— Каким ветром тебя занесло в Великий Китай?
— Еще в начале уходящего года мы связались с действующей в Шанхае фестивальной ассоциацией «Голден Магнолия». Это такой промоутер, который подписывает с нами договор и дальше, грубо говоря, продает нас фестивалям Китая. Пока я их искал и нашел, мы на один день просрочили дед-лайн. Но речь шла о нашей «Дюймовочке», спектакле, который имеет прекрасное фестивальное реноме, и они не стали придираться. В итоге, мы думали, что едем на один фестиваль, а оказалось — это целый реестр театральных форумов. О том, что мы участвуем в трех фестивалях узнали за неделю до вылета. Из Китая нам прислали список — вы летите в Шень-Жень, потом в Шанхай и так далее, и все это разные фестивали. Международный фестиваль театров кукол в Шанхае, самый авторитетный, фестиваль «Оранжевый замок» в Шень-Жене, фестиваль современного искусства… И все они длятся с начала сентября до конца ноября — Китай огромная страна, они формируют целые туры для приглашенных театров. У нас была договоренность на 7 спектаклей, а уже в аэропорту выяснилось, что играем 11. Причем, сразу после спектакля приходят новые промоутеры, как на Аиньонском фестивале — мы хотим купить у вас лицензию на следующий год, чтобы вы работали только с нами. И так не единожды.
— Вы попали в совершенно иную, древнюю культурную традицию. Зрительское восприятие спектаклей сильно разнилось?
— После каждого спектакля было обсуждение со зрителем, а это, на минуточку, маленькие дети. Педагог спрашивает, кто хочет задать вопрос — и лес рук. И вот четырехлетний ребенок спрашивает у режиссера спектакля Самсона Мовсисяна — «вы чувствуете себя счастливым?», и ждет серьезного ответа… Вообще, главное, что я понял: в Китае встреча с искусством — это праздник. Тем более, в Шанхае долгое время было жесткое ограничение на деторождение, и дети для них действительно «цветы жизни», чтобы ребенок всесторонне развивался и испытывал радость бытия, родители готовы абсолютно на все. Смотришь, идет девочка в костюме принцессы, а родители — король и королева, и так они пришли смотреть спектакль, а потом посидеть в кафе…
Что касается «Буковски», мы, естественно, играли его с китайскими субтитрами, но после первого же спектакля зрители стали говорить, что они только мешают. Они знали эти стихи наизусть, особенно «Синюю птицу» — просто подходили и начинали читать первые строфы. Мы были на стольких фестивалях, но такого искреннего и непосредственного зрителя я не видел нигде! Даже если что-то не зашло, об этом говорится с такой доброжелательностью, что напрячься нереально. Хотя, если честно, мы там были просто «суперстар».
— Это что, конкурсные фестивали?
— Нет-нет. Мерило успеха — это когда ты ехал играть 4 раза, а отыграл 20, потому что был большой спрос. И еще — поскольку это был первый раз, перелет оплачивали мы, нас тут поддержало министерство, а китайская сторона организовала проживание по высшему классу плюс посещение достопримечательностей, а это 150-200 долларов за билет, и на экскурсии можно ходить хоть каждый день… А вот теперь, когда мы уже договариваемся на следующий год, в договор включают и гонорар. Мы оказались хорошими партнерами.
— «На следующий год» — то есть, это такое долгосрочное сотрудничество?
— А наш театр всегда старается работать «с продолжением». На многие фестивали мы уже не заполняем заявки — организаторы просто звонят и спрашивают, что у нас новенького. Мы в числе хед-лайнеров, как бы гвоздь фестиваля, так что это они к нам приноравливаются. Так происходит с фестивалями в Кракове, во Флориде, в Египте. Вот теперь прибавился Китай. Вообще, в общей сложности в этом году Ереванский Театр кукол имени Туманяна побывал на 14 международных фестивалях и с широкой географией — Россия, Казахстан, Китай, Египет, Словакия, Германия, Польша и Италия. На прошедшем в Риме «Премиум Меценат» наш «Буковски» вообще получил приз за лучший спектакль, а, главное, приглашение на следующий год.
— Давай отойдем от приятной фестивальной темы. Мы 25 лет говорим о реформах, необходимых театру. Говорим о необходимости закона о театре, спонсорстве, изменений в налоговом и трудовом законодательстве… С чего на твой, молодой взгляд, надо начинать?
