ПИШУ КОМЕДИЮ - ВЫХОДИТ ТРАГЕДИЯ,

         Он успел побывать на премьере своей последней комедии "Хозяева нашего дома" в Ереванском театре музыкальной комедии им. Пароняна. Это была пятая пьеса Жирайра Ананяна на этой сцене. Он ушел из жизни более десяти лет назад.

         Еще не так давно успешно шли его пьесы "Господь, не оставь нас...", "Хозяева нашего дома", "Это я, я пришел" и другие комедии драматурга. А со спектаклем по пьесе Ананяна "Такси, такси" пароняновцы дважды побывали в США. Его комедии многократно ставились в армянских театрах диаспоры - в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Иране, Сирии, Ливане. Пьесы Ж.Ананяна указаны в 6-м томе Всемирного справочника, издающегося в Нью-Йорке Советом национальных литератур и распространяющегося в 40 странах.

С ПЕРВОЙ ЖЕ ЕГО ПЬЕСЫ "ДИПЛОМ", ПОСТАВЛЕННОЙ В ОДНОМ ИЗ НАШИХ ТЕАТРОВ В 1956-м ГОДУ, Жирайр Аветисян прочно вошел в театр, словно был он в нем всегда, но не только в театр - в жизнь и душу выросших с тех пор актеров и зрителей. Ему было дано особое чувство театра, особый дар театрального мышления. Природа его драматургии - в ее органичности, конфликт возникает из самой логики столкнувшихся характеров.

        Пьесы Жирайра Ананяна - это апелляция к зрителям, вовлечение в действие всех, кто присутствует на представлении. Драматург стремился заразить их страстью мысли, весельем, увлечь фантазией, смехом. Работа над его пьесами определяла стремление театров к значительности социальной темы, где комическое сочетается с лирическим, стихия веселости не исключает высокой патетики, а ирония и юмор соседствуют с серьезными размышлениями.

        С Ананяном легко было работать режиссерам, актерам. В его авторском отношении к своей работе подкупала одна особенность - он был абсолютно лишен категоричности, требовательности к соблюдению "буквы" своих произведений. Пытаясь убедить в чем-то театр, он обращался к режиссеру не с позиции автора, а как бы перевоплощаясь в зрителя, и уже от его лица предлагал задуматься над тем, что, по его мнению, требовало иного подхода, иного решения. Поэтому к нему невозможно было не присушиваться, даже не всегда с ним соглашаясь. Замечания он делал в особой тональности, намеком, чтоб не обидеть.

         Каждая его пьеса была дорогим подарком театру и зрителю, хотя и не все спектакли можно считать до конца удачными. Ибо нет художника без своего ощущения художественности. У Жирайра Аветисяна она рождалась из единения сочного юмора и сатирической едкости. Соотнести это сложно, но без этого почти невозможно воплотить его драматургию на сцене. Сложность была в точно найденном соотношении. Ставить его как бытописателя - значит, не понять в нем чего-то главного. Воплотить его только через сатирическое или комическое - значит, лишить его драматургию поэтической основы. И в основе всех его пьес лежали проблемы общественные и ощущались точные приметы времени. Оно активно вторгается в жизнь героев, становясь как бы живым участником происходящего.

         "ЖИРАЙР ВСКРЫВАЛ АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ, - ПИШЕТ О НЕМ в своих воспоминаниях художественный руководитель и главный режиссер Театра музкомедии Ерванд КАЗАНЧЯН, - он клал руку на рану в искреннем стремлении вылечить ее смехом. Он был мастером диалога. Его персонажи не были вымышленными: это были знакомые нам люди, армяне, живущие в Армении, мы сами, наш народ. У Жирайра не было смеха ради смеха, его смех проникал вглубь, содержал тайную боль. Он смеялся как-то по-родному, без злорадства, он скорее был обеспокоен тем, что критиковал, он говорил правду, чтобы все мы очнулись. После ухода Жирайра мне показалось, что вместе с ним умер и юмор. Но когда в переполненном зале (впервые после его ухода) мы сыграли "Хозяева нашего дома" и зал взорвался от громкого смеха, я понял, что Жирайр не унес с собой свой смех. Он оставил его нам..."

