16 марта 1921 г. в Москве был подписан Договор о дружбе и братстве между Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой и Турцией, обозначивший географические контуры и исторические принципы развития Закавказского региона. Он определил ближайшие перспективы, обещавшие расширение территорий Советского Азербайджана и трудовой Анатолийской Турции и сужение площади «империалистической Армении»: Нахиджеван отходил к Азербайджану, за Анатолийской Турцией закрепились права на Карс и Сурмали, хотя всего двумя месяцами ранее советское правительство аннулировало Александропольский договор. Московское соглашение очертило и контуры армяно-турецкой границы с передачей союзнической Турции священной для армян горы Большой Арарат.
ИМЕННО ЭТОТ ДОГОВОР И ОЧЕРТИЛ КОНТУРЫ АРМЯНСКОГО ОТРЕЗКА СОВЕТСКО-ТУРЕЦКОЙ ГРАНИЦЫ, которую современная международная терминология называет «армяно-турецкой государственной границей». Несмотря на то что к моменту подписания документа сами договаривающиеся стороны были самопровозглашенными образованиями и не являлись полноправными субъектами международного права (Турция стала членом Лиги Наций в 1932 году, Советская Россия вообще не была признана, а СССР был принят в Лигу только в 1934 году), но именно очерченная ими граница и признается сегодня международным сообществом в качестве государственной.
В последние годы этот документ превратился в предмет нещадных спекуляций, в основе которых просматривается также четко обозначенный курс на расшатывание устоев русско-армянских отношений и представление пагубной роли России в регионе. В отдельных случаях – намеренно, в других — по незнанию, но сам факт подписания двустороннего соглашения вырывается из породившего его исторического контекста и выносится на общественную площадку в качестве якобы отдельного звена традиционной цепи русской политики на Кавказе.
Тем самым игнорируются самые элементарные реалии, как, например, то, что в пекле Первой мировой войны сгорела сама Российская империя и что большевики (особенно в первые годы после прихода к власти) уж никак не являлись проводниками традиционной внешней политики. В целях сохранения своей власти именно они отказались в 1918 году (в Брест-Литовске) практически от всех западных земель Российской империи в пользу Германии и ее сателлитов.
И подписанный 16 марта 1921 года Московский договор о дружбе и братстве между большевиками и кемалистами также ознаменовал демонстративный отход от традиционной внешней политики. Ангорское правительство получало монополию на ведение кавказской политики. Это был беспрецедентный в истории двусторонних отношений акт: ведь на протяжении почти трех веков Кавказ оставался яблоком раздора между Российской и Османской империями.
Традиция политического альтруизма в пользу Турции, тем более за счет Кавказа, всегда была чужда концепции российской государственности. Более того, соглашение ликвидировало все старые царские договоры, навязанные Турции. Советское правительство отказалось от режима капитуляций, а долги, которые царскому правительству выплачивала Турция, объявлялись аннулированными. И, наконец, в договоре было предусмотрено, что вопрос о режиме проливов будет передан на обсуждение стран Черноморского побережья. Отметим, что о подобных уступках со стороны Российской империи султанская Турция могла бы мечтать целую вечность.
ИЗ ТЕКСТА САМОГО СОГЛАШЕНИЯ: «ОБЕ ДОГОВАРИВАЮЩИЕСЯ СТОРОНЫ, констатируя соприкосновение между национальным освободительным движением народов Востока и борьбой трудящихся России за новый социальный строй, торжественно признают за этими народами право на свободу и независимость, а равным образом их право на избрание формы правления согласно их желаниям. Правительство РСФСР, считая режим капитуляций несовместимым со свободным национальным развитием всякой страны, считает потерявшими силу и отмененными всякого рода действия и права, имеющие какое-либо отношение к этому режиму».
Никто в Армении не может ставить под сомнение несправедливость положений подписанного соглашения, никто не оспаривает очевидность трагических последствий договора в ракурсе армянских интересов. Однако недопустимо представлять само соглашение в качестве отдельного звена традиционной российской политики.
В таком случае почему бы нам не быть честными и последовательными до конца. Например, говоря об антиармянской политике Азербайджана в 20-30-е годы, почему бы не вспомнить, что тогда этой республикой руководили и армяне. Что среди первых девяти председателей азербайджанской большевистской партии (1920-1933 гг.) собственно тюрко-татар вообще было двое — Мирза Гусейнов и Рухулла Ахундов, и правили они вместе чуть более года.
Или (к примеру) чем конкретно отметился Левон Мирзоян, трехлетний период руководства которого (1926-1929 гг.) совпал с массовой депортацией армянского населения из Нахиджевана? Насколько он, руководитель Азербайджанской Республики, был причастен или не причастен к решению азербайджанского ЦИК об отказе армянским беженцам в праве вернуться «в Нахичеваньскую АССР ввиду того, что местное население не обеспечено достаточным количеством земли для ведения сельского хозяйства». Что нам известно о его позиции по поводу передачи в 1927 году десяти армянских сел Шамхорскому району с целью изменения демографической ситуации в Арцахе?
