Цена прозренья слишком велика.
В ней преломились сотни тысяч судеб.
Горбатый вождь, ты проклят на века.
Ты — подлая душонка, мразь и студень.
Он изначально был насквозь гнилой,
И лишь слепой мог этого не видеть.
Ведь он совсем не ладил с головой,
Был мать готов за власть и деньги выдать.
Убожество с ущербною душой,
Горбатый карлик, ты — исчадье ада.
Ты — суховей, ты стал для нас чумой,
Ты испоганил всё, что было свято.
Уродца ждут позорный столб и плеть;
По жизни он — обычный недоносок.
Горбатый шут, не вздумай околеть:
У нас к тебе — три тысячи вопросов.
Нелёгкая тебя к нам занесла;
Ведь это ты накликал смерч убойный.
Изгнав тебя, мы вырвем корень зла,
И станет жизнь уютней и спокойней.
Он изначально был насквозь гнилой,
И лишь слепой мог этого не видеть.
Ведь он совсем не ладил с головой,
Был мать готов за власть и деньги выдать.
Убожество с ущербною душой,
Горбатый карлик, ты — исчадье ада.
Ты — суховей, ты стал для нас чумой,
Ты испоганил всё, что было свято.
Уродца ждут позорный столб и плеть;
По жизни он — обычный недоносок.
Горбатый шут, не вздумай околеть:
У нас к тебе — три тысячи вопросов.
Нелёгкая тебя к нам занесла;
Ведь это ты накликал смерч убойный.
Изгнав тебя, мы вырвем корень зла,
И станет жизнь уютней и спокойней.
