Водоворот литературной, художественной, музыкально-театральной жизни затянул меня рано и, как оказалась, навсегда. В течение многих лет складывались напряженные, часто глубоко дружественные отношения с удивительными людьми — известными прозаиками, поэтами, режиссерами, актерами, музыкантами. Это был период бурного расцвета (70-80-е годы) искусства, литературы, хотя это время и называлось застойным. Противоречие, скажете вы? Об этом стоит поразмышлять. Концентрация ума, юмора, таланта, потрясающих новаций — почти каждый день новые постановки, яркие концерты, неординарные встречи с прославленными деятелями культуры не только Армении, но и порой благодаря театру «Дружба», многих городов СССР. Кто-то стал «своим» на всю жизнь, кто-то сильно повлиял на мое мироощущение. Но все творцы, с которыми столкнула журналистская судьба, оставили глубокий след в моей душе и жизни. Среди них композитор Левон Чаушян. Мне выпала радость много общаться с ним. Наша беседа растянулась на многие годы.
ОН ПРИНАДЛЕЖАЛ К РЕДКОМУ И УДИВИТЕЛЬНОМУ ТИПУ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ НИКОГДА НЕ ВЫНОСЯТ свои личные боли на общественное слушание. Его волновали проблемы масштабные. Он не только говорил на самые актуальные темы, но исключительно точно формулировал в разговоре свою мысль, размышляя над смыслом жизни, историей страны и ее трагических страниц. Его тревоги и волнения всегда были связаны с Арменией: потому что, как он говорил, «где бы мы ни жили, чем бы ни занимались, у нас одна Родина и другой не будет». Его, как и всякого армянина, тревожил исход нашего народа. «Это трагедия, которую необходимо предотвратить. И хотя мы нередко утешаем себя тем, что ничего страшного не происходит, что любой талантливый армянин за рубежом сохраняет свою национальную самобытность — это далеко не так. Это распыление никогда не может привести к укреплению государственности. А если нет государственности, значит нет страны, а если нет страны, нация не может быть полноценной. Арменией может называться именно этот клочок земли, и мы ответственны за то, что на ней происходит. И сегодня нам держать ответ перед будущими поколениями».
Левон Чаушян говорил прежде всего об ответственности за свое дело, определенное Богом, жизнью, обстоятельствами, о максимальной отдаче каждого на своем месте. Он искренно хотел, чтобы каждый в нашей стране чувствовал себя хозяином, чтобы у каждого армянина было чувство ответственности за все происходящее. «У нас — сплошная клановая грызня, и нет конкретной борьбы за конкретного человека или дела. Вот когда появится чувство хозяина, тогда люди перестанут уезжать. Для этого нужна национальная программа развития, чтобы каждый знал свое место и роль в этой программе…»
Редко кому из музыкантов удавалось быть до такой степени верным себе, основным направлениям своего творчества, как Левону Чаушяну. Но это вовсе не означало, что он не менялся в этом изменяющемся мире. Но изменяясь, он оставался собой. Острый ум, мыслящий парадоксами, язвительный сарказм при добродушном юморе. И уникальное умение не поддаваться расхожим штампам. И это во многом его роднило с другим композитором — Рубеном Саркисяном.
Заслуженный деятель искусств РА, председатель Армянской музыкальной ассамблеи, общественный деятель, замечательный педагог Левон Чаушян был из тех композиторов, кто определял вектор движения современной армянской музыки.
Осенью этого года Левону Чаушяну исполнилось бы 79 лет, а не стало его почти четыре года назад. Сегодня его имя уже становится историей. Когда человеку за 70, представляешь лицо пожилого человека. Но этот неповторимый композитор, сочетавший в себе сказочную выносливость, благородство и верность в дружбе, был сгустком неистощимой энергии, слитком спрессованного времени, что позволяло ему оставаться вечно молодым.
Его произведения во многих жанрах — сонаты, концерты, квартеты, трио, пьесы и т.д. («Концерт для фортепиано и струнного оркестра с литаврами», «Струнный квартет», «Соната соло для виолончели», посвященная другу детства, талантливому виолончелисту Ваграму Сараджяну, «Соната N1» для фортепиано, посвященная замечательной пианистке Светлане Навасардян, «Соната для скрипки и фортепиано» — плоды таланта композитора, в которой абсолютная порядочность, скромность, сдержанность, обаяние и юмор сочетались с постоянным ростом мастерства и повседневным трудом. Он знал истину — без культуры нет личности, страны и делал все, чтобы не оскудела наша музыкальная жизнь. Главное в Чаушяне было не смиряющаяся буря духа, сообщающая всему, что он делал, возбуждающую силу.
