистолярный жанр в таких ситуациях – оружие боевое, стратегическое. Под лежачий камень вода не течет. В Баку затихли надолго. Каждая подобная волна давала толчок Карабахскому движению. В конце семидесятых - начале восьмидесятых в Ереване практически на всех плановых партийных собраниях коммунисты (да, да, именно коммунисты) поднимали вопрос Нахиджевана и Карабаха. К тому времени в разных учреждениях появились ксероксы, что позволяло распространять листовки тысячами экземпляров.

Большей частью листовки распространялись на русском языке. Их переводили на армянский для того, чтобы пересылать в Спюрк. Авторами выступали писатели, ученые, экономисты, ветераны войны, социологи, причем не только из Армении, но и из Москвы, Ленинграда, Рязани, Ростова-на-Дону и многих других городов. Материалы несли не только информационную нагрузку, но и просветительскую.

 ВО ВРЕМЯ ПЕРЕСТРОЙКИ НАРЯДУ С "ГЛАСНОСТЬЮ", "демократией", "ускорением" стало популярным слово "экология". Правда, задолго до апрельского пленума ЦК КПСС, провозгласившего 23 апреля 1985 года началом перестройки, в СССР довольно бурно обсуждали проблемы экологии. Но здесь появился новый формат борьбы за сохранение внешней среды - митинги. Первые митинги в Советском Союзе состоялись в Армении. Они проводились сначала на партийных собраниях еще в 1986 году, а через год летом и особенно осенью 1987 года кто-то назовет Театральную площадь в Ереване лондонским Гайд-парком, где можно собраться и сказать все, что лежит у тебя на душе. Там впервые прозвучала информация о том, как вандалы разорили в Чардахлу Музей маршалов Советского Союза Баграмяна и Бабаджаняна. На душе у нашего народа лежали не только проблемы Севана и Еревана, о которых специально именно тогда много писали в центральной и местной печати, но и проблемы Нахиджевана и Карабаха. Мы всегда ставили Нахиджеван перед Карабахом. Здесь уже неоценимую роль сыграл Игорь Мурадян, который каждый раз тщательно готовился к каждому экологическому митингу, завершавшемуся шествиями с плакатами, лозунгами и портретом Горбачева.

...Именно в это время на территории Нахиджевана и Арцаха многочисленные активисты собирали подписи. На каждой машинописной странице сверху было написано: "За присоединение Нахиджевана и Нагорного Карабаха к Армении", потом шли фамилия, имя, отчество, номер паспорта и подпись. Более восьмидесяти тысяч человек в Арцахе и Нахиджеване приняли участие в этом уникальном для советской действительности плебисците, считающемся бесспорной формой народного голосования. Один из самых эффективных авторов политических листовок, Сурен Айвазян, собрал все эти подписи в десять огромных томов в твердой обложке. Перед отправкой в Москву их должны были продемонстрировать на партийном собрании Союза писателей Армении. Один из экземпляров я храню дома как зеницу ока.

Может быть, Карабахское движение началось с ханзадяновского письма? А может, с экологических и мурадяновских митингов? Может, с самого процесса сбора подписей целого народа? Может быть. Однако, по моему глубокому убеждению, Движение было всегда, начиная, пожалуй, с семнадцатого года. Возможно, с восемнадцатого, когда лидеры Дашнакской республики (название историческое) приступили к строительству дороги Горис - Лачин - Шуши. Это как движение могучей реки, которая с каждой верстой становится все полноводнее и живительнее.

МНЕ КАЖЕТСЯ, НАДО ГОВОРИТЬ НЕ ОБ ИСТОКЕ ЭТОЙ РЕКИ, а о ее притоках. Разве не стало притоком письмо поистине мужественного человека, первого секретаря ЦК КП(б) Армении Григория Арутинова, адресованное Сталину в ноябре 1945 года, когда вождь всех времен и народов был после победы возведен, как Зевс, в ранг бога богов? Григорий Артемьевич очень хорошо знал, что именно Сталин 5 июля 1921 года самолично заставил членов Кавбюро ВКП(б) отменить ранее принятое решение и разжечь костер, который перерос в нескончаемый пожар. Арутинов не мог не знать, что, кроме всего прочего, он будет иметь дело с патологическими амбициями Сталина. Письмо небольшое. Пять коротких абзацев. Приведу лишь один: "Вхождение Нагорно-Карабахской области в Армению дало бы возможность местным кадрам продолжить высшее образование на родном языке в вузах Армении. С другой стороны, Армянская ССР могла бы получить национальные кадры из Нагорно-Карабахской области, которые отличаются своей деловитостью, и они в настоящее время, естественно, не могут быть полностью использованы в Азербайджане". Руководитель Армянской ССР завершает свое письмо логически выверенной мыслью о том, что "при положительном решении этого вопроса ЦК и Совнарком Армении войдут в правительство с предложением о восстановлении бывшего центра – города Шуши, разрушенного перед установлением советской власти" (ПААФ, ф. 1, оп. 25, д. 42). Письмо было написано в ноябре 1945 года. Напомню, что над текстом письма Сталину основательно поработали великие писатели Аветик Исаакян и Дереник Демирчян. Так что при желании можно и это время тоже обозначить началом Карабахского движения.

Продолжение следует