Доктор химических наук, профессор, член
Нью-Йоркской академии Акоп МАТНИШЯН был в той самой когорте ученых, кто начал
развивать в стране, тогда еще именовавшейся СССР, направление органических
полупроводниковых материалов, ставших в XXI веке одним из наиболее
перспективных. Область принтерного нанесения наноразмерных полупроводниковых
пленок, которые он получал еще в 90-х, ныне самая передовая из современных
технологий, основанная на новой электронике.
ПЕРЕЧИСЛЕНИЕ ВСЕГО, ЧТО СДЕЛАЛ АКОП
АГАРОНОВИЧ МАТНИШЯН за почти
50-летнюю деятельность, займет не одну страницу. Не вдаваясь в дебри науки,
скажем лишь, что занимался он вопросами военно-промышленного комплекса,
разрабатывал составы твердотельного ракетного топлива и материалы, поглощающие
высокочастотные радиоизлучения для маскировки и защиты воздушных и наземных
систем. А еще он автор ряда технологических разработок по получению новых,
ранее неизвестных высокоэнергетических полимеров, пригодных для взрывчатых
веществ и ракетного топлива на базе местного сырья. Более половины из его 65
патентов строго засекречены. Нет смысла говорить — и так ясно, что работы его
представляют огромный интерес для страны.
Это
предыстория, теперь перейдем к самой истории, побудившей нас взяться за статью.
Не углубляясь во все подробности («ГА» в статье «Вечный двигатель и вечный тормоз» от 5 октября 2013 года уже рассказал обо всех
перипетиях дела), напомню лишь главные аспекты. В 2012 году Ереванский институт
оптико-физических измерений, где в то время работал Матнишян, по решению
правительства был объединен с Национальным институтом метрологии. Получив
одобрение направлений исследований от директора НИМ и разрешение
Государственного комитета по науке, Акоп Агаронович перевел свое госбюджетное
финансирование (порядка 10 миллионов драмов) в Институт метрологии, в состав
которого вошел с созданной им еще в начале 70-х годов XX века уникальной
лабораторией, где собраны в течение десятилетий ценные реактивы и аппаратура.
Однако
выделенная ученому госкомитетом адресная сумма на зарплату и расходы,
необходимые для выполнения темы, новая дирекция отдавать не спешила. Чтобы не
срывать работы, Матнишян, согласовав опять-таки вопрос с директором, одолжил
институту свои кровные деньги на выплату зарплат сотрудникам лаборатории.
Предыдущий директор института А. Варданян, использовавший предназначенные
Матнишяну и его лаборатории тематические средства на нужды института, обязался
возвратить их в течение двух месяцев, следующий директор — В.Саакян практически
ничего не заплатил. Ни тематические, ни личные деньги ученому не возвратили.
Обращения в дирекцию: «Прошу не препятствовать выполнению научных
разработок с государственным финансированием, имеющих не только экономическое,
но и оборонное значение и вернуть деньги для завершения этих работ» — шли
одно за другим. Однако тщетно.
А
когда Матнишян пригрозил, что за невыполнение дирекцией института договора по
тематическому финансированию будет вынужден обратиться в суд, последовал приказ
о его увольнении и роспуске лаборатории. Задним числом.
НИЧЕГО НА ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД ОСОБО
ЭКСТРАОРДИНАРНОГО НЕ ПРОИЗОШЛО. В
аналогичной ситуации, бывало, оказывались ранее и научные работники других
институтов. Одни смирялись, другие настраивались на отъезд, третьи боролись до
конца. Матнишян предпочел борьбу и обратился в Министерство экономики, в чьем
ведении находится Институт метрологии, с требованием восстановить
справедливость, признать приказ недействительным, выплатить бюджетные деньги и
разрешить перевести не принадлежащие Институту метрологии оборудование и
материалы лаборатории в другой институт, где бы он мог продолжить свои научные
разработки. Казалось бы, все просто: два директора, административно и
юридически ответственные по договору за законность финансовых расходов, не
полностью выплатили деньги за выполнение грантовой работы, ссылаясь на какие-то
нарушения в документации, которую, кстати, сами
же и оформляли. Разрешить ситуацию при желании было не сложно, тем более
что все документы, содержащие договорные обязательства и расписки, находятся в
полной сохранности.
