Знаете, почему не мелеет людская река, текущая вверх к Цицернакаберду? Потому что очень многие из тех, кто уехал, не приходили сюда 24 апреля. Это я по своему окружению и опыту говорю. Вот на партсобрания они исправно ходили и свысока поглядывали на нас, беспартийных, не ведавших о текстах закрытых писем. А в Цицернакаберд все времени не хватало. Сюда приходили те, кто не боялся говорить об этом в самое первое время. А потом за ними потянулись и остальные, которые не могли не прийти 24 апреля. И очень многие из них не уехали и не уедут.
Нынешнее 24 апреля окутало Ереван до вечера дождем и снегом. Казалось, день безнадежно испорчен и мало кто выберется в эту слякоть из дому. Но что нам снег? Или дождь? Мы знали 24 апреля пострашнее, когда вокруг лилась кровь. И в память об этой невинной крови люди шли и шли во вторник к мемориалу. На сей раз молодых и малолеток было больше обычного. Некоторые без зонтов вымокли и продрогли. Но они шли к огню, к которому их привели в первый раз родители. И, возложив скромные тюльпаны, уже повеселевшей стайкой скатывались вниз с холма. Чтобы завтра привести своих детей.
"Как? Скажите, как повернуть с пути?"
Уже больше сорока лет мы приходим к мемориалу. За это время многое изменилось вокруг нас и в мире. Некоторые страны официально признали Геноцид армян, туркам все труднее врать. Все ждут, когда найдет в себе мужество сказать правду Америка. Этот час близок, и турки наверняка продумают свою политику в новой ситуации. Потому что США — это цепная реакция. И после этой реакции кое-что может измениться.
Сегодня, вчера высокопоставленным иностранным политикам достаточно было посадить елочку в аллее на Цицернакаберде, расписаться в Книге почетных гостей и умыть руки. Завтра одними елочками турки, возможно, не отделаются. Они давно уже думают про это завтра? А мы?
Есть ли у нас концепция политического поведения? Хватит ли сил и твердости не сворачивать с пути? А то ведь есть в Отечестве проповедники "общечеловеческих" ценностей, агитаторы общенациональной амнезии и братания с нераскаявшимися убийцами, насильниками и узурпаторами чужого добра.
Пусть братаются от своего личного имени, пусть торгуют на пару с турками своими "общечеловеческими" ценностями под диктовку свыше и по сходной цене. И пусть знают, что не все согласны торговать костьми непогребенных предков. Как бы ни гаркали сильные и грязные мира сего.
"Изменить земле, полной грез и ран?"
В этом году турки сделали до апреля два хода. Оба вынужденные. Сначала убили( ?) Динка. Только самый безмозглый турок мог додуматься до того, чтобы убить именно Динка. То-то сначала Эрдоган сболтнул о возможной "чужой" руке. Потом пришлось исправлять свой идиотизм — хоронить, как принято в "цивилизованной", "демократической" стране. Не хочется касаться всего этого похоронного фарса. Скажу лишь про голубей. Если моя жена вознамерится гонять голубей над моей могилой. . . В общем, я ей объяснил, что сделаю.
О Динке я вспомнил в связи с невнятной позицией официальных властей: ехать на похороны — не ехать, жать руки — не жать. Поехали незваными гостями, остались незамеченными. Зато как рыдала Европа, когда турки, бия себя в грудь клялись, что они все — сплошь армяне. . .
Второй ход — церковь на Ахтамаре. Как страна с давними "демократическими" (от янычаров до гамидие) традициями, Турция, реставрировала, превратила церковь Сурб Хач в музей. Без Хача, креста. И, тайно ухмыляясь, пригласила армян в качестве "покойников" посетить этот самый музей. И мы тут же поскакали, чтобы упереться носом в портрет Ататюрка. Того самого, на чьих руках кровь по меньшей мере 200 тысяч армян. Пришли. Почтили убийцу. Поклонились. Умилились. Чему? Музею по самим себе?
Нет уж. Пусть лучше турки себе мавзолей строят. И укладываются туда штабелями, если жить надоело. Рано нас превращать в музейные экспонаты. Талаат мечтал, да подох от армянской пули. . .
Когда я говорю, что у нас нет внятной продуманной концепции в самом главном вопросе, имею в виду вышеописанное и многое другое, из чего выстраивается будущее.
"Без тебя (себя) выжить, Айастан?"
24 апреля — всего лишь один из 365 дней года. В этот день армяне, отложив все в сторону, поминают мучеников. Одни делают это на Родине, другие — на чужбине, если еще не забыли корней. Горят факелы и свечи, в разных уголках Земли в разное время царит общая боль.
Один день из 365 уходит в историю. Туркам и их приспешникам (в том числе отечественным) кажется, что армяне постепенно уймутся. Перестанут твердить миру о крови, безнаказанно пролитой соседями. Ведь надо жить и выживать. А эти полтора миллиона мертвецов мешают живым. . .
Есть у нас такие настроения. Но пусть турки не спешат радоваться. Такие армяне обычно уезжают. А оставшиеся живут не только с 24 апреля в душе. Но и умеют обвести красным карандашом 9 мая. Обвели — и точка! Вернее, запятая. Точки в нашей биографии не будет. Никому не дано поставить. Был у них шанс в 1915-м. Не вышло.
А теперь, выражаясь булгаковским языком, "Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила. Так что. . . " Теперь курдский джинн вышел из бутылки и чем все это обернется — никто не знает. Пусть монстры не думают, что все рассчитали и предусмотрели.
Сегодня, 24 апреля 2007 года, нам нужно побольше армян, которые вслед за мудрейшим и нежнейшим Амо Сагияном могли бы сказать:
Как? Скажите, как взять мне и уйти?
Как? Скажите, как повернуть с пути?
Изменить земле, полной грез и ран?
Без тебя (себя) выжить, Айастан?
Menu