ЛЕВОН БЫЛ ЛИЧНОСТЬЮ, УМЕЮЩЕЙ РАДОВАТЬСЯ ЖИЗНИ И РАДОВАТЬСЯ С НЕИСТРЕБИМОЙ СТОЙКОСТЬЮ. Ведь среди одаренных бывают такие, которые проживают свою жизнь тихо, так шипит огонь в сырой печи. Левон Чаушян жил, горя ярким пламенем, охватывая широким взором весь мир, интересуясь всем и желая участвовать во всем. Так жили когда-то творцы-гуманисты. Компромиссы были для него совершенно неприемлемы: свои убеждения он готов был отстаивать до конца, но не на одном вдохновении, как это часто бывает, а вооружившись неопровергаемыми доказательствами.
Думая о Левоне Александровиче, невозможно не вспомнить строки замечательного поэта Николая Заболоцкого:
Вглядись в него: он важен и спокоен
Среди своих безжизненных равнин,
Кто говорит, что в поле он не воин?
Он воин в поле, даже и один.
С ним было интересно общаться, но и трудно. Трудно потому, что он всегда говорил нелицеприятную правду в глаза, как бы резко это ни звучало. А интересно потому, что он не просто говорил на самые актуальные темы, но и увлекал своими идеями.
Талант композитора, усиленный тонким художественным и критическим чувством, широчайшая культура европейски образованного интеллигента — вот что, помимо других свойств, характеризовало его. Многие считали Левона Чаушяна человеком резким и непримиримым, но эта требовательность к другим была результатом еще более жесткой требовательности к самому себе. В нашей музыкальной жизни, в системе образования и сейчас немало проблем. Но разве есть кто-то, кто отстаивал бы интересы современных композиторов, говорил о проблемах музыкальной жизни, о консерватории так остро и настойчиво, как Чаушян. Все хорошо, прекрасная маркиза!
В годы педагогической деятельности в Ереванской консерватории он добивался от своих воспитанников, чтобы они стали не просто профессионалами в своей сфере, но и личностями в творчестве. Он старался разглядеть в каждом из своих воспитанников человека, который сможет осилить путь творца в жестоком мире, в борьбе за право быть музыкантом и нести то ценное, чем сильна наша жизнь. Во все, что делал Чаушян, он вкладывал свое большое сердце, вселяя надежду в тех, кто был рядом.
Иван Бунин как-то заметил, что мы дорожим людьми, которым можем сказать: а ты помнишь? Я всегда дорожила дружбой с семьей Левона Александровича — отцом, прекрасным виолончелистом и уникальным педагогом Александром Чаушяном, матерью, заслуженным педагогом Шаке Арамовной, супругой, великолепным врачом Гоар, талантливыми детьми Левона — всемирно известным виолончелистом Александром и дочерью, известной пианисткой Анаит, живущими ныне в Великобритании. При всей нашей занятости мы нередко встречались с Левоном Александровичем, сначала в Союзе композиторов, где он был секретарем правления союза в эпоху Эдварда Мирзояна, а потом в Доме-музее Арама Хачатуряна, в котором собиралась созданная им Армянская музыкальная ассамблея, на концертах, дома. Темы наших бесед были самые разные, от мировых до личных, от серьезных до смешных. И грустных, к сожалению, тоже. Вспоминали тех, кто уже не был с нами. Словом, беседовали обо всем, что было в нашей жизни.
Левон Чаушян был и останется для многих из нас вечным символом нашей молодости. Каждый раз, выходя из дома, мне кажется, что на пересечении улиц Пушкина и Маштоца я непременно увижу Левона Александровича и его Гоар. Увы, таких встреч уже нет и не будет. С кем еще можно так дискутировать, не соглашаться, сгоряча наговорить много лишнего, нелестного, а потом вновь общаться как ни в чем не бывало! А ведь Левон Александрович порой проявлял чудеса изысканного деспотизма и абсолютной непримиримости на строго принципиальной основе служения «святому искусству».
Таким он и остался в нашей жизни. А еще — всегда модным, в безупречно сшитом костюме: деловой и в то же время праздничный, неподчеркнуто изящный. Таков он и сейчас, на портрете, подаренном нашей редакции: красивый, с умными темными глазами, музыкант, бесконечно преданный творчеству и требовательный к нему. Левон Чаушян был одним из немногих композиторов, в натуре которых жизнь и музыка были столь нерасторжимы.
