Почему хороший президент не может править как можно дольше, а плохой — как можно короче? Можно ли добиться такого разумного порядка в рамках сегодняшних реалий?
Выборы нам нужны на первый взгляд для того, чтобы отобрать наиболее сильных и достойных претендентов. Однако что могут понимать народные массы в политике? Например, изобретатели этого метода, афиняне, в 441 году до н. э. выбрали себе в стратеги (в главнокомандующие) поэта Софокла за то, что им очень понравилась его трагедия "Антигона". В 425 году до н. э. они же прямо во время войны со Спартой выбрали стратегом кожевенного фабриканта за то, что тот очень красиво критиковал других стратегов.
Нелепость определения самых сильных (способных, достойных и т. д.) массовым голосованием очевидна. Но именно так мы выбираем сегодня президентов, губернаторов, мэров и других политиков. Не умея оценивать их умом, народ выбирает их "сердцем", то есть эмоциями, разжигаемыми в нем профессиональными манипуляторами.
Демократический избирательный механизм не способен отбирать наиболее сильных и достойных политиков. Скорее, он делает обратное этому. Но если это так, то почему же этот механизм пользуется столь широкой популярностью, причем и у весьма неглупых народов?
Действительно, всенародные выборы руководителей не могут отбирать наилучших из них. Однако выборность руководителей ценна не тем, что позволяет отбирать наилучших, а тем, что позволяет заменять уже правящих политиков другими (при этом — не важно какими). Иначе говоря, избирательная кампания — это не столько конкурс претендентов, сколько оценка результатов правления тех, кто уже правит. Поэтому главное в ней не то, кого изберут, а то — переизберут ли тех, кто уже у власти.При таком понимании сути демократической системы вручение права отбора правителей самому народу представляется уже вполне разумным. Действительно, делом политиков является обеспечение безопасности и благополучия своего народа. Если политик плохо справляется с этим делом, то именно народ, если и не понимает, обязательно чувствует результаты его правления, что называется, на своей шкуре. Точно так же народ чувствует и результаты хорошего правления. А следовательно, в данном случае он может реагировать на дела своего правителя достаточно разумно (чего он не может делать в случае реакции на демагогию только еще претендующих на власть кандидатов).
Итак, не поиск наилучших правителей, а лишь устранение негодных — главная забота и сущность демократической республиканской системы. И порождена она была исторически именно с этой целью.В самом деле, если мы посмотрим, что в истории было движущим мотивом всех республиканских революций, то увидим: они всегда были реакцией на правление неудачных монархов, озлоблявших народ настолько, что ненавистным ему делался уже и сам институт монархии. После свержения подобных монархов выборность государей вводилась именно для самой выборности, то есть для гарантированной возможности сменять неудачных правителей. Примечательно при этом и то, что когда после всех этих революций во главе государства оказывался талантливый руководитель, народ закрывал глаза на только что завоеванную выборность, позволяя такому правителю править как можно дольше. Так, англичане не стали бунтовать против фактического монарха Оливера Кромвеля, революционные французы приветствовали незаконное пребывание у власти Наполеона (а в будущем и Де Голля) , русские одобряли вполне монархическое правление Сталина и т. д. Это подтверждает наш вывод о том, что республиканское правление нужно только для устранения неудачных правителей. Когда правитель способный, выборностью не пользуются.
С точки зрения отбора наиболее способных руководителей и монархия, и республика одинаково плохи, так как обе эти формы правления полагаются на случай. И передача власти по наследству, и выборы правителя народным голосованием — это игра в рулетку. На одного выдающегося руководителя будет приходиться десять и более посредственностей и дураков. Монархия здесь даже имеет некоторое преимущество перед республикой, так как наследника престола по крайней мере уже с юности готовят к его профессиональным обязанностям. Кроме того, монарха нельзя подкупить. Демократия же частенько приводит к власти совсем непрофессиональных политиков, вынужденных потом во всем полагаться на своих советников и профессиональных бюрократов. Поэтому при демократии чаще всего фактически правит бюрократия, а не выбранные президенты и депутаты. Это хорошо видно и на примере нынешней администрации США, в которой политику делает не президент Дж. Буш, а Д. Рамсфелд, Р. Чейни, К. Райс и стоящие за ними бюрократические группировки. Кроме того, демократические политики, как правило, продажны.
Однако демократия имеет перед монархией то неоспоримое преимущество, что она способна вовремя исправлять свои ошибки, что при монархической форме правления почти невозможно — плохого монарха можно устранить только революцией или заговором.
Итак, демократические выборы служат только одной цели — самой выборности, и они делают хорошо только одно дело — сравнительно быстро заменяют тех правителей, которые вызвали массовое недовольство народа. При этом они заменяют их кем попало и чаще всего довольно посредственными и продажными лицами.Можно ли усовершенствовать этот механизм, сохранив или даже усилив его достоинства и устранив или хотя бы ослабив его недостатки? И если можно, то как? Несомненно, такое усовершенствование возможно. Поскольку народное голосование разумно только по кандидатуре уже переизбирающегося политика, то целесообразно сократить срок полномочий руководителя, избираемого впервые, и, наоборот, увеличить срок полномочий политика, которого народ оставляет на второй срок. Благодаря этой мере мы сможем, с одной стороны, ускорить замену плохих руководителей и, с другой — увеличить срок пребывания у власти хороших. Например, президенту, избранному впервые, дается срок не в четыре, а в три или даже в два года, после чего проводятся перевыборы. Если же народ переизберет этого президента на второй срок, то время его полномочий увеличивается, скажем, до шести-восьми лет.
