СЛУЧИЛОСЬ ЭТО В
1951 ГОДУ, КОГДА НАС, ТРОИХ МУЧЕНИКОВ, Алазана, Чаренца и меня, отпустили домой после лагерного
заключения. Я узнал, что председателем Союза писателей является Кочар, а почетным председателем тогда был Аветик Исаакян. Я был очень сердит на
них, потому что они хорошо устроились, служа Советскому Союзу, и не ведали, не
знали, что творится в тюрьмах и лагерях, как кровожадные чекисты
издеваются над политическими
заключенными. И, конечно, они не думают о таких писателях, как я, и других. И я решил их проучить.
Однажды вечером, напившись до упаду, я отправился к
почетному председателю СП Аветику Исаакяну. Он радостно открыл дверь и бросился
ко мне:
— О-о-о! Гурген-джан, я очень рад тебя видеть в Ереване.
Я часто думал о тебе, Гурген-джан.
Во мне закипела армянская кровь, и меня черт попутал.
— Я так и поверил, что ты думал обо мне, Аветик-джан! Ты
хорошо устроился и продал свою душу большевикам. От тебя, Аветик, я этого не
ожидал.
И я пошел, пошел ругать его русскими словами, которые
каждые день слышал от наших охранников.
Исаакян с трудом провел меня на кухню, усадил в темный угол,
чтобы меня не видели через окно и не слышали мои антисоветские речи, и тихим
голосом сказал:
— Гурген-джан, прошу тебя, завтра, когда ты пойдешь в
Союз писателей, пожалуйста, не говори, что ты был у меня и ругал меня и всех
остальных.
— А почему не рассказать всем, почему я должен молчать?
Всем расскажу, что я думаю обо всех вас и о Кочаре-предателе расскажу, и о
секретаре ЦК Армении, и весь Центральный Комитет пошлю к черту вместе с
людоедом Сталиным.
— Вот так, Антонина, много оскорбительных слов сказал я
обо всех, а также о советском правительстве. А утром, когда протрезвел, пришел
в ужас. Что я натворил?! Опять меня сошлют в Сибирь. Исаакян, конечно, пойдет
«туда» и все расскажет про врага народа. Он получит премию и повышение,
а меня, несчастного, опять сошлют «туда». Несколько дней я жил в
тревоге, ожидая чекистов. Но они не пришли.
Спустя несколько дней Исаакян встретил меня, потрепал
волосы по-отцовски и сказал:
— Гурген-джан, я забыл все, что ты сказал мне в тот день.
Живи спокойно, я тебя очень хорошо понимаю, твою обиду, боль и мучения. Ты
высказался, выругался — и тебе стало легче. Я тебя очень хорошо понимаю,
Гурген-джан, только жаль, что ты не понял меня. Очень жаль… Вижу, что ты не понимаешь, что такое дипломатия!
Будь счастлив, Гурген-джан, и пиши. Ты талантливый поэт, врожденный поэт.
— Аветика Исаакяна
уже нет в живых, но я всегда с благодарностью вспоминаю эту яркую личность,
выдающегося поэта, благороднейшего человека, человека — с большой буквы. Я
преклоняюсь перед памятью Аветика
Исаакяна, — сказал Гурген и загрустил.
«Да, были люди в наше
время, не то, что нынешнее племя…»
Май, 2014.