— Однозначно, с кадров: высокопрофессиональные кадры — и на сцене, и вне ее. И этого возможно добиться даже в наших реалиях. Понятно, что частный сектор предлагает таким людям большие деньги, с которыми гостеатр конкурировать никак не может. Зато в театре есть по-настоящему творческая атмосфера, которая доставляет им удовольствие. Конкретно мы решили этот вопрос посредством параллельных проектов, в которых занимаем хороших актеров, художников по свету, менеджеров. Актер с такого проекта может получить больше зарплаты, чем получает в театре за год — такая вот компенсация. Так что, по-моему, главное — суметь удержать профессионалов. Потому что они уходят не только из театра — они уезжают из страны. В нашем театре было два-три таких случая, причем именно после фестивалей — люди видели, каковы условия работы коллег, и не выдерживали этого сравнения.
— Параллельные проекты — это хорошо, но это частный случай. А глобально?
— Глобально мы вместе с Оперным театром — участники пилотой программы, осуществляемой правительством. Государство заявило, что удваивает заработанную учреждением культуры сумму и возвращает ее ГНКО, то есть театру, если только эта сумма — результат качественной работы, доход с продажи билетов, а не со сдачи в аренду площадок. Конкретно в нашем театре доход с кассы — примерно 80 процентов общей суммы. Согласно новой программе, получается удвоение бюджета, что дает возможность приглашать хорошие кадры, создавать профессиональную команду. Появляется возможность выбора — зарплата и отдельные выплаты это позволяют.
А чтобы работать эффективно в финансовом плане, мы стараемся все время быть в контакте со зрителем. Мы добились того, что публика знает — Кукольный это знак качества. Раз в три месяца проводим опросы, чтобы понимать зрительский запрос — не только в плане спектаклей, но даже удобных ему часов. Именно благодаря таким опросам мы уже третий год играем Новогодний спектакль для детей, в том числе, в 10 утра и семь тридцать вечера — «по заявкам радиослушателей», так сказать. Ведь наш главный зритель — это дети, а они не умеют скрипеть зубами во время спектакля, а потом приходить и говорить — просто замечательно! Они просто просятся уйти.
— Но славу Кукольного театра сделали не детские спектакли, а недетские спектакли тогда еще молодых режиссеров, которым Рубен Бабаян предоставлял право на эксперимент, и даже право на ошибку…
— Но именно детские спектакли дают возможность сотрудничать с такими режиссерами. Условно — ставятся четыре спектакля, которые и «содержат» тот самый некоммерческий. Тот же «Буковски» играется в Малом зале и особых денег не обеспечивает, зато обеспечивает имидж театра за рубежом. Три раза «Три поросенка» равняется один авиабилет на фестиваль, а это вопрос нашего статуса. Мы продолжаем оставаться открытыми для интересных проектов, и сейчас начинаем новый. Просто необходимо четко представлять, что такое этот некомммерческий проект, сколько он проживет. Я человек бизнеса, наверное, не такой эмоциональный и добрый, каким был на этой должности мой отец. Наверное, многим это не нравится. Но мне кажется, что без четкого прагматизма нельзя продвигать театр, да и вообще что-либо. Оглядки на коммерцию может и не быть, но трезвый расчет должен быть всегда.
— А какую главную задачу тебе хотелось бы реализовать на посту директора Театра кукол?
— Наш театр работает очень напряженно. Показ спектакля в регионе, занятость обеих наших площадках, репетиция в репзале, и все это в один день. Стала ощущаться нехватка театрального пространства. Мы уже декорации в фойе складываем, столько спектаклей! Тут есть решение — полная автоматизация и зала, и сцены, такое я видел в Мадриде и в Катаре. Зрительские кресла опускаются под пол, каждый квадратный метр сцены имеет лифт-подъемник. И все это за каких-нибудь 5-10 минут. В Тбилиси такая сцена есть в Оперном театре. То есть 2-3 часа, которые мы закладываем на монтаж-демонтаж спектакля, сводятся к минимуму. Это не просто ускорение — это возможность для театра гораздо шире функционировать и гораздо больше зарабатывать. Наш театр так или иначе воспринимают больше, чем детский — как некий культурный центр. И вот если получить «исчезающие» стулья, в нашем большом зале человек 800 может стоя слушать рок-концерт… Если мне удастся этого добиться, наш театр станет конкурентоспособным во всем регионе, и многие гастролеры, гости фестивалей будут выбирать этот зал. Уже сделаны все расчеты, есть смета, конечно, очень немаленькая… Но такая трансформация зала — моя главная цель.
