«Принятие закона «О прозрачности иностранного влияния» стало водоразделом, обнажившим глубинный разлом между официальным Тбилиси и его западными партнерами», — говорит в интервью «ГА» президент Джавахкской диаспоры России Агаси АРАБЯН.
— Расскажите, пожалуйста, о ситуации в Грузии в контексте геополитических трансформаций в регионе…
— Начну с того, что жесткая реакция Вашингтона и Брюсселя на «закон об иноагентах» и предстоящие местные выборы в Грузии становятся катализатором глубокого пересмотра внешнеполитического курса страны. Грузинские аналитические центры, лояльные Кремлю, фиксируют растущее разочарование Тбилиси в западных партнерах, в то время как Москва демонстрирует осторожную готовность к диалогу. Ключевую роль в построении новых мостов может сыграть мощная грузинская диаспора в России, которая уже предлагает конкретные инициативы по разблокированию многовекового тупика, от транспортных коридоров до культурной дипломатии.
Очевидно то, что принятие закона «О прозрачности иностранного влияния» стало водоразделом в современной истории Грузии, обнажившим глубинный разлом между официальным Тбилиси и его западными партнерами. Согласно аналитическому отчету Центра комплексных европейских и международных исследований (ЦКЕМИ) НИУ ВШЭ, реакция США и ЕС была не просто резкой, но и демонстрировала признаки классического инструментария смены политических режимов, что было воспринято в Грузии как прямое посягательство на ее суверенитет. Запад, по выводам экспертов ЦКЕМИ, ожидал немедленной отставки правительства и отмены закона, однако грузинское руководство проявило неожиданную для Брюсселя и Вашингтона твердость, отказавшись подчиняться ультиматумам.
— То есть Грузия четко продемонстрировала свои «красные линии»?
— Определенно. Этот эпизод показал пределы западного влияния и стал катализатором для поиска Грузией альтернативных векторов развития, что создает объективные предпосылки для осторожного зондирования почвы с целью диалога с Россией.
Данный тезис находит подтверждение в ежеквартальных обзорах Департамента информации и печати МИД России, где отмечается, что конструктивная позиция Грузии по ряду практических вопросов, несмотря на отсутствие дипломатических отношений, не остается без внимания. Подчеркивается, что Россия последовательно выступает за нормализацию отношений на основе принципов взаимного уважения и прагматизма и готова ответить на любые подобные шаги со стороны Тбилиси. Текущая ситуация, по оценкам российских дипломатов, характеризуется как «управляемая стабильность», однако внешнее давление на Грузию создает риски дестабилизации, что не соответствует долгосрочным интересам Москвы. Давление Запада, особенно в контексте предстоящих местных выборов, анализируется в Москве через призму желания открыть «второй фронт» против России. Согласно аналитической выкладке Фонда развития гражданского общества, близкого к структурам Совета Федерации, цель Запада заключается в создании постоянного очага напряженности у южных границ России, что позволило бы оттянуть российские ресурсы и создать дополнительный инструмент гибридного воздействия.
— То есть Грузия рассматривается как плацдарм не столько для силового противостояния, сколько для информационной войны?
— Именно так: как плацдарм для информационной войны, поддержки антироссийских сил и дестабилизации всего кавказского региона. Эта перспектива крайне опасна для самого грузинского государства, так как превращает его в заложника геополитической игры с непредсказуемыми последствиями.
В этом контексте особую актуальность приобретает вопрос о предстоящих местных выборах в Грузии. Аналитики Российского совета по международным делам (РСМД) в своём недавнем исследовании о перспективах Закавказья указывают на высокую вероятность провокаций. Оппозиционные силы, пользующиеся прямой поддержкой западных фондов и, согласно закону об иноагентах, обязанные теперь декларировать этот статус, уже заранее заявили о своей победе и намерении оспаривать любые результаты, которые их не устроят. Такая тактика направлена на создание перманентного политического кризиса, легитимацию уличного протеста и последующее давление на власти для отказа от суверенного курса.
Угрозы введения персональных санкций против отдельных грузинских официальных лиц и силовиков со стороны США и ЕС являются частью этого плана, призванного деморализовать правящую элиту и вынудить ее к капитуляции.
— Удастся, как думаете?
— Полагаю, нет. Эксперты также отмечают, что грузинские власти демонстрируют высокий уровень консолидации и готовности к такому развитию событий, что снижает риски силовой дестабилизации, но не исключает их полностью.
