КАРЕН ШАХНАЗАРОВ: МЕЧТАЮ СЪЕЗДИТЬ В КАРАБАХ

Режиссер и глава российского киноконцерна "Мосфильм" рассказывает об армянских корнях, любимом месте в Ереване и 20-летнем юбилее на административной должности

Из Карабаха в Баку

– Карен Георгиевич, вы принадлежите к старинному княжескому карабахскому роду Мелик-Шахназаров?

– Да, по отцу у нас старинный карабахский род. Наши предки имели отношение к основанию Арцаха, а позже, когда область вошла в состав Российской империи, уже служили в русской армии. Сохранилось много старинных документов, среди которых обращение одного моего предка - штабс-капитана Шахназарова к императору с просьбой подтвердить наши владения в родовом гнезде, в Шуши Этот документ, кстати, на двух языках - фарси, поскольку Арцах некоторое время был в составе Персидского царства, и русском.

Род у нас очень большой, время от времени я встречаю людей, которые говорят, что мы состоим в родстве. Скорее всего, это так, но прошение штабс-капитана Шахназарова к императору, которое передается по линии старших сыновей, говорит о том, что именно мы прямые потомки Мелик-Шахназаровых. И я тоже передам этот документ своему сыну.

– Но сами вы в Карабахе так и не были. Не хотите съездить на родину предков?

– Очень хочу. Однажды я был в Ереване с младшим сыном, представлял какой-то фильм, и мне предложили съездить. Мы уже собрались, но почему-то пришлось срочно уезжать, и мы эту идею отложили на неопределенный срок. Если позовут снова и у меня будет свободное время, обязательно приеду. А пока представляю себе Карабах только по рассказам отца. Он, кстати, вспоминал про наш дом в Шуши. Когда папа был маленьким, видел его развалины - имение было разрушено еще в первые бакинские события в начале прошлого века.

– А не было ли у вас мысли снять ленту на армянскую тему, про Армению?

– Если бы была какая-то тема, которая мне близка, снял бы, конечно. Но не могу сказать, что я внедрен в эту реальность. Особенно в жизнь Армении. У нас и родственников в самой Армении никогда не было. Шахназаровы принадлежат к бакинским армянам, а они очень своеобразны и более русифицированы в силу того, что Баку был интернациональным городом.

Мой прадедушка принадлежал к буржуазной элите - был управляющим у Нобеля, владел нефтяными вышками. После революции, правда, жили довольно бедно, хотя дедушка и был юристом. Папа из Баку ушел на фронт. И хочу заметить, что происхождение никак не отразилось на моих родственниках, никто под репрессии не попал, отец в 1944 году на фронте вступил в компартию и позже сделал хорошую карьеру.

– А кем вы сами себя больше ощущаете - армянином или русским?

– Я ценю свои корни как часть культуры, к которой принадлежу, но считаю себя русским кинорежиссером.

– В Армении бываете? Есть какие-то любимые места в Ереване или в других уголках страны?

– Да, периодически бываю, хотя в последний раз приезжал года три назад. Любимое место в Ереване - джаз-клуб (загадочно смеется). Там выступают прекрасные музыканты, собираются мои друзья, люблю туда приходить. Мне вообще Ереван очень нравится - там особая атмосфера, уютные кафе. Да и вся Армения - красивая, очень интересная страна. А сами армяне люди с прекрасным чувством юмора. И, знаете, я обнаружил, что в Армении стали делать очень хорошие вина. В советское время такого не было. А сейчас я с удовольствием дегустирую разные сорта красного сухого армянского вина. Они именно на мой вкус.

Тема Геноцида до конца не раскрыта

– Два года назад в интервью Sputnik Армения вы сказали, что будущее армянского кинематографа - в совместных проектах с Россией. Почему такие проекты появляются не так часто?

– Это не от нас зависит. Да, я считаю, что в Армении слишком маленький рынок для того, чтобы развивать кинематограф. Учитывая связи Армении с Россией, большую диаспору здесь, культурную взаимосвязь армян с русскими, российский рынок был бы очень полезен для армянского кинематографа.

К нам, кстати, приезжают работать армяне, мы им помогаем, чем можем, но совместных проектов нет. Инициатива должна исходить именно от армян, граждан Армении, а мы готовы рассматривать такие проекты и участвовать в них. Понятно, что они могут быть сугубо национальными, но должны представлять интерес для российского зрителя, чтобы можно было выпускать работы как в Армении, так и в России. Мне кажется, для армянского кинематографа это хороший путь, правильное направление.

