ШАГАНЭ АМБАРЦУМЯН РОДИЛАСЬ В 1900 ГОДУ В АХАЛЦИХЕ. Отец, Нерсес Егияевич Амбарцумян, закончил семинарию в Тифлисе. Он владел французским, немецким, латинским, а кроме того, армянским и русским языками. Мать, Мария Георгиевна Каракашян, была учительницей.
До 3-го класса Тальян училась в Ахалцихе в приходской школе, затем в женской гимназии в Хашури. По окончании гимназии в 1919 году поступила на курсы подготовки воспитателей детей дошкольного возраста и в 1920 году окончила их. После чего вела в армянских школах нулевую группу. В 1921 году вышла замуж за экономиста Тертеряна Степана Рубеновича, переехала в Тифлис. В 1922 году родился сын Рубен (будущий известный судмедэксперт). Овдовела в 1924 году и уехала в Батуми, где преподавала арифметику. В 1930 году вторично вышла замуж за композитора Вардгeca Григорьевича Тальяна, а в 1934 году переехала в Ереван, где уже не работала.
«3 сентября 1924 года Есенин отправился на Кавказ, в Аджарию. В Батуми поэт попытался получить документы для поездки в Константинополь, но дело затягивалось, — рассказывает Н.Чейшвили. — А прекрасный аджарский город был удивительным. Казалось, на дворе стоял не декабрь, а ласковый сентябрь. Бурно цвели георгины, астры, гортензии. Они заполняли сады, парки, рынки. В середине декабря 1924 года преподавательница армянской школы Батуми Шаганэ Тальян возвращалась домой после занятий. В школе работали две сестры — Ката (Катя) и Шагандухт. Имя последней было трудно выговорить, поэтому друзья и коллеги сократили его до Шага, а потом уже родилось Шаганэ. Стройная, очень гибкая и еще совсем юная, она привлекла внимание поэта. В тот памятный день у дверей школы она увидела элегантного молодого человека. Его вьющиеся, цвета спелой пшеницы, волосы прядями спадали на лоб. Выразительные голубые глаза и очаровательная непринужденная улыбка сразу располагали к себе».
Вскоре они познакомились. Увлеченная поэтом, Шаганэ часто гуляла с Есениным по городу, слушала рассказы о Москве, пришла с сестрой на вечер поэзии. Есенин читал стихи. Естественно, все женщины были от него без ума. Но поэт интересовался только Шаганэ. Когда он в очередной раз появился у школы в синем макинтоше и шляпе, она протянула руку. Есенин предложил пройтись по бульвару, заявив, что не любит такой погоды и лучше почитает стихи. Он прочитал «Шаганэ ты моя, Шаганэ…» и тут же подарил Шаганэ два листка тетрадных листка в клеточку, на которых стихотворение было записано.
Она с волнением слушала его стихи, понимала и принимала их. Была очень живой и жизнерадостной. Любила пошутить над увлечением поэта известными персидскими классиками, с завидной прямотой отстаивала свои взгляды.
Надежда выехать в Константинополь постепенно остывала в душе Есенина. Он по-прежнему встречался с Шаганэ, и встречи эти носили спокойный, дружеский характер. Есенину ничего не оставалось, как 20 февраля 1925 года уехать из Батуми. «Есенин взял себе на память мою фотографию, — вспоминала Шаганэ Тальян, — причем он сам ее выбрал из числа других».
ОНИ РАССТАЛИСЬ. НО В ПАМЯТИ ПОЭТА НАВСЕГДА ОСТАЛАСЬ ЭТА СКРОМНАЯ батумская учительница, которой он был обязан неповторимым чувством гордой дружбы-любви. Шаганэ добилась несравненно большего, чем все другие женщины, к которым было расположено сердце поэта: он явно не смог ее забыть. И потому, уезжая из Батуми, говорил ей: «Про тебя на родине мне петь… До свиданья, пери, до свиданья…».
«В этом доме в 1924 году жил московский журналист Лев Повицкий, и он пригласил Есенина пожить у него, — продолжает Н.Чейшвили. — Второго этажа тогда не было. Когда мы купили дом и начали ремонт, увидели след от фрамуги. В том месте была маленькая комнатка, где и жил поэт. Рядом школа, где преподавала Шаганэ Нерсесовна. Есенин интересовался армянской поэзией. В частности «Антологией армянской поэзии» в переводах Брюсова. Особенно большой интерес он проявил к Чаренцу и, узнав, что последний будет в Батуми, нетерпеливо ждал его и часто спрашивал у Шаганэ: «Ну что? Не приехал ваш Чаренц?». Но Чаренц прибыл в Батуми после отъезда Есенина в Москву».
…Мало кто из женщин Есенина оставили в его поэзии такой яркий cлед, как Шаганэ Тальян. Ее имя стало известно по «Персидским мотивам». Мысль о таком цикле стихотворений возникла у поэта вместе с мечтой о поездке в Персию. Ей посвящено не только титульное стихотворение «Шаганэ, ты моя Шаганэ», но и «Ты сказала, что Саади», «Никогда я не был на Босфоре» . «Персидским мотивам» жить века. Люди будут припадать к этому источнику нежности и красоты и восхищаться женщиной, ставшей прообразом героини стихов. Воспоминания Шаганэ Нерсесовны, записанные и изданные ею много лет спустя, так же скромны и самозабвенны, полны той же душевной чистоты и верности, которые когда-то вдохновили поэта.
Сама Тальян так вспоминала о днях расставания: «Незадолго до отъезда он все чаще и чаще предавался кутежам и стал бывать у нас реже. Однако вечером, накануне отъезда, Сергей Александрович пришел к нам и объявил, что уезжает. Он сказал, что никогда меня не забудет, нежно простился со мною, но не пожелал, чтобы я и сестра его провожали. Писем от него я также не получала. Есенин есть и до конца дней будет светлым воспоминанием моей жизни»
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там на севере девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Шаганэ ты моя, Шаганэ.
