Наступила золотая осень, и фестивали вступают в свои права. Словно соревнуясь, они открываются один за другим, приглашая слушателей.
Национальный филармонический оркестр Армении под управлением Эдуарда Топчяна продолжил в новом сезоне отмечать свой юбилей – 100-летие со дня основания в совершенно новой обстановке: в день открытия 17-го Ереванского международного музыкального фестиваля Большой зал филармонии встретил своих гостей в полной темноте. Но этот мрачный сюрприз не остановил громадный поток посетителей. Мгновенно справившись с первым шоком, они устремились в зал, освещая себе путь слабым светом от смартфонов. Что и говорить, ведь здорово, что технический прогресс имеет место и в наше сумасшедшее время, иначе пришлось бы искать горьковского Данко, чтобы огнем его сердца осветить путь людям. Но шутки в сторону, зал еще долго оставался в темноте.
СЛАБЫЕ СВЕТИЛЬНИКИ НА СЦЕНЕ ОСВЕЩАЛИ ТОЛЬКО ПЮПИТРЫ. ЛИЦ НЕ БЫЛО ВИДНО. И на этом фоне состоялся блестящий концерт, которому суждено остаться в памяти многих, может быть, на всю жизнь. Это был настоящий праздник музыки, иначе не назовешь, хотя это слово и стало банальным. Когда включили, наконец, свет, где-то в середине концерта стало очевидно, что в огромном зале и в проходах нет ни одного свободного места. Столь страстный интерес слушателей был вызван наличием в программе имени самого любимого нашего соотечественника, прославленного в мире музыканта Сергея Хачатряна и талантливого финского дирижера Пиетари Инкинена. Да и сама программа не могла оставить никого равнодушным: Скрипичный концерт Сибелиуса и Первая симфония Малера – одно из ранних сочинений композитора, полное музыкального значения и глубины. И в этом талантливо убедили всех нас оркестр и дирижер.
Как известно, Скрипичный концерт стал истинным воплощением любви к скрипке и несбывшейся юношеской мечты Я. Сибелиуса. Это одно из наиболее сложных произведений в скрипичной литературе. Создавая его, “композитор словно задался целью продемонстрировать публике решительно все, на что способна скрипка”. Исполнить такой концерт может только истинный виртуоз, такой, каким когда-то мечтал стать автор. И, как показал концерт, такой, как Сергей Хачатрян.
В его исполнении восхищают таинственность, грандиозность, огромная сила воздействия, которые, особенно в концерте Сибелиуса, воспринимаются чуть ли не как волшебство. Редко можно найти музыканта, столь чуткого и внимательного к биению внутренней жизни. Все звучит как непрерывный внутренний монолог-исповедь. Мастерство доведено до высшей степени совершенства, до той легкости, когда захватывающие дух пассажи кажутся естественными, как дыхание. Ощущение, словно он сам творит эту неповторимую музыку сейчас перед публикой.
Сергей – явление редкостное, исключительное. Исполняя концерт, он ошеломляет, переворачивает так называемый здравый смысл, выламывется из сложившихся норм и правил, властно утверждая новые представления, новый взгляд на мир. И этот мир отличен от всего того, что мы имели и имеем. Он включает поэзию и философию, сочувствие и особую глубину. И все это передается средствами особой выразительности, несет нам свою ни с чем не схожую атмосферу. Его исполнение никак не ложится на привычный трафарет, не образует штамп, которым каждый из нас норовит оценить новый художественный образ.
Мыслей и чувства красоты столько в исполненном им концерте, что, кажется, хватит на целую монографию. Но нет в нем ни одной мысли, краски, нюанса, которые не прошли бы сквозь сердце Сергея, не выражали бы его глубочайших убеждений.
И что поражает? Поразительная свобода на сцене, естественность. Удивительная сосредоточенность, которая всегда заставляет тебя верить, что нет иной жизни, чем та, которой живет он, нет зала, нет публики, а есть только мир, который его окружает.
Глубокой искренностью покоряет он, бесстрашием таланта. И, конечно, удивительной техникой. Только мы не замечаем его высокого мастерства. Все играется легко и как будто само собой. Просто божественно!
Когда в зале истаял последний звук его скрипки, слушатели сидели несколько мгновений ошеломленными. Потом, в противовес только что отзвучавшей музыке, началось нечто невообразимое. Зал гремел от аплодисментов. Сергей вышел, благодарно кивнул публике и тут же на сцене из артистов оркестра организовал квартет, чтобы исполнить Комитаса.
НА ЗАМЕЧАТЕЛЬНОМ УРОВНЕ БЫЛ И ФИЛАРМОНИЧЕСКИЙ ОРКЕСТР, ЗА ПУЛЬТОМ КОТОРОГО в этот вечер стоял одаренный финский дирижер Пиетари Инкинен. Он восхитил прежде всего благородством и “сложной простотой” своего подхода к этой музыке. В манере дирижера не было ни преувеличений, ни демонстративности. С первых же звуков возникло ощущение, что слушают в зале, затаив дыхание. Оркестр в этот вечер играл особенно увлеченно, как, впрочем, и всегда, проникновенно, артистично, с глубоким ощущением стиля автора и в соответствии с художественными намерениями солиста.
Также одухотворенно, с подъемом и подлинным воодушевлением были тонко переданы оркестром и дирижером Пиетари Инкиненом сложность и своеобразие ранней, Первой симфонии Малера. Ее содержание – мысли и чувства, страдание и борьба героя, в котором ясно угадывается сам автор. В этой музыке много молодого, еще наивного задора, восторженное преклонение перед природой, первые жестокие разочарования и суровая борьба возмужавшего героя, его твердая уверенность в победе. Колоритная музыка, окрашенная в светлые мечтательные тона, сменялась то ласково-нежными, то пылкими драматическими интонациями. Зал внимал не шелохнувшись. Слушаешь – и кажется, что время в зале измеряется по каким-то другим законам: мало или много прошло времени, неизвестно. Испытываешь величайшую радость от согласного звучания оркестра, от каждого инструмента в нем.
… Симфония возникает из абсолютного покоя и тишины. Затем она нарушается таинственными приглушенными фанфарами (кларнеты, засурдиненные трубы). Наконец рождается тема, излагаемая виолончелями, затем симфония переходит в маршеобразное движение. Разворачивается торопливая дискуссия инструментов, потом в остром ритме торопливо и как бы шутя они принимаются излагать маршеобразную тему.
Трактовка симфонии обжигала страстностью высказывания. Слушая оркестр, понимаешь, как много в его игре свободной и смелой импровизации, и радуешься тому, как легко оркестр принимает новые условия игры, как уверен, полагаясь на руки дирижера. При этом у оркестра свое неповторимое звучание, свое особое “дыхание”. Свобода импровизации сочетается с точностью: полное перевоплощение в автора, в эпоху, в национальный характер.
А каков был финал, прозвучавший как взрыв отчаяния! Редкие фанфары тромбонов и труб, грохот литавр, короткие фразы, звучащие то у одной, то у другой группы инструментов… И ликующая торжественным апофеозом жизни кода симфонии…
Так завершилось открытие 17-го Ереванского международного фестиваля классической музыки. Следующий концерт в рамках фестиваля состоялся на следующий день. Он был посвящен Дню независимости Армении. Национальный филармонический оркестр в этот вечер представил двух известных музыкантов, наших соотечественников, получивших широкое признание не только в Армении, но и далеко за ее пределами, лауреатов международных конкурсов – пианиста Армена Бабаханяна и ярчайшую звезду современного вокального искусства Джулиану Григорян.