Вообще ситуация парадоксальная: мы больше знаем о том же Левоне Мирзояне как о руководителе Казахстана, чем о его деятельности в Азербайджане, причем в наиболее судьбоносное для армянского населения время. Вполне возможно, что он — уроженец Шушинского уезда — противился антиармянским постановлениям, но ведь вопрос остается открытым. Или чем отметился другой руководитель советского Азербайджана — уроженец Тифлиса Рубен Рубенов? Или тот же Анастас Микоян, который был председателем азербайджанской большевистской партии в 1920 году?
Ведь без восстановления более полной картины событий, особенно если там фигурируют и наши соотечественники, невозможно понять причины потерь прошлого и, что особенно важно, предотвратить потери в будущем. Аналогичное можно сказать и в отношении Московского договора.
В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ СИТУАЦИЯ НИЧУТЬ НЕ ЛУЧШЕ. ВСЕМ ПАМЯТЕН день 16 марта 2011 года, когда Москву посетил турецкий премьер Эрдоган в связи 90-летием подписания договора. Открытое издевательство над армянской памятью, полное игнорирование факта совершенного исторического греха и торжественное представление позорного договора в качестве выдающегося достижения.
Вот что заявил тогда Эрдоган в Москве: «В этот день 90 лет назад был подписан договор о дружбе и братстве между Российской Федерацией и Турецкой Республикой. Он соединил два наших народа и стал базисом общности взглядов, которые в дальнейшем только укреплялись. Этот документ стал поворотным пунктом в нашей истории. Благодаря Московскому договору были признаны наши восточные границы». Восточные границы – это армянские земли.
Противно и то, в какой плоскости российские политики и информационные агентства представляли сам визит. Например, депутат Государственной Думы от «Единой России» политолог Сергей Марков отметил, что большие народы не живут многочисленными заботами малых народов. «У нас что ни день, то дата, мы не оглядываемся назад в принятии решений, мы смотрим вперед». Информационные же средства в свою очередь лукаво извещали, что дата визита приурочена к девяностолетию установления двусторонних дипломатических отношений, хотя на самом деле дипотношения были установлены 2 июня 1920 года.
И когда российский президент под громкие аплодисменты подарил турецкому премьеру снимок, запечатлевший момент урезывания армянских территорий в пользу Турции и Азербайджана, а турецкий премьер презентовал (под те же громкие аплодисменты) копию изуверского документа, да еще и марку, специально выпущенную к юбилею, когда все это запивалось шампанским… Согласимся, что подобные вещи очень легко из памяти не стираются и порождают новые спекуляции.
ИМЕННО ЭТОТ ДОГОВОР И ОЧЕРТИЛ КОНТУРЫ АРМЯНСКОГО ОТРЕЗКА СОВЕТСКО-ТУРЕЦКОЙ ГРАНИЦЫ, которую современная международная терминология называет «армяно-турецкой государственной границей». Несмотря на то что к моменту подписания документа сами договаривающиеся стороны были самопровозглашенными образованиями и не являлись полноправными субъектами международного права (Турция стала членом Лиги Наций в 1932 году, Советская Россия вообще не была признана, а СССР был принят в Лигу только в 1934 году), но именно очерченная ими граница и признается сегодня международным сообществом в качестве государственной.
В последние годы этот документ превратился в предмет нещадных спекуляций, в основе которых просматривается также четко обозначенный курс на расшатывание устоев русско-армянских отношений и представление пагубной роли России в регионе. В отдельных случаях – намеренно, в других — по незнанию, но сам факт подписания двустороннего соглашения вырывается из породившего его исторического контекста и выносится на общественную площадку в качестве якобы отдельного звена традиционной цепи русской политики на Кавказе.
Тем самым игнорируются самые элементарные реалии, как, например, то, что в пекле Первой мировой войны сгорела сама Российская империя и что большевики (особенно в первые годы после прихода к власти) уж никак не являлись проводниками традиционной внешней политики. В целях сохранения своей власти именно они отказались в 1918 году (в Брест-Литовске) практически от всех западных земель Российской империи в пользу Германии и ее сателлитов.
И подписанный 16 марта 1921 года Московский договор о дружбе и братстве между большевиками и кемалистами также ознаменовал демонстративный отход от традиционной внешней политики. Ангорское правительство получало монополию на ведение кавказской политики. Это был беспрецедентный в истории двусторонних отношений акт: ведь на протяжении почти трех веков Кавказ оставался яблоком раздора между Российской и Османской империями.