Однако
после долгого молчания Минэкономики сообщило Матнишяну, что проведен аудит,
результат которого пока изучается. Убедившись еще раз, что объективность —
понятие субъективное (с момента аудита прошел год), и расценив ответ как
требование начальства о безоговорочной капитуляции, Матнишян решает обратиться
к руководству страны. Пишет письма в аппарат президента, самому президенту и
премьер-министру. Ответы следуют незамедлительно, из аппарата президента
сообщают, что письмо направлено в Министерство экономики, из аппарата
премьер-министра, что оно переслано в Комитет по науке. Спустя небольшое время
из аппарата премьер-министра Матнишяну была переслана и копия ответа Комитета
по науке о том, что решение подобных вопросов не их компетенция.
И
тогда ученый сам отправился по инстанциям, дабы разъяснить формально подошедшим
к его письмам сотрудникам, что речь идет о закрытии научной темы, имеющей
весомое значение для обороны страны. 1
грамм органического полупроводника на внешнем рынке стоит десятки тысяч
долларов, он во много раз дороже золота, а при нашей экономике, при отсутствии
ресурсов и простое промышленности, создавать материалы для органических
наноразмерных полупроводников — это то, что сам Бог велел. По предварительным
подсчетам, выпуск лабораторных партий полученных полимерных полупроводников
может без дополнительных вложений принести в год свыше пяти миллионов долларов.
Матнишян надеялся, что, если потребовать ответить на поднятые вопросы, что-то
может и сдвинется с места. Увы.
…Сейчас
вердикта суда ждут три иска Матнишяна. Один иск о незаконном увольнении, второй
— о невыплаченном государственном финансировании и третий — о невозвращении
личных средств ученого. Общая сумма составляет порядка 5 млн драмов, вместе со
штрафом — почти 11 миллионов драмов.
«ДЕЛО НЕ В ДЕНЬГАХ, — ГОВОРИТ
МАТНИШЯН. ПРОСТО К КОНЦУ ЖИЗНИ мне
захотелось понять, есть ли какая-то вероятность у человека добиться в нашей
стране справедливости, сохраняя достоинство. Я предвидел все трудности. Знал,
что в борьбе с этой структурой шансы мои ничтожны. Но отступить не мог.
Наверное, я идеалист, потому что считаю, что каждая инстанция должна выполнять
свои функции и на каждое обращение должен следовать адекватный ответ». И
еще он считает, что на самом деле причиной увольнения стали не невыплаченные
деньги, ничтожные по сравнению с прибылями института, а то, что этот инцидент
был воспринят как инакомыслие. Специфика института не допускает даже малейшей
критики.
Сегодня автора 350 научных трудов, ученого,
чью биографию постоянно помещают в ежегодно выходящий Всемирный том Who is who
in the world, беспокоит судьба разработок, которые могут остаться
невостребованными, а также судьба самой лаборатории, уже год, как закрытой. Он готов передать ее тем, кто
действительно будет использовать ее уникальное оборудование и реактивы,
стоимость которых исчисляется в миллионах, а не станет все это продавать.
Говорит, что ему 73 года и он и не сможет восстановить утраченный потенциал.
…Во
внутренних «разборках» нельзя становиться на чью-то сторону — будешь
крайним, но и безразличным оставаться тоже нельзя — противостояние Матнишяна и
дирекции Института метрологии давно переросло институтские рамки, перестало быть
личным конфликтом ученого и института. Все гораздо глубже. История доктора
химических наук, профессора Акопа Матнишяна возвращает нас к одному из самых
больных вопросов в нашей жизни — бессилию пробиться через равнодушие тех, кто
должен был бы разобраться в ситуации, а не переадресовывать обращенные к ним
письма лицам и учреждениям, непосредственно замешанным в конфликте.
Понятна
и политика института, решившего, что судебное разбирательство предпочтительнее.
По всей видимости, суд для них всего лишь инструмент для достижения цели, ведь
в истории отечественного судопроизводства последних лет вряд ли найдется
прецедент, когда рядовой гражданин выиграл бы процесс против солидного
учреждения. Тем более когда к борьбе с
бунтарем-одиночкой подключен целый юридический аппарат, пять юристов. Сам же
факт того, что разрушена важная тематика, направленная на укрепление и развитие
страны, скорее всего, так и останется за кадром.
