СЛУЧАЮТСЯ И В НАШЕЙ ЖИЗНИ СПЕКТАКЛИ, О КОТОРЫХ не кинешься писать после премьерного просмотра. И после третьего просмотра тоже — не кинешься. Это как вихревое событие или большое чувство — его надо пережить, дождаться, когда само отпустит и позволит анализировать и рассуждать трезво. «Буйволице» больше года. Им открывался XVIII Международный театральный фестиваль «Арммоно», спродюсировавший спектакль к 85-летию Гранта Матевосяна, которому и был посвящен фестиваль. Премьера состоялась во дворике мастерской-галерее Зулума и Мушега Григорянов, где царил не только гений писателя, но гений места — живая почва под босыми ногами актрисы, одиноко стоящий ствол засохшего дерева, грубая каменная кладка стены и деревянные стропила…
«Я бесконечно благодарна Давиду Матевосяну, «спровоцировавшему» меня на эту работу. Он периодически предлагал мне обратиться к прозе Матевосяна, а как-то пришел с «Буйволицей» и сказал — просто прочти. Я прочла, и что-то во мне щелкнуло. Конечно, первые спектакли, которые игрались на открытой площадке, были большой затратой энергии – воздух, шум, отсутствие акустики, зрителей отвлекает множество вещей. С другой стороны, на открытой площадке у меня было больше храбрости, уверенности — мне по роли нужно было обливаться водой, и я поливала щедро и без раздумий, внутри меня будто говорила природа. Вообще природа разбудила, все расковала и разорвала во мне все путы», — говорила Нарине Григорян после премьеры.
Это было настоящее безумство храброй. Ведь Нарине бросила вызов настоящести не только живой почве и живительной воде, стволу дерева и рельефу камня. Сизифовым камнем для артиста здесь, на первый взгляд, казалась проза Гранта Матевосяна. Огромная, неподъемная. Это фантастическое рядомстояние слов, каждое из которых — скоба, держащая и соединяющая небесный свод и земную твердыню. Как с этим справится?
То, что делает Нарине Григорян, это не инсценировка. Не качественное актерское чтение великой прозы. И не актриса такая-то в роли Буйволицы. Это Нарине Григорян в тексте Гранта Матевосяна.
«Невероятное количество подобий окружает нас. И травинка, и дерево, и смена дня и ночи, и смена времен года, и житие чувства — такие разные вещи имеют между собой, при всех различиях, нечто общее, и это общее является основным признаком, качеством и законом каждого из разных предметов и явлений. Это качество и закон — жизнь. Улавливать это общее биение всего живого дано Гранту Матевосяну. Окружающий мир оплодотворяет его и пульсирует в нем, как плод. Рожденная им проза подобна жизни и сама есть жизнь. «От пастуха Ованеса родился пастух Есаи, от пастуха Есаи родился пастух Айказ, от пастуха Айказа родился Степан, но Степан уже не пастух…» Эта библейская фраза — маленькое зеркальце, но отражение в нем подобно всей повести в целом, ее смыслу», — так охарактеризовал когда-то слово Матевосяна его однокашник и друг Андрей Битов.
ВОТ ЭТО «УЛАВЛИВАНИЕ ОБЩЕГО БИЕНИЯ ВСЕГО ЖИВОГО» и уловила Нарине Григорян, и именно это улавливание делает ее моноспектакль грандиозным и, может быть, самым матевосяновским из всех, которые нам доводилось видеть.
Голос актрисы, не усиленный микрофоном, звучит легко и прозрачно. Ее изумительные тембры создают невероятную полифонию — не теряется ни единое слово, ни единый смысл, ни единый вздох, ни единый шелест. И вместе с запахом сухой травы, которой щедро устлала сцену Виктория Риедо-Оганнесян, уже постоянный соавтор Нарине, благодаря виртуозному мастерству актрисы зритель ощущает запах леса и плавящегося на солнце асфальта, запах жнивья и каждого полевого цветка. Ее жест то неуловим, то широк. Ее красивое, свободное гибкое тело натягивается, как струна, замирает, опадает листвой. В этой Буйволице сила невероятная сила, и уязвимость невероятные, в ней нестерпимая мощь и нестерпимая нежность. Эта Буйволица не менее сексапильна, чем Шерон Стоун в «Основном инстинкте». Но иной основной инстинкт — инстинкт продолжения рода, инстинкт материнства — тот, что гонит Буйволицу в ее недолгую одиссею, вдруг оборачивается на небольшой сцене масштабным полотном, на котором нет ничего неглавного, сиюминутного, наносного. Есть только магия слова великого писателя и магия игры большой актрисы.
Так возникает абсолютно матевосяновский спектакль — это чувство чего-то корневого, чего-то кровного, чего-то, что за века до нас родилось и в веках останется. «Осознание крови своей, думается, и есть культура», — написал все тот же Андрей Битов. И думается, именно это осознание прежде всех артистических умений и делает спектакль «Буйволица» вневременным и от начала до конца потрясающим душу.
Хотя зрителям, раскупившим недешевые по ереванским меркам билеты на много времени вперед, наверное, не нужно ничего этого объяснять. Они просто слушают и смотрят, затаив дыхание. И почему-то плачут женщины, и почему-то сжимают руки в кулаки мужчины…
Ведь в этом полифоническом монодействии главным оказывается не сюжет, не минималистичная декорация и даже не бешенный ритм спектакля, а суть этой недолгой одиссеи, сметающая на своем пути все наносное, суетное, неважное и неглавное, мешающая брызги воды с хлесткими звуками кнута и превращающая прекрасную Буйволицу Гранта Матевосяна в исполнении Нарине Григорян то ли в Родину-мать, то ли в Праматерь, то ли в Богоматерь.
