Другие родственники Несина, несмотря на то что прижились в семье их друзей-курдов, смогли сохранить свою идентичность и никогда не забывали, что они армяне. Они говорили на армянском и всегда помогали другим выжившим в этой страшной мясорубке. Еще одна семейная ветвь эмигрировала через Кавказские горы в Восточную Армению, и Несин уверен, что в Республике Армения у него сегодня есть родственники. Третья часть семьи обосновалась в Америке. Ну а еще есть родня во Франции, Австрии, других городах Германии. Как и его отец, герой нашего повествования тоже носит турецкое имя. А родственники, которые и сегодня проживают в Турции, весьма успешны в бизнесе — у них турецкие имена и фамилии, они живут там почти без проблем, хотя, конечно, все время настороже, но дома продолжают говорить по-армянски.
Всю эту историю Несин узнал от отца, когда ему исполнилось 18 лет. И тогда он обратился в немецкую администрацию с просьбой поменять свое имя на армянское. На что ему ответили отказом — как оказалось, по немецким законам менять имена имеют право только представители того поколения, которое непосредственно пострадало во время Геноцида, т.е. его дедушки и бабушки. Но их уже давно нет в живых… Так он и остался Несином. На своей исторической родине Несин никогда не был, по-армянски не говорит (где ему было учиться!), а вот в Западной Армении он бывал много раз — навещал своих родных.
КОГДА НЕСИНУ ИСПОЛНИЛОСЬ ШЕСТЬ ЛЕТ, ЕГО ОТДАЛИ УЧИТЬСЯ ИГРЕ НА СКРИПКЕ, а в восемнадцать он начал учиться играть на контрабасе. Этому есть конкретная причина — он услышал Трио великого джазового пианиста Билла Эванса, в составе которого, кстати, был и один армянин — легендарный барабанщик Поль Мотян. Что ему понравилось в этой музыке? Свобода выражения мыслей и эмоций, экспрессия, интуитивность. Это было прекрасно — джазовая импровизация под аккомпанемент камерного ансамбля без каких-либо технических, музыкальных или эмоциональных ограничений. Словно сам Шопен играл джаз.
Этот случай и перевернул жизнь Несина. Он стал по-другому относиться к музыке, по-другому ее слышать. Он немедленно перешел на контрабас, нашел себе великолепного учителя — Мики Банера, которому благодарен за науку. Он научил молодого музыканта играть джаз, используя уже имеющуюся технику игры на скрипке. Почувствовав в ученике уникальные творческие способности, он посоветовал Несину продолжить серьезные занятия джазом в лучшем джазовом учебном заведении мира — музыкальном колледже Беркли. И Несин едет в Америку.
В первое время ему было очень трудно — ведь он играл на контрабасе всего лишь около года. Но его владение скрипкой сильно помогало. Он учился и играл параллельно. Там у него тоже были прекрасные педагоги — известные в мире джаза музыканты Брюс Гертц и Дэвид Кларк (кстати, игравший в то время в трио Армена Донеляна), но, будучи ужасно пытливым и трудолюбивым учеником, он старался взять как можно больше и устроился играть в оркестр Бостонской консерватории, чтобы иметь больше практики в самых разных сферах музыки. Несин с отличными результатами окончил Беркли, вернулся в Берлин и с легкостью устроился в Берлинский симфонический оркестр. Казалось, судьба навсегда вернула его в лоно классической музыки. Но в 2009 году государство прекратило финансирование оркестра, он был распущен, и Несин оказался без работы. Но благодаря тому, что все эти годы продолжал параллельно заниматься джазом, смог удержаться на плаву. Играл тогда с признанными звездами — Чарли Мариано, Нильс Ландгрен, Рольф Кун, Душко Гойкович. А позже, собрав и собственное трио, стал выступать уже как лидер.
Однажды к нему поступил заказ от германского звукозаписывающего лейбла KONNEX на запись двух авторских альбомов. Так как финансирование было мизерным, пришлось экономить на всем — так, запись каждого альбома длилась лишь пару часов, что является неким рекордом. Вместе с музыкантами, с которыми он играет вот уже шесть лет (пианист Келвин Шолар и барабанщик Эрнс Бир), Несин записал альбом Sonocore для японской фирмы, затем удостоившийся награды берлинского сената. Авторство почти всех композиций принадлежало Несину Ованесяну, а одна из них — «1915» — посвящена погибшим родным. И, наконец, в 2012 году он записывает и выпускает альбом Gravitation, в котором все композиции принадлежат его перу. Это альбом современного, с большой долей экспериментального и свободного джаза. Пианистом в трио при записи выступил еще один наш соотечественник, выпускник Ереванской консерватории Вардан Овсепян, с которым Несин познакомился во время учебы в Беркли. Запись и релиз альбома целиком финансировались из его собственных средств. И хотя сегодня лазерные диски в магазинах уже плохо продаются, Несин надеется компенсировать свои расходы за счет продажи альбома в ходе концертов.
ПО СЛОВАМ НЕСИНА, В ГЕРМАНИИ, КАК И ВО МНОГИХ ЕВРОПЕЙСКИХ (особенно северных) странах, любят и слушают в основном именно современный джаз. Сам Несин любит его за то, что это самая искренняя музыка, в ней нет ничьего диктата, никаких рамок, ты можешь играть то, что тебе кажется нужным именно в эту минуту, ты ничем не скован. И хотя, конечно, никто не собирается отрицать важность и необходимость традиционного джаза, все же современный джаз дает гораздо больше простора для самовыражения музыканта и, как ему кажется, за ним будущее. А традиционный — пусть себе существует. Его, кстати, тоже любят в Германии, но в определенных кругах, и играют его тоже в конкретных заведениях.
Несин хорошо знаком с армянской музыкой — как классической (Хачатурян, Тертерян, Арутюнян), так и фольклорной. Кстати, один из его двух ранних альбомов содержит сделанные им обработки народных армянских мелодий — «Гюмрийские танцы», «Не проси меня»… И это ему кажется вполне естественным. Несмотря на глобализацию, на то, что стираются границы между народами и их культурами, все то, что окружает человека с детства, накладывает сильный отпечаток на его мировосприятие и последующую жизнь. У людей искусства эти детские впечатления обязательно проявляются в их творчестве, открывая принадлежность автора к той или иной культуре. А иначе и быть не может.
