«МНЕ ХОТЕЛОСЬ НАПИСАТЬ МНОГОЕ, НО,
К СЧАