ТЕД КУШЯН
«ГРЭММИ», «Оскар», «Золотой глобус», масса других менее престижных наград, всевозможные хит-парады — все это приметы окончания зимы в мире популярного искусства. К сожалению, наших артистов в этих списках почти никогда не бывает. Но вот граждан других стран с армянскими фамилиями в них найти можно достаточно часто. Вот и по результатам прошлого года, согласно табели о рангах, составленной ведущим американским джазовым критиком Кеном Драйденом, к мнению которого прислушиваются во всех профессиональных джазовых журналах, из тысячи рассматривавшихся джазовых альбомов в лучшую десятку попал альбом пианиста, композитора и руководителя собственной группы Теда Кушяна.
ОСТАВИТЬ ТАКОЙ ФАКТ БЕЗ ВНИМАНИЯ Я НИКАК НЕ МОГ И НАПИСАЛ МУЗЫКАНТУ. Ответ не заставил себя ждать. Выяснилось, что Теодор Армен Кушян родился в 1961 году в Калифорнии. С раннего возраста родители отдали сына учиться музыке. Его преподаватель однажды познакомил мальчика с записями великого канадского пианиста Оскара Питерсона, и этот момент стал переломным в жизни будущего джазмена. Когда ему перевалило за двадцать, он устроился пианистом на круизные лайнеры и посетил многие страны мира. Через пять-шесть лет Тед перебирается в Нью-Йорк. Там он начинает работать в качестве «свободного художника» — играет в аккомпанирующих коллективах таких звезд, как Арета Франклин, Чак Берри, Тони Брэкстон, Сара Брайтман, на несколько лет становится участником легендарной некогда супергруппы, на много лет определившей развитие современной музыки, «Кровь, Пот и Слезы». После периода сплошных гастролей наступил период «оседлой жизни» — Теда приглашают делать аранжировки, руководить оркестрами и играть в бродвейских театрах. Но при этом главная любовь всей жизни — джаз не был забыт. Тед играет его в ансамблях с другими музыкантами, а затем создает и собственный коллектив — Ted Kooshian’s Standart Orbit Quartet, с которым записал три альбома. Именно третья его работа — Underdog and another stories и удостоилась внимания и высокой оценки профессионалов.
— Мои дедушка Кеворг Геджекушян и бабушка Аниг Дер-Газарян по отцовской линии приехали в Америку в разное время, изменили свои имена на американский лад, став Джорджем и Сюзанной, встретились и поженились. Так появилась наша семья. Когда отец женился на американке, она научилась у бабушки готовить многие армянские блюда, и я в детстве всегда ел толму, кюфту, пахлаву и прочие армянские яства. Кстати, рядом с дедушкиным домом был армянский магазин, где всегда можно было купить бастурму, сыр, лаваш… И конечно, мои дедушка и бабушка, да и отец много мне рассказывали об истории нашего народа. А сейчас я и сам много читаю на эту тему, у меня большая коллекция книг по истории Армении. А еще мой дед написал автобиографическую книгу «Петь собственную песню», где описывает свое детство в Турции, лагеря беженцев, куда он попал после Геноцида, свою жизнь в Америке. Так что у меня солидный запас знаний.
— Когда я прочел твой солидный послужной список, то отметил, что ты одинаково много и успешно играешь самую разную музыку — от классики до бродвейских мюзиклов. Разве легко — так резко переключаться с жанра на жанр?
— Не скажу, что очень легко. Дело просто в том, что я начинал с классической музыки. Когда мне исполнилось 12 лет, увлекся джазом, потом играл в колледже в многочисленных рок-группах, ну а потом мюзиклы, Бродвей, кабаре и теперь снова джаз. Я все время слежу за новинками во всех жанрах, вот и удается держаться на плаву во всех жанрах и чувствовать себя достаточно комфортно. Я работал с мюзиклами «Король Лев», «Аида», «Мама миа!»… Видишь ли, музыкант в Нью-Йорке должен быть очень крепким и всеядным — иначе не выжить. Сегодня нужно играть джаз — пожалуйста, завтра рок — пожалуйста, мюзикл — да ради бога! В этом мне очень помогают мое классическое образование и уже достаточно серьезный опыт на большой сцене. В работе на Бродвее есть своя особенность — нужно уметь играть в большом составе, уметь подчиняться дирижеру, а главное, одинаково хорошо играть изо дня в день на протяжении многих месяцев, а то и лет, одну и ту же партию. Ведь за дверьми много других музыкантов, желающих получить эту работу!
— На твоем последнем более чем удачном джазовом альбоме, отмеченном солидными критиками, почти нет джазовых стандартов. Это в массе своей обработки поп и рок-хитов. Как ты это объяснишь?
— Конечно, я люблю стандарты и играю их уже лет 30. И со своим ансамблем, и в качестве аккомпаниатора певцам. Я также написал много джазовой музыки сам, и мой первый альбом Clockwise целиком состоял из авторских произведений. На двух последних альбомах я попытался представить в джазовых обработках музыкальные темы из известных мультфильмов и телесериалов. Честно говоря, я до сих пор очень люблю смотреть мультфильмы… Я попытался представить тот материал, который до меня еще никто и никогда не делал. И надеюсь, что сумел вызвать у многих людей приятные ностальгические чувства. Но на альбомах все же есть по одному-два стандарта.
— А может, это связано с тем, что «чистый» традиционный джаз, мейнстрим, уже не так популярен в современной Америке?
— Да, джаз уже не является массовой музыкой в США настолько, насколько он был в 40-х — 50-х годах. Я часто читаю споры и дискуссии специалистов, музыковедов, критиков в СМИ о проблеме и судьбе джаза в Америке. Некоторые говорят, что настоящий джаз умирает, другие утверждают, что он просто преобразуется. Но то, что он уже не столь популярен где-то начиная с 60-х годов, — это точно. Это я даже на себе чувствую. Но это можно понять. Ведь чтобы слушать, понимать и наслаждаться джазом, нужно приложить немало усилий, и не всем это хочется делать. Зато если вы хоть немного напряглись, то будете по достоинству вознаграждены!
— Насколько я знаю, ты учишь джазу молодых музыкантов. На какую особенность обучения ты указываешь им в первую очередь?
— Да, я учу музыке, причем не только джазу. Вначале — общие музыкальные знания, ну а потом способы их применения в джазе. Главную мою задачу как инструктора в джазе я вижу в том, чтобы дать основные знания, чтобы музыка и базовый академический материал стали второй натурой молодого музыканта настолько, чтобы он потом не думал об этом, а мог уже свободно ориентироваться и найти свои собственные пути самовыражения в музыке.
— А что ты знаешь об армянском джазе?
— К сожалению, ничего. Я никогда не встречался лично ни с одним джазовым музыкантом армянского происхождения, хотя о многих из них, конечно, слышал и слушал их игру в записи. Первым в этом списке, конечно же, стоит барабанщик мирового уровня Поль Мотян. Я очень люблю его музыку еще с тех пор, когда он играл с великим пианистом Биллом Эвансом, и до его последних записей, где он выступает уже со своим собственным ансамблем. Я слышал много о пианисте Армене Донеляне, даже играл несколько его композиций. Мы с ним, кажется, соседи, но никогда не встречались ни на сцене, ни в жизни. В последнее время я познакомился с Арто Тунчбояджяном. Много читал о нем, но никогда не слушал его игры. Есть и еще знакомые имена.
— А как твоя семья относится к твоей профессии?
— Я женат уже 12 лет. Моя жена Джекки Хендерсон также музыкант. Она играет на саксофоне, кларнете и флейте в оркестре, сопровождающем бродвейские шоу, а иногда и классическую музыку. Она, как и я, преподает музыку. Джекки не имеет армянских корней, но от меня и от моего отца она многое узнала об Армении, прочла много моих армянских книг и даже кое-что умеет готовить из армянской национальной кухни. Так что дома проблем с особенностями профессии у меня нет.
— И последний вопрос: в Ереване джаз достаточно популярен, не хотел бы приехать и поиграть здесь?
— О, конечно! Прекрасная идея! Я с огромным удовольствием бы приехал, посмотрел страну, о которой так много слышал и читал, в которой жили мои предки. Поверь, я испытываю большую гордость за армянский народ, за его храбрость и решительность в преодолении тех трудностей, которые подстерегали его в тяжелой истории. Ну а если бы выпала и возможность поиграть с местными джазменами, я был бы просто счастлив.
Последний альбом Теда Кушяна один критик сравнил с работами Майлса Дэвиса и Джона Колтрейна периода их работы с поп-материалом. «Не обманывайтесь названиями тем из мультфильмов — это настоящий серьезный джаз», — отозвался о нем другой музыкальный критик. Ну и еще: «Тед Кушян — неправдоподобно талантливый пианист и композитор».
ОСТАВИТЬ ТАКОЙ ФАКТ БЕЗ ВНИМАНИЯ Я НИКАК НЕ МОГ И НАПИСАЛ МУЗЫКАНТУ. Ответ не заставил себя ждать. Выяснилось, что Теодор Армен Кушян родился в 1961 году в Калифорнии. С раннего возраста родители отдали сына учиться музыке. Его преподаватель однажды познакомил мальчика с записями великого канадского пианиста Оскара Питерсона, и этот момент стал переломным в жизни будущего джазмена. Когда ему перевалило за двадцать, он устроился пианистом на круизные лайнеры и посетил многие страны мира. Через пять-шесть лет Тед перебирается в Нью-Йорк. Там он начинает работать в качестве «свободного художника» — играет в аккомпанирующих коллективах таких звезд, как Арета Франклин, Чак Берри, Тони Брэкстон, Сара Брайтман, на несколько лет становится участником легендарной некогда супергруппы, на много лет определившей развитие современной музыки, «Кровь, Пот и Слезы». После периода сплошных гастролей наступил период «оседлой жизни» — Теда приглашают делать аранжировки, руководить оркестрами и играть в бродвейских театрах. Но при этом главная любовь всей жизни — джаз не был забыт. Тед играет его в ансамблях с другими музыкантами, а затем создает и собственный коллектив — Ted Kooshian’s Standart Orbit Quartet, с которым записал три альбома. Именно третья его работа — Underdog and another stories и удостоилась внимания и высокой оценки профессионалов.
— Мои дедушка Кеворг Геджекушян и бабушка Аниг Дер-Газарян по отцовской линии приехали в Америку в разное время, изменили свои имена на американский лад, став Джорджем и Сюзанной, встретились и поженились. Так появилась наша семья. Когда отец женился на американке, она научилась у бабушки готовить многие армянские блюда, и я в детстве всегда ел толму, кюфту, пахлаву и прочие армянские яства. Кстати, рядом с дедушкиным домом был армянский магазин, где всегда можно было купить бастурму, сыр, лаваш… И конечно, мои дедушка и бабушка, да и отец много мне рассказывали об истории нашего народа. А сейчас я и сам много читаю на эту тему, у меня большая коллекция книг по истории Армении. А еще мой дед написал автобиографическую книгу «Петь собственную песню», где описывает свое детство в Турции, лагеря беженцев, куда он попал после Геноцида, свою жизнь в Америке. Так что у меня солидный запас знаний.
— Когда я прочел твой солидный послужной список, то отметил, что ты одинаково много и успешно играешь самую разную музыку — от классики до бродвейских мюзиклов. Разве легко — так резко переключаться с жанра на жанр?
— Не скажу, что очень легко. Дело просто в том, что я начинал с классической музыки. Когда мне исполнилось 12 лет, увлекся джазом, потом играл в колледже в многочисленных рок-группах, ну а потом мюзиклы, Бродвей, кабаре и теперь снова джаз. Я все время слежу за новинками во всех жанрах, вот и удается держаться на плаву во всех жанрах и чувствовать себя достаточно комфортно. Я работал с мюзиклами «Король Лев», «Аида», «Мама миа!»… Видишь ли, музыкант в Нью-Йорке должен быть очень крепким и всеядным — иначе не выжить. Сегодня нужно играть джаз — пожалуйста, завтра рок — пожалуйста, мюзикл — да ради бога! В этом мне очень помогают мое классическое образование и уже достаточно серьезный опыт на большой сцене. В работе на Бродвее есть своя особенность — нужно уметь играть в большом составе, уметь подчиняться дирижеру, а главное, одинаково хорошо играть изо дня в день на протяжении многих месяцев, а то и лет, одну и ту же партию. Ведь за дверьми много других музыкантов, желающих получить эту работу!
— На твоем последнем более чем удачном джазовом альбоме, отмеченном солидными критиками, почти нет джазовых стандартов. Это в массе своей обработки поп и рок-хитов. Как ты это объяснишь?