Традиция политического альтруизма в пользу Турции, тем более за счет Кавказа, всегда была чужда концепции российской государственности. Более того, соглашение ликвидировало все старые царские договоры, навязанные Турции. Советское правительство отказалось от режима капитуляций, а долги, которые царскому правительству выплачивала Турция, объявлялись аннулированными. И, наконец, в договоре было предусмотрено, что вопрос о режиме проливов будет передан на обсуждение стран Черноморского побережья. Отметим, что о подобных уступках со стороны Российской империи султанская Турция могла бы мечтать целую вечность.
ИЗ ТЕКСТА САМОГО СОГЛАШЕНИЯ: «ОБЕ ДОГОВАРИВАЮЩИЕСЯ СТОРОНЫ, констатируя соприкосновение между национальным освободительным движением народов Востока и борьбой трудящихся России за новый социальный строй, торжественно признают за этими народами право на свободу и независимость, а равным образом их право на избрание формы правления согласно их желаниям. Правительство РСФСР, считая режим капитуляций несовместимым со свободным национальным развитием всякой страны, считает потерявшими силу и отмененными всякого рода действия и права, имеющие какое-либо отношение к этому режиму».
Никто в Армении не может ставить под сомнение несправедливость положений подписанного соглашения, никто не оспаривает очевидность трагических последствий договора в ракурсе армянских интересов. Однако недопустимо представлять само соглашение в качестве отдельного звена традиционной российской политики.
В таком случае почему бы нам не быть честными и последовательными до конца. Например, говоря об антиармянской политике Азербайджана в 20-30-е годы, почему бы не вспомнить, что тогда этой республикой руководили и армяне. Что среди первых девяти председателей азербайджанской большевистской партии (1920-1933 гг.) собственно тюрко-татар вообще было двое — Мирза Гусейнов и Рухулла Ахундов, и правили они вместе чуть более года.
Или (к примеру) чем конкретно отметился Левон Мирзоян, трехлетний период руководства которого (1926-1929 гг.) совпал с массовой депортацией армянского населения из Нахиджевана? Насколько он, руководитель Азербайджанской Республики, был причастен или не причастен к решению азербайджанского ЦИК об отказе армянским беженцам в праве вернуться «в Нахичеваньскую АССР ввиду того, что местное население не обеспечено достаточным количеством земли для ведения сельского хозяйства». Что нам известно о его позиции по поводу передачи в 1927 году десяти армянских сел Шамхорскому району с целью изменения демографической ситуации в Арцахе?
Вообще ситуация парадоксальная: мы больше знаем о том же Левоне Мирзояне как о руководителе Казахстана, чем о его деятельности в Азербайджане, причем в наиболее судьбоносное для армянского населения время. Вполне возможно, что он — уроженец Шушинского уезда — противился антиармянским постановлениям, но ведь вопрос остается открытым. Или чем отметился другой руководитель советского Азербайджана — уроженец Тифлиса Рубен Рубенов? Или тот же Анастас Микоян, который был председателем азербайджанской большевистской партии в 1920 году?
Ведь без восстановления более полной картины событий, особенно если там фигурируют и наши соотечественники, невозможно понять причины потерь прошлого и, что особенно важно, предотвратить потери в будущем. Аналогичное можно сказать и в отношении Московского договора.
В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ СИТУАЦИЯ НИЧУТЬ НЕ ЛУЧШЕ. ВСЕМ ПАМЯТЕН день 16 марта 2011 года, когда Москву посетил турецкий премьер Эрдоган в связи 90-летием подписания договора. Открытое издевательство над армянской памятью, полное игнорирование факта совершенного исторического греха и торжественное представление позорного договора в качестве выдающегося достижения.
Вот что заявил тогда Эрдоган в Москве: «В этот день 90 лет назад был подписан договор о дружбе и братстве между Российской Федерацией и Турецкой Республикой. Он соединил два наших народа и стал базисом общности взглядов, которые в дальнейшем только укреплялись. Этот документ стал поворотным пунктом в нашей истории. Благодаря Московскому договору были признаны наши восточные границы». Восточные границы – это армянские земли.
Противно и то, в какой плоскости российские политики и информационные агентства представляли сам визит. Например, депутат Государственной Думы от «Единой России» политолог Сергей Марков отметил, что большие народы не живут многочисленными заботами малых народов. «У нас что ни день, то дата, мы не оглядываемся назад в принятии решений, мы смотрим вперед». Информационные же средства в свою очередь лукаво извещали, что дата визита приурочена к девяностолетию установления двусторонних дипломатических отношений, хотя на самом деле дипотношения были установлены 2 июня 1920 года.
И когда российский президент под громкие аплодисменты подарил турецкому премьеру снимок, запечатлевший момент урезывания армянских территорий в пользу Турции и Азербайджана, а турецкий премьер презентовал (под те же громкие аплодисменты) копию изуверского документа, да еще и марку, специально выпущенную к юбилею, когда все это запивалось шампанским… Согласимся, что подобные вещи очень легко из памяти не стираются и порождают новые спекуляции.
