Занавес раздвинулся. Черная дуга, словно подмигнула, усмехнувшись собственному фокусу, и сложилась в «0», затем в 100. И глаз художника смотрел сквозь лупу на время и человечество — глаз Сергея ПАРАДЖАНОВА.
Проект «Параджанов — 100» в постановке Ваана Бадаляна, презентованный как юбилейный вечер, тоже показал фокус и оказался грандиозным спектаклем, какого давно не видела наша сцена.
О ТОМ, ЧТО В АТМОСФЕРНИЧАНЬЕ В ЧЕСТЬ ПАРАДЖАНОВА БЫЛА ЗАДЕЙСТВОВАНА ВСЯ ПЛОЩАДЬ СВОБОДЫ, как и об инсталляциях на здании Оперы — образах из армянских миниатюр, образах из фильмов великого режиссера — не узнал только ленивый. Есть, знаете ли, такие радетели культуры, которых страшно возмутил факт лежащих по всему периметру прямо на асфальте раскрытых книг, и борцы с «сатанизмом» устроили свистопляску в соцсети. Впрочем, появление Евангелий в «Цвете граната» Параджанова когда-то тоже стало «темой», а времена, как известно, удивительно похожи друг на друга. Уже после первого показа спектакля, после того, как тысячный зал оперного театра буквально выл от восторга, когда гости столицы, потрясенные увиденным, подходили к режиссеру и в глаза называли его гением, пуристы от культуры резко замолкли — наверное, отправились бороться с Памятником сожженым книгам в Берлине. А в соцсети начались другие пляски — «Хочу два билета на «Параджанова», и имоджи со слезками. Но билетов на второй показ было уже не достать.
«Идею этого проекта мы обсуждали еще 4 года назад с Завеном Саркисяном, светлая ему память. Тогда он был директором Дома-музея Параджанова и пригласил меня: через четыре года 100-летие, давай уже сейчас об этом думать. Я очень воодушевился, тем более, что, когда после института стажировался во Франции, это тоже был проект, посвященный Параджанову. Тогда я изучал архивы, перелопатил кучу материала, собрался какой-то большой пласт информации. И вот удивительным образом через 24 года эти знания пригодились. Возник заказ Министерства ОНКС — отметить юбилей Параджанова было решено на правительственном уровне. Началась работа, в которой все время возникали паузы. Интенсивно мы работали с августа, а с актерами — всего месяц. Ну и один день на сборку на оперной сцене», — рассказывает Ваан Бадалян.
Оставим за скобками то, какой ценой можно за день смонтировать фрагменты, которые репетировались в Маленьком театре, а не на оперной сцене, превосходящей «Маленькую» в размерах раз в 30. Сконцентрируемся на результате.
ВМЕСТО ТРАДИЦИОННОЙ, ПОДЧИНЕННОЙ «ЮБИЛЕЙНОМУ ВЕЧЕРУ», НА СЦЕНЕ ВОЗНИКАЛА ИНАЯ, ПАРАДЖАНОВСКАЯ ЛОГИКА. Логика ассоциаций, утверждающая внутреннюю свободу человека и вовлекающая зрителя в полноправное сотворчество. Из сменяющих друг друга «симулакрумов», из трансформирующихся друг в друга образов рождалась необычная логика взаимосцеплений и железная логика спектакля, пастернаковское обращение к Художнику — «Ты вечности заложник у времени в плену».
Фойе Оперного театра превратилось в мрачный лабиринт. С экранов, развешанных по его стенам, переговаривались, тайно перешептывались страшные брейгелевские хари с коллажей Параджанова. До и по окончании спектакля между зрителями ходили печальные ангелы с золотыми крылышками и в армейских ботинках. На так любимом Акопом Акопяном сером фоне возникали персонажи, словно сошедшие с полотен Магритта — прячущиеся от людей и от себя. Классические фрагменты армянской миниатюры накладывались на образы из «Цвета граната» и перевоплощались в персонажей почти компьютерной графики. Гранаты, этот символ жизни, растекались кровью, их с каменными лицами поедали люди в энкаведешной форме. На фоне черного, совсем нелебединого озера выписывал па высокого балета своеобразный Ротбарт — Злой дух в маске, сильно напоминающей Феликса Эдмундовича Дзержинского. Серебряные подносы и расписные блюда, «танцевали» в паре с кяманчой, золоченные старинные рамы, выхватывая отдельные лица, становились портретами портретов и образа Тфилиса, питавшего Параджанова. Армянские напевы сплетались с нежной грузинской песней, врываясь в канву музыкальной ткани спектакля, созданной молодым композитором Сергеем Умрояном. А по-над всем этим магическим, волшебным действом звучал голос Сергея Параджанова — » Из моей жизни отняли 15 лет!».
«Фильмы, коллажи — они известны всем. Поэтому я взял за принцип — ничего, кроме живого присутствия Параджанова, его мыслей, его голоса, — говорит Ваан Бадалян. — Честно говоря, я собрал огромное количество материала и хотел бы вместить ещё многое — кто есть режиссер, откуда начинается его искусство, этот воображаемый мир, который он создает, но из-за нехватки времени получилось компактнее. Ведь образ Параджанова очень противоречивый, противоречиво его великое искусство и чудовищно жестокая жизнь. Многие воспринимают его артистом-весельчаком, любившим развлекать и удивлять. Но когда изучаешь архивы, фотографии, видеозаписи, особенно после тюрьмы, — это страшные кадры. Главным в этой постановке для меня было противостояние между Художником и Системой, чтобы было услышано, пусть через 100 лет: с артистом нельзя так поступать!».
ПРИЕХАВШАЯ ИЗ БРИТАНИИ СОФИ КОШКЕРЯН СТАВИЛА ОТДЕЛЬНЫЕ ПЛАСТИЧЕСКИЕ СЦЕНЫ с актерами Маленького театра и студентами ГИТиК-а мастерских Сурена Шахвердяна и Гора Маркаряна — «потрясающие ребята, которые работали как проклятые и за месяц добились многого и с которыми я надеюсь мы еще встретимся». «Он великолепен! Мне крупно повезло», — говорит режиссер о продюсере спектакля и директоре Малого зала филармонии им. А. Бабаджаняна Артеме Нагдаяне, про которого давно известно — если за дело взялся Артем, художник может спать спокойно.
… Задник засиял пронзительной вершинной синевой, той, в которой Арарат кажется не стремящейся вверх вершиной, а божественным даром, ниспосланным Небесами. Но вместо священной горы «с небес» колосников опустились цветные карпеты — как еще один привет из «Цвета граната» и как знамена. И снова, уже в который раз публика задохнулась от восторга перед этой, такой действенной красотой, создавать которую Ваан Бадалян большой мастер…
И напоследок. Из эффекта, произведенного спектаклем, МОНКС должно сделать выводы числом 2. Во-первых, постановка, запланированная как разовая акция, но ставшая явлением, должна работать стационарно, особенно, с учетом восторга туристов, на которых у нас так принято ориентироваться. В-главных — чтобы в стране было серьезное искусство, государство должно в него вкладываться не только в честь юбилея международно признанных гениев.
… Глаз художника смотрит на время и человечество сквозь лупу.
Фото Степана Погосяна