— Конечно, я люблю стандарты и играю их уже лет 30. И со своим ансамблем, и в качестве аккомпаниатора певцам. Я также написал много джазовой музыки сам, и мой первый альбом Clockwise целиком состоял из авторских произведений. На двух последних альбомах я попытался представить в джазовых обработках музыкальные темы из известных мультфильмов и телесериалов. Честно говоря, я до сих пор очень люблю смотреть мультфильмы… Я попытался представить тот материал, который до меня еще никто и никогда не делал. И надеюсь, что сумел вызвать у многих людей приятные ностальгические чувства. Но на альбомах все же есть по одному-два стандарта.
— А может, это связано с тем, что «чистый» традиционный джаз, мейнстрим, уже не так популярен в современной Америке?
— Да, джаз уже не является массовой музыкой в США настолько, насколько он был в 40-х — 50-х годах. Я часто читаю споры и дискуссии специалистов, музыковедов, критиков в СМИ о проблеме и судьбе джаза в Америке. Некоторые говорят, что настоящий джаз умирает, другие утверждают, что он просто преобразуется. Но то, что он уже не столь популярен где-то начиная с 60-х годов, — это точно. Это я даже на себе чувствую. Но это можно понять. Ведь чтобы слушать, понимать и наслаждаться джазом, нужно приложить немало усилий, и не всем это хочется делать. Зато если вы хоть немного напряглись, то будете по достоинству вознаграждены!
— Насколько я знаю, ты учишь джазу молодых музыкантов. На какую особенность обучения ты указываешь им в первую очередь?
— Да, я учу музыке, причем не только джазу. Вначале — общие музыкальные знания, ну а потом способы их применения в джазе. Главную мою задачу как инструктора в джазе я вижу в том, чтобы дать основные знания, чтобы музыка и базовый академический материал стали второй натурой молодого музыканта настолько, чтобы он потом не думал об этом, а мог уже свободно ориентироваться и найти свои собственные пути самовыражения в музыке.
— А что ты знаешь об армянском джазе?
— К сожалению, ничего. Я никогда не встречался лично ни с одним джазовым музыкантом армянского происхождения, хотя о многих из них, конечно, слышал и слушал их игру в записи. Первым в этом списке, конечно же, стоит барабанщик мирового уровня Поль Мотян. Я очень люблю его музыку еще с тех пор, когда он играл с великим пианистом Биллом Эвансом, и до его последних записей, где он выступает уже со своим собственным ансамблем. Я слышал много о пианисте Армене Донеляне, даже играл несколько его композиций. Мы с ним, кажется, соседи, но никогда не встречались ни на сцене, ни в жизни. В последнее время я познакомился с Арто Тунчбояджяном. Много читал о нем, но никогда не слушал его игры. Есть и еще знакомые имена.
— А как твоя семья относится к твоей профессии?
— Я женат уже 12 лет. Моя жена Джекки Хендерсон также музыкант. Она играет на саксофоне, кларнете и флейте в оркестре, сопровождающем бродвейские шоу, а иногда и классическую музыку. Она, как и я, преподает музыку. Джекки не имеет армянских корней, но от меня и от моего отца она многое узнала об Армении, прочла много моих армянских книг и даже кое-что умеет готовить из армянской национальной кухни. Так что дома проблем с особенностями профессии у меня нет.
— И последний вопрос: в Ереване джаз достаточно популярен, не хотел бы приехать и поиграть здесь?
— О, конечно! Прекрасная идея! Я с огромным удовольствием бы приехал, посмотрел страну, о которой так много слышал и читал, в которой жили мои предки. Поверь, я испытываю большую гордость за армянский народ, за его храбрость и решительность в преодолении тех трудностей, которые подстерегали его в тяжелой истории. Ну а если бы выпала и возможность поиграть с местными джазменами, я был бы просто счастлив.
Последний альбом Теда Кушяна один критик сравнил с работами Майлса Дэвиса и Джона Колтрейна периода их работы с поп-материалом. «Не обманывайтесь названиями тем из мультфильмов — это настоящий серьезный джаз», — отозвался о нем другой музыкальный критик. Ну и еще: «Тед Кушян — неправдоподобно талантливый пианист и композитор».