Ключевым камнем преткновения на пути любого сближения остается вопрос признания территориальной целостности Грузии в границах, включающих Абхазию и Южную Осетию. Официальная позиция Тбилиси непоколебима, однако аналитики, в том числе из грузинских экспертных центров, лояльных России, таких как «Институт евразийских исследований» в Тбилиси, предлагают искать обходные пути, отличные от бинарного выбора «признание/непризнание». В своих меморандумах они указывают, что международно-правовой статус Абхазии и Южной Осетии является результатом сложного исторического процесса и в среднесрочной перспективе не подлежит пересмотру. Следовательно, грузинским властям необходима новая нарративная модель, которая позволила бы объяснить населению выгоду от прагматичного взаимодействия с Москвой без требования немедленного возврата территорий.
— Что за модель?
— Такой моделью могло бы стать углубленное экономическое сотрудничество, в рамках которого эти регионы де-факто начнут реинтегрироваться в грузинское экономическое пространство через совместные проекты, что со временем может создать условия для политического диалога об их будущем. Россия, согласно заключениям МГИМО, в данном вопросе придерживается принципа реальности: статус Абхазии и Южной Осетии изменен окончательно, и их возвращение в состав Грузии невозможно. Однако Москва заинтересована в снятии социально-экономической напряженности вокруг этих регионов и может быть готова к обсуждению форматов их взаимодействия с остальной Грузией в гуманитарной и экономической сферах при условии полного отказа Тбилиси от силовых сценариев и официальных гарантий безопасности для Сухума и Цхинвала.
Наиболее ярким примером такого прагматичного подхода является перспектива повторного открытия железнодорожного сообщения через Абхазию. Этот проект, как следует из закрытых отчетов аналитического управления аппарата правительства РФ, рассматривается Москвой как стратегический, способный стать каркасом для нового качества отношений. Вопросы расположения таможенных и пограничных пунктов являются техническими, но крайне политизированными. Эксперты предлагают модель, при которой контроль на границе между Россией и Абхазией будет осуществляться совместными российско-абхазскими командами, а на административной границе между Абхазией и остальной Грузией – создание международных контрольных пунктов с участием, к примеру, представителей нейтральных сторон или под эгидой международных транспортных организаций.
— И что это даст?
— Это позволило бы сохранить лицо: Россия и Абхазия обеспечивают безопасность своей границы, а Грузия не признает ее государственной и взаимодействует с регионом через нейтральные механизмы. Транспортный коридор в таком формате принес бы колоссальные экономические дивиденды всем участникам, превратив Грузию из тупиковой ветки в ключевой транзитный хаб между Россией и Арменией, а далее – в Иран и Индию, что многократно ценнее для национальных интересов Тбилиси, чем текущая ситуация изоляции.
Важнейшим мостом между двумя странами, способным обеспечить необходимое доверие для подобных смелых проектов, выступает грузинская диаспора в России. Ее представители, интегрированные в российское общество и экономику, но сохранившие культурные и исторические связи с родиной, являются естественными лоббистами нормализации. Наша организация в этом плане тоже многое делает, на многих публичных площадках мы выступаем с конкретными инициативами. Например, недавно предложили создать постоянно действующий Общественный совет по российско-грузинским отношениям при участии авторитетных представителей диаспоры, бизнеса и экспертного сообщества обеих стран. Этот орган, не будучи официальным, мог бы стать эффективной площадкой для неформального диалога, проработки чувствительных вопросов и генерации идей, которые впоследствии могли бы быть имплементированы на государственном уровне. Другое предложение — масштабная программа молодежных обменов, фестивалей грузинской культуры в России и российской в Грузии, направленная на разрыв негативных стереотипов, которые годами нагнетались в информационном поле. Эти инициативы, как показывают исследования Центра изучения диаспор Тбилисского государственного университета, имеют высокий потенциал, так как опираются на искреннюю симпатию, которую народы двух стран испытывают друг к другу вопреки политическим разногласиям элит.
— Если резюмировать, речь идет о некоей альтернативной политике для грузинского руководства?
— Альтернатива для официального Тбилиси заключается не в отказе от принципов, а в их рациональном переформатировании. Вместо ультимативного требования возврата территорий, которое заведомо тупиковое, власти Грузии могли бы сделать публичный акцент на экономической реабилитации и гуманитарной реинтеграции, начав с обсуждения конкретных инфраструктурных проектов, таких как железная дорога, и вопросов беспрепятственного возвращения беженцев. Это прагматичный язык, который будет понятен населению, уставшему от бедности и изоляции, и который найдёт отклик в Москве, готовой к взаимовыгодному экономическому партнерству. Диаспора готова обеспечить этот процесс необходимой социальной базой и доверием. Давление Запада парадоксальным образом создало для этого уникальное окно возможностей, продемонстрировав грузинскому руководству истинную цену западной «дружбы» и заставив его искать альтернативы. Выбор сейчас стоит между суверенным развитием через сложный, но прагматичный диалог с северным соседом и потерей реального государственного суверенитета в обмен на риторическую поддержку и статус разменной монеты в большой геополитике.