– Приближается очередная печальная дата - 103-я годовщина Геноцида армян в Османской империи. Что она значит для вас?

– Как любой нормальный человек, я считаю, что это огромная драма армянского народа. Рана, которая никогда не заживет, и армянский народ, переживший это, всегда будет помнить об этой трагедии. О Геноциде снято много художественных и документальных фильмов.Кстати, не только армянских. Одна из художественных картин о Геноциде - работа замечательных итальянских режиссеров братьев Тавиани. Мой друг, канадский режиссер армянского происхождения Атом Эгоян, тоже сделал фильм о Геноциде армян. Но пока, мне кажется, эта тема до конца не раскрыта.

– Может, это и есть та самая армянская тема, за которую вам стоит взяться?

– Может быть. Но она довольно тяжелая, конечно. За нее просто так не возьмешься, она очень ответственная, требует большой предварительной работы. Но я подумаю над этим.

Это был удивительный поворот в судьбе

– Двадцатого апреля исполняется ровно 20 лет с момента вашего назначения на должность генерального директора и председателя правления киноконцерна "Мосфильм". Хороший повод подвести итоги. Все ли сделано, что задумывали, что еще предстоит завершить?

- Я работал не один, у меня были товарищи, единомышленники, и нам удалось сделать много серьезных дел.

Надо учитывать, что "Мосфильм", несмотря на то что у него государственный статус, вопреки всяким сплетням, не получает никаких средств от государства. Все 20 лет мы зарабатывали деньги сами, на них реконструировали, модернизировали студию.

Сейчас уже все забыли, но, когда я пришел на "Мосфильм", он был в тяжелейшем состоянии. Начиная с того, что в асфальте зияли огромные дыры, и заканчивая полуразрушенными павильонами и отсутствием техники. Нам удалось все починить, модернизировать студию. Сегодня с точки зрения технологий "Мосфильм" не уступает никому в мире. И то, что нам удалось это сделать без государственных средств, само по себе, я считаю, достаточно неплохой результат.

Мы можем гордиться тем, что у нас большой фильмофонд, мы проводим работу по реставрации, эти фильмы участвуют в крупнейших фестивалях каждый год. К примеру, в прошлом году в Венеции в специальном конкурсе реставрационных картин мы получили приз. У нас почти построено здание для хранения костюмов, реквизита - совершенно новый современный павильон вместо старого здания 1970-х годов, которое строилось по типу овощной базы. На очереди еще один павильон - киноконцертный комплекс. Это то, что даст "Мосфильму" новое качество, то, чего не было на студии с 50-х годов. Если государству когда-нибудь взбредет в голову продать "Мосфильм", оно сможет очень большие деньги за него получить (смеется). Капитализация студии произошла колоссальная за эти двадцать лет.

Конечно, хотелось бы в большей степени развить и собственное кинопроизводство. Мы это делаем, и вот только что закончили работу над картиной "Решение о ликвидации", в которой я выступаю продюсером. Сняли фильм, основанный на реальных событиях, об операции ФСБ по нейтрализации печально известного террориста Басаева. В фильме снялись замечательные актеры, в том числе чеченские. В конце мая - начале июня выйдет полнометражная картина, осенью - сериал. И я рад, что мы снова все сняли на свои собственные деньги, без привлечения Фонда кино и Минкульта.

– Считается, что художник и менеджер - трудносовместимые позиции в искусстве. Вам удалось их совместить?

– Видимо, удалось, раз двадцать лет руковожу "Мосфильмом". Не хочу хвастаться, но это очень непростое дело, учитывая, что, повторюсь, студия ничего не получала от государства. Надо же было все эти годы элементарно зарплату людям платить. Учитывая, что мы всегда ставили амбициозные задачи, хотели реконструировать и модернизировать студию, то надо было и вкладывать громадные средства в "Мосфильм". Причем кредиты мы никогда не брали.

А лично для меня это как бизнес без бонусов. Как у директора унитарного предприятия, у меня есть зарплата и премиальные в конце года. Это все. Если бы это был бизнес, наверное, я бы уже числился в списке Forbes (смеется). Но я не жалуюсь, поскольку у меня другие амбиции.

Я рад, что мне удалось участвовать в реанимации "Мосфильма", хотя, по большому счету, мы построили новую студию. Не каждому режиссеру выпадает такое. Я рад, что в моей жизни был этот удивительный опыт. Мало кому из режиссеров в мире дается такой шанс, а мне его предоставили. Это был удивительный поворот в моей судьбе. И я рад, что прожил его.

Алексей СТЕФАНОВ, Sputnik