Армения оказалась в центре противостояния Китая, Турции и Индии за контроль над транспортными коридорами Южного Кавказа. Сближение Еревана и Исламабада под эгидой Пекина открывает новые возможности, но грозит осложнением отношений с Дели.
Ереван фактически оказался в центре пересечения китайско-пакистанских и индийско-иранских интересов на Южном Кавказе на фоне усиливающейся роли Турции в регионе. Если углубление армяно-китайских отношений до уровня стратегического партнерства выглядело ожидаемым, то установление дипломатических связей между Ереваном и Исламабадом стало, мягко говоря, неожиданным шагом.
С учетом традиционной конфигурации сил на Южном Кавказе это свидетельствует о негласном соперничестве Анкары и Пекина за влияние в регионе и контроль над транспортными коридорами, проходящими через него.
Активизация Турции, ее лоббирование так называемого «Зангезурского коридора», а также попытки Вашингтона усилить позиции на Южном Кавказе не остались без внимания Китая. В отличие от ряда других игроков, Пекин предпочел действовать спокойно, последовательно реализуя свою политику.
На этом фоне решение Пакистана установить дипломатические отношения с Арменией, по сути, стало результатом вовлеченности Китая, который заинтересован в укреплении своих позиций в регионе.
Почему Армения важна Китаю
Китай уже имеет стратегические отношения с Азербайджаном и Грузией, однако для окончательного укрепления позиций на Южном Кавказе ему не хватало Армении. Если в Грузии Пекин инвестирует в транспортные проекты, а в Азербайджане — в энергетику, то в случае с Арменией на помощь пришел Исламабад. Сближение Армении и Пакистана под своей эгидой позволяет Китаю выступать в качестве противовеса влиянию Анкары, Баку, Москвы и Тегерана.
Китайская сторона ясно осознает, что реализация проекта так называемого «Зангезурского коридора» на условиях азербайджано-турецкого тандема противоречит ее принципам и грозит ослаблением роли в транспортных инициативах, связанных с Южным Кавказом.
Не секрет, что т.н. «Зангезурский коридор» в первую очередь необходим Турции, так как он вписывается в глобальную стратегию Анкары по установлению гегемонии от Южного Кавказа до Центральной Азии. В перспективе коридор планируют интегрировать в Транскаспийский международный транспортный маршрут (ТМТМ), более известный как Средний коридор, проходящий по линии железной дороги Баку–Тбилиси–Карс.
Маршрут проходит от Турции через Кавказ, затем через Каспийское море, Туркменистан и Казахстан в Китай. Контроль над «Зангезурским коридором» позволит Анкаре закрепить влияние на Южном Кавказе и ослабить позиции России и Китая. В результате значение Среднего коридора резко возрастет, а Турция займет в нем ключевое место. Это укрепит ее экономическую и политическую интеграцию с тюркскими государствами Центральной Азии и закрепит её роль как стратегического моста между Азией и Европой.
Такое развитие событий приведет к ослаблению позиций Китая в регионе. Между тем Пекин проводит собственную политику по укреплению влияния и контролю за транспортными маршрутами Евразии. В частности, речь идет о проекте «Один пояс, один путь» (Belt and Road Initiative, BRI), который включает Китайско-пакистанский экономический коридор (CPEC) и железнодорожные линии, ведущие к Кавказу. В Пекине понимают, что планы Анкары противоречат их интересам и стратегии по диверсификации рисков. Поэтому Китаю необходим альтернативный маршрут через Армению и Иран, чтобы избежать зависимости от турецкой инфраструктуры.
Продвигая свою глобальную инициативу BRI, Китай стремится взять под контроль ключевые логистические пути на стыке Южной и Центральной Азии, Кавказа и Европы. В этом контексте Пекин использует «пакистанский фактор» как инструмент расширения влияния на Южном Кавказе, а также для балансирования против усиливающегося присутствия Индии в регионе.
Китай глубоко интегрирован в экономику Пакистана через CPEC. На китайские средства строится пакистанский порт Гвадар, который в будущем должен стать конкурентом иранскому Чабахару, арендованному Индией на десять лет. Для Пекина крайне важно встроить Армению в свою пакистанскую стратегию, чтобы нивелировать угрозу со стороны индийских проектов.
Эти намерения хорошо понимают и в Тегеране, и в Дели. Неслучайно вскоре после описанных событий в Тегеране состоялась трехсторонняя встреча с участием представителей МИД Армении, Ирана и Индии, где обсуждались перспективы развития Международного транспортного коридора «Север–Юг» и иранского порта Чабахар.
В Индии неоднократно заявляли, что реализация проекта Гвадарского порта поставит страну в условия транспортной блокады, а сближение Китая, Пакистана и Армении фактически перечеркнет индийские инициативы на Южном Кавказе.
Что делать Еревану?
Китай выступает скрытым модератором возможного сближения Армении и Пакистана. Тем самым Пекин стремится сформировать единую сеть логистических артерий, связывающих Китай, Пакистан, Южный Кавказ, Россию и Европу.
Теоретически схема выглядит так: грузы из Китая поступают в Пакистан, далее через Иран попадают в Армению, а оттуда — либо в направлении Грузии и стран бассейна Черного моря, либо в ЕАЭС. Подключение Еревана к пакистанским маршрутам позволит Китаю ослабить позиции Индии и Турции на Южном Кавказе и в Центральной Азии.
В этой конфигурации Армения может стать ключевым звеном альтернативного маршрута через Иран и Пакистан к порту Гвадар. Однако в Ереване должны учитывать, что сближение с Пакистаном может осложнить отношения с Индией, которая уже активно развивает собственный транспортный проект с использованием порта Чабахар.
Таким образом, перед Арменией стоит задача найти баланс между различными транспортными инициативами и встроиться в них без ущерба своим интересам и без зависимости от одного партнера.
