Судья районов Эребуни и Нубарашен А.Габриелян, прокурор управления Генпрокуратуры РА А.Мурадян, адвокаты К.Манучарян (защищавший интересы подсудимого Г.Григоряна) и Р.Сафарян (М.Манукян) — главные действующие лица в деле, в котором четверым подсудимым предъявлено обвинение в рамках статьи 268 ("Незаконный оборот наркотиков без цели сбыта"). В рядовом судебном разбирательстве произошел незаурядный поворот, вызвавший неоднозначные оценки участников заседания и обернувшийся конфликтом. Его суть отчетливо просматривается в стенограмме заседания от 13 февраля 2012г.
Оно началось с извещения судьи о том, что из СИЗО получены заявления от Г.Григоряна и М.Манукяна, в которых первый полностью признавал свою вину и отказывался попутно от услуг адвоката К.Манучаряна, потому что "в этом нет необходимости". Второй слово в слово повторил позицию подельника. Как и полагается в подобных случаях, судья А.Габриелян уточнил мнение подсудимых насчет предпринятого шага, и тут начались сюрпризы. Григорян заявил, что сожалеет о сделанном и написал новое заявление, где прямым текстом черным по белому говорится: "Признание в вине написано под диктовку прокурора. Оно неверно. Истинны мои прежние показания о том, что я не имел представления о наркотике, найденном в передаче. Поэтому прошу считать недействительным признание, написанное под диктовку прокурора". Второй подсудимый, М.Манукян, прежнее заявление подтвердил, но от адвоката не отказался…
После этих сюрпризов адвокат К.Манучарян принялся выяснять детали, обеспечившие "диктовку прокурора", то есть имел ли обвиняемый прокурор доступ в камеру подсудимого, а для этого нужно получить информацию от администрации СИЗО. Не думаю, что адвокат дрейфовал в сторону ст.341 ("Принуждение к даче ложных показаний судьей, прокурором и т.д.). Там в первой части статьи написано: "Принуждение свидетеля, подозреваемого, обвиняемого, подсудимого к даче ложных показаний… со стороны судьи, прокурора… наказывается лишением свободы до 2 лет с запретом заниматься определенной деятельностью". Видимо, Манучарян просто хотел узнать, где, как и о чем душевно беседовали подсудимый и обвиняющий прокурор. Желание адвоката тут же удовлетворил прокурор А.Мурадян, заявив, что так как он является надзирающим прокурором по Нубарашенскому СИЗО, отслеживающим законность исполнения наказаний, то имеет право 24 часа в сутки заходить в изолятор и говорить с кем угодно и о чем угодно.
— Я могу сказать подсудимому: лучше было бы, если бы ты признал вину… А то, что он отказывается от заявления, это его право…
К сожалению, нельзя привести всю стенограмму заседания и доводы сторон. Но несколько ярких деталей и комментариев обойти невозможно. Адвокат К.Манучарян настаивал на том, что надзирающий прокурор (являющийся к тому же обвинителем по данному делу) не имеет права заходить в камеру подсудимого, участника заседания, и обрабатывать его, применяя политику "кнута и пряника". Только по просьбе Г.Григоряна о какой-то проблеме содержания за решеткой прокурор может войти с ним в контакт. В других случаях — налицо грубое нарушение закона и превышение полномочий.
Здесь в продолжение темы напрашивалась цитата из заявления подсудимого от 13.02.2012г.: "Истинны мои прежние показания, а не написанное под диктовку". Антиподом истинных показаний, как известно, являются ложные показания, а факт диктовки автоматически перемещает ситуацию в ст.341, о принуждении к даче ложных показаний. Но Манучарян в столь заоблачные выси не взлетал, намереваясь подвергнуть сомнению законность действий прокурора и перспективу его дальнейшего участия в суде, точнее, неучастия, потому что тот обнаружил пристрастное отношение к стороне (ст. 91 и 90 УПК РА), а значит, должен был отведен.
Ходатайство об отводе К.Манучарян собирался представить на следующем заседании, а пока в февральской полемике из уст прокурора А.Мурадяна прозвучал ряд доводов, безусловно, заслуживающих цитирования.
А.Мурадян. — Да, я, прокурор, сказал ему, что буду о малом (сроке. — А.Т.) ходатайствовать. Это мое право. Теперь мне что лекцию вам читать?
Я не показания брал, я с ними говорил. Не понимаете? Что тут есть? А вы говорите: "Не соглашайся". Есть такое понятие — сделка.
Адвокаты в ответ не нуждались в прочтении лекции, а просили указать норму, по которой подобные действия в камере при начавшемся судебном процессе правомочны.
А.М. — Я им сказал: примите (вину. — А.Т.), мягко (срок. — А.Т.) дам, нет — дело ваше…
К.Манучарян. — Я полагал, что суд дает. Что означает "мягко дам"? Пусть суд прокомментирует.
А.М. — Да, мог бы и при тебе сказать: "Признай вину, буду мягко ходатайствовать". При тебе говорю, тов.Сафарян (это другой адвокат. — А.Т.)
К.М. — Я предлагаю на процессе уточнить, кто дает и что дает. Я, столько лет работая адвокатом, полагал, что "дает", назначает наказание суд. Если эта функция приписывается прокурору, то я не в курсе.
А.М. — Не в курсе, да…
Это уже концовка полемики, в которой хотелось бы видеть больших признаков управления заседанием со стороны уважаемого судьи А.Габриеляна, чем они были проявлены. Более того, судья обязан был прервать прокурора, когда тот вспомнил вдруг ни к селу ни к городу другое уголовное дело, где они уже полемизировали с К.Манучаряном, заметив, чтобы адвокат не боялся. Тут Манучарян вынужденно напомнил, что у него есть множество государственных наград на тему бояться не бояться (воевал). Прокурор уже в сериальной интонации считал, что адвокат в том деле, испугавшись, вышел из зала. После чего судья наконец вспомнил, кто здесь тамада, и прервал диалог, назначив очередное заседание на 23 февраля.
Но съемки очередного эпизода "сериала" сорвались. До встречи в суде адвокат К.Манучарян обратился 6 марта с жалобой в Генпрокуратуру на незаконные действия прокурора А.Мурадяна, в которой ходатайствовал о необходимости обсуждения поведения прокурора и привлечения его к дисциплинарной ответственности. Прошло более месяца, ответа нет.
Зато в суде интрига получила любопытное развитие. Когда Манучарян явился на очередное заседание с ходатайством об отводе уважаемого прокурора, выяснилось, что его подзащитный Г.Григорян взял и отказался от своего адвоката. Мотивы этого поворота остались загадкой для Манучаряна, равно как и дальнейшая позиция подсудимого брать вину на себя или не брать.
Адвоката прежде всего беспокоит молчание Генпрокуратуры по его жалобе. Согласны ли там с тем, что после начала судебного процесса обвиняющий прокурор имеет право бродить по камерам, соблазняя подсудимых "кнутом и пряником" и диктуя показания, не являющиеся истинными. Если все это в порядке вещей и (по стенограмме) насчет недоумения адвоката о прокурорских полномочиях по назначению мягкого- строгого срока тот позволяет себе реплику: "Не в курсе, да…", то давайте тогда вообще сэкономим на судьях. Как прокурор намерил — пусть так и будет. Зачем еще судье деньги платить? Ткань на мантию покупать?
Мысль эта, кстати, высказана лишь с незначительной долей иронии. По крайней мере в данном деле подсудимый в бурной полемике убедился, что прокурор не только ему "диктант диктовал", но и пытался "выставить оценки" адвокату в интонации сериальных разборок. Стоит ли сердить человека, рискуя нарваться на "жесткий" срок?
В общем с нюансами позиций участников в общих чертах ясно. Только хотелось бы получить исчерпывающий правовой комментарий: может ли обвиняющий прокурор использовать полномочия надзирающего прокурора, предлагая (в камере и даже в зале суда) подсудимым взять на себя вину подобру-поздорову, а нет — дело ваше… Что это, если не прямая угроза (по все той же ст. 341 УК)?..