Вообще всякое априорное решение о величине срока правления руководителей неразумно. Если руководитель плохой, его следует переизбирать как можно скорее, если хороший — следует дать ему возможность править как можно дольше. Но плохой он или хороший, можно решить только после того, как он уже показал себя на деле, то есть только после первого срока его правления. Поэтому целесообразно сократить этот срок до двух-трех лет, а срок повторно избранным президентам, наоборот, увеличить. Кроме всего прочего, это как раз и позволит хорошему президенту спокойно реализовывать свои долгосрочные планы.
Но сначала народ должен решить, угадал он или нет с избранным им руководителем. Причем как можно скорее, — за два-три года. Политики, конечно, скажут, что два-три года — это очень мало. Что можно успеть за столь короткое время? В ответ можно указать им на следующий пример. Захватив власть осенью 1799 года, Наполеон в течение всего полугода создал и принял новую Конституцию; сформировал новое правительство и парламент; разгромил по всей стране все разбойничьи шайки, годами терроризировавшие Францию; усмирил мятежную Вандею; отладил расстроенные революцией финансы; подавил железной рукой всех спекулянтов, взяточников и казнокрадов; наладил безупречную полицейскую и судебную машины; создал боеспособную армию и уже в мае 1800 года выехал из Парижа в войска отвоевывать захваченную в его отсутствие Суворовым Италию.
Конечно, нынешние политики не Наполеоны, но ведь им и дается не полгода, а целых два или даже три, чтобы они смогли сделать хоть что-нибудь, способное вызвать одобрение народа. Если бы кто-нибудь, например, из наших нынешних политиков за два-три года хотя бы только подавил коррупцию в стране, его наверняка наградили бы вторым сроком подавляющим большинством голосов в первом же туре.
Опыт демократических стран показывает, что всех действительно талантливых руководителей народ безошибочно распознает и переизбирает на второй срок. В тех же США, в частности, самыми великими президентами, по мнению историков и экспертов, являются Д. Вашингтон, Т. Джефферсон, Э. Джексон, А. Линкольн, В. Вильсон, Ф. Д. Рузвельт и Р. Рейган. Многие добавляют к ним еще и Т. Рузвельта, а в будущем, скорее всего, к ним причислят и У. Клинтона. Все эти президенты избирались дважды, а Ф. Д. Рузвельт даже — четырежды. С другой стороны, самыми слабыми президентами в американской литературе обычно называют Кулиджа, Мак-Кинли, Гаррисона, Артура, Хейса, Бьюкенена, Филмора, Пирса, Полка, Тейлора, Монро, Гардинга и Гранта. Из них только Монро, Грант, Мак-Кинли и Кулидж были переизбраны на второй срок. Таким образом, оценка народа достаточно хорошо согласуется и с оценками ученых-историков и экспертов. А следовательно, политикам нет особых оснований опасаться, что народ не оценит их по достоинству, если они покажут себя на деле.
Понимание того, что демократическая система удовлетворительно оценивает только действующих политиков и, как правило, ошибается в претендентах, а также того, что талантливые политики встречаются столь же редко, как и таланты в любой другой сфере, приводит нас к выводу: надо ценить именно тех политиков, за которых народ готов голосовать повторно, и поменьше надеяться на то, что новые будут лучше или по крайней мере не хуже. За всю историю США было только пять случаев, когда вслед за одним президентом, удостоенным двух сроков, избирался его преемник, который удостаивался той же чести.
Конечно, за длительный период пребывания у власти политик может отстать от жизни, может ослабить усилия по управлению государственным аппаратом и т. д. Но если это действительно способный человек (а только таких, как правило, и переизбирают) , то, во-первых, от него этого следует ожидать с гораздо меньшей вероятностью, чем от политика посредственного. А во-вторых, на этот случай можно ввести и ограничение, но оно все же должно допускать как минимум три срока. Трех сроков за всю историю США народ удостоил только Ф. Д. Рузвельта и, возможно, удостоил бы У. Клинтона. Поэтому в запрете этого третьего срока, скорее всего, больше вреда, чем пользы.
Огромную роль в управлении государством имеет талант самого руководителя, хотя многие политологи считают, что главное — это сама система, а руководитель к ее достоинствам и недостаткам может прибавить совсем немногое. Из истории известно, что вокруг всякого талантливого руководителя тотчас же, как по мановению волшебной палочки, оказывается целая плеяда столь же талантливых соратников. Таковы знаменитые маршалы и министры Наполеона, знаменитые сталинские наркомы и маршалы, знаменитый "мозговой трест" Ф. Д. Рузвельта и т. д.
С другой стороны, плохой руководитель с той же железной закономерностью окружается тотчас помощниками самого худшего сорта. Достаточно вспомнить двор и министров Николая II, номенклатурных геронтократов Брежнева, реформаторов Горбачева и Ельцина. Проанализируйте, кто входит в Советы политических партий Армении — комментарии здесь будут излишни. Эта закономерность столь показательна, что Макиавелли даже советовал судить об уме и талантах правителя по тому, кем он себя окружает.
На самом деле все действительно решают кадры. Но эти кадры выдвигаются в конечном счете тем, кто стоит на самом верху государственной пирамиды. Поэтому и не следует жалеть никаких усилий для того, чтобы совершенствовать механизм отбора главы государства. От него в конечном счете зависит судьба страны и народа.
Menu
