Пашинян заявил, что на него произвело «тяжёлое впечатление» то, что дети общины Чоратан в Берде нарисовали Масис и мемориальный комплекс Геноцида армян, а не свои горы и леса. «Я хотел спросить детей, но не стал. Сфотографировал рисунки и вернулся в Ереван. Пригласил представителей интеллигенции и спросил, почему дети не рисуют окружающую их среду. Вы смотрите в окно и видите великолепные горы и леса Берда. Мы отрезаем наших детей от их реальной среды и помещаем их в другую плоскость, заставляем их гоняться за идеалом, в то время как их среда и есть идеал», — сказал Пашинян на встрече с представителями ИТ-сферы.
КОНЕЧНО, МОЖНО БЫЛО БЫ НЕ ОБРАЩАТЬ ВНИМАНИЕ НА ОЧЕРЕДНУЮ СЛОВЕСНУЮ МАНИПУЛЯЦИЮ ПРЕМЬЕРА, потому что он выдает их практически в ежедневном режиме. С другой стороны, игнорировать тоже не дело, хотя бы потому, что на сей раз острие манипуляции обращено на подрастающее поколение, на совсем юные умы, в которые, надо полагать, теперь планомерно будет вдалбливаться идея о том, что эфемерно, бесполезно, бессмысленно и идеалистично все, кроме того, что на данный момент видят их собственные глаза и фиксирует краткосрочная память. Бред? Да, но не нелепый и смешной, а опасный.
Во-первых, не верится в то, что дети Чоратана рисуют один лишь Масис и мемориальный комплекс Геноцида армян. Но даже если это сегодня так, то, может, стоит задать вопрос: почему? Дети куда восприимчивее и чувствительнее взрослых, они чутко улавливают и транслируют настроения старших – родителей, родственников, учителей, окружения. И если детям сегодня не до рисования собачек и деревьев за окном, и рисуют они Арарат-Масис и комплекс памяти жертв Геноцида армян, стало быть, окружающие их взрослые, то есть общество, сопротивляется курсу на стирание исторической памяти, национальных символов, забвение понятия Родины в широком смысле этого слова, продвигаемое пашиняновской властью. Можно сколько угодно впаривать общественности мысль о том, что мы уже живем в «идеале», но если ты проигрываешь войну, теряешь целый генофонд, признаешь Арцах в составе Азербайджана, сдаешь территории, идешь на постоянные односторонние уступки агрессору, который при этом ставит все новые и новые ультиматумы и грозит очередной войной, то это очевидная манипуляция и самообман.
Рисование Масиса — не «погоня за идеалом», а часть коллективной памяти, травмы, исторической справедливости. В ситуации сегодняшнего дня, когда Арцах оккупирован Азербайджаном, когда из Арцаха изгнано все армянское население, когда в результате агрессии Азербайджана нарушены и суверенные границы Армении, а будущее покрыто мраком, обращение к вековым национальным символам более чем естественно, не так ли? Не говоря уже о том, что в большинстве семей того же Берда есть погибшие на фронтах в ходе 44-дневной войны. Те самые дети, которых Пашинян призывает вместо Масиса рисовать собачек, потеряли на войне отцов, братьев, дедушек. Подобные трагедии неизбежно разрушают привычную детскую среду. Дети могут видеть за окном те же деревья, но психологически их среда нарушена. Как можно не понимать такие элементарные вещи?
Вместо того, чтобы задаваться вопросом «почему дети не рисуют лес за окном?», лучше бы Пашинян задался вопросом: «Кто сделал так, что дети перестали чувствовать среду родной?». Кто виноват и ответственен? И все сразу встанет на свои места.
Для армянина Масис — не просто гора, а символ утерянной Родины, несправедливости и надежды. Для армянских детей мемориал Геноцида — не абстракция, а боль предков, повторяющаяся сегодня. Дети растут не в изоляции, они растут в семьях, где память передается не только через книги и уроки, но и через рассказы бабушек и дедушек, истертые временем фотографии…
Упрекать детей в том, что они рисуют это, значит требовать забыть собственные корни. Это все равно, что предложить народу, пережившему катастрофу, «перестать смотреть назад» и заняться «собачками». Это не забота о детях, а попытка стереть память. Чтобы через поколение легко было бы привить армянскому народу «мышление рыбки Дори» — пять секунд памяти, и все заново.
Если наши дети сегодня рисуют Масис или мемориал, это не бегство от «реального», а наоборот — их способ справляться с реальностью, которую взрослые, а именно взрослые в лице руководства страны, им оставили: реальностью войны, потерь и угроз.
Задача лидера — не обвинять детей, а защищать их так, чтобы их среда действительно стала идеалом: чтобы горы были безопасны, леса — нетронутыми, границы – защищенными, а будущее — не наполненным угрозами.
Что ты для этого сделал, Никол?