         Все помнят, с каким блеском в спектаклях по пьесам Ананяна играли прославленные актеры театра - Карл Хачванкян, Светлана Григорян. Не помню другого столь же сильного впечатления в комедии, как то, какое производил Хачванкян. По выразительности, осмыслению образа рядом с ним стояла Светлана Григорян. Самые смешные положения Хачванкян играл совершенно серьезно, с характерностью, органично присущей только данному лицу. Его замашки, походка, сама логика сатирического персонажа доводились актером до комического совершенства. А героини Светланы Григорян в его комедиях были наделены "григоряновским" юмором и обаянием. Добрая душа, фантазерка и насмешница, поражающая всех жаждой жизни, артистичностью, она в пьесах Ананяна получала возможность полностью раскрыть свое дарование. Да и другие артисты играли в его комедиях с полной отдачей сил, душевной энергии, играли каждый раз, как в первый раз - на накале эмоций, предельно выявляя мысли драматурга. Все персонажи превращались в характеры, в жизненные типы. Образы то пародийные, то открыто буффонные, соединяются в спектакле, создавая цельное, веселое, одухотворенное театральное представление. Ироничная, озорная улыбка освещала все сцены.

        Чувство юмора никогда не покидало Жирайра. Он особенно часто появлялся в нашей редакции именно в девяностые нелегкие годы. Мы подолгу беседовали с ним о жизни, о проблемах театра. Многие его мысли, размышления не вошли в наши публикации, думается, они актуальны и сегодня:

         "ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, ПОКОЛЕНИЕ МЫ ИСТОРИЧЕСКОЕ. ТО, ЧТО МЫ ПОВИДАЛИ НА СВОЕМ веку, многим даже и не снилось. Но факт этот меня как-то мало утешает. Вот и живи в этом времени с размытыми контурами и пиши пьесы. Пишешь комедию, а выходит трагедия. Да я не против трагедии, хотя это и не мое амплуа, но лишь бы она несла в себе надежду. Это только в сказках под конец с неба три яблока падают, а на реальную сцену не падают никакие яблоки.

         А люди ждут эти яблоки, но настоящие - не бутафорские. Они эти бутафорские яблоки вот уже десять лет едят и знают, что нет в них вкуса. Сейчас мы ведем борьбу за человеческие ценности, без которых человеческое существо не может жить по-человечески так же, как невозможно жить без чувства национального достоинства.

        Какие процессы происходят в нашем внутреннем мире, в его глубинных пластах? Вот об этом-то и должен театр говорить со своим зрителем с тем условием, что этот разговор будет вестись на языке подлинного искусства".

         Для произведений, которые создаются сегодня, обязательным условием Ананян считал их актуальность, но, по его мнению, публицистика не в состоянии на правах хозяйки поселиться на сцене: "Сцена по своей природе публицистике чужда, она не раскаляется от ее слова так, как раскаляется бумага под пером публициста. Сцена раскаляется от игры, когда слово отступает, пропуская вперед живую жизнь. Но даже самая удачная пьеса не гарантирует при ее постановке безусловного успеха у зрителя, покуда пьеса не "перенесена" на сцену в полной мере. Если человеческие отношения не раскрыты на сцене, не исполнены смысла и значения, то повисает в воздухе и актуальность пьесы. Поэтому о пьесе нельзя судить исключительно по постановке, не прочитав ее.

        Было время, когда слова "смелость", "смелая вещь" были наивысшей оценкой. А что теперь можно считать смелостью? Поэтому-то кажется, что писать стало легче, на самом же деле писать стало труднее. Ценители всегда поймут, эта пьеса - произведение искусства или нет, отражена ли суть пьесы режиссером, актерами или постановка поверхностна, и та ли пьеса выбрана для постановки? А внешние сценические эффекты, которые зачастую - только самоцель, оставляют место серости и скуке, и зритель мстит тем, что не посещает подобные постановки. Но, может быть, много серости на сцене потому, что драма жизни оказалась сильнее драмы сценической? Однако трагедия жизни никогда не может "превзойти" трагедию на сцене, которая есть та же трагедия, выраженная посредством искусства. Если нет этого посредничества, тогда-то и открываются двери серости, и трагедия жизни "превосходит" "бутафорскую" трагедию..."

        Жирайр Ананян, как все незаурядные личности, был добрым человеком. Это не бросалось в глаза из-за других его качеств: ума, таланта, общественного темперамента, блеска проницательности. Но именно доброта придавала особый отблеск его обаянию. Люди искали с ним встречи, ибо общение с ним доставляло наслаждение, как доставляла радость встреча с его искусством, которая способна увлечь театр и сегодня, и в будущем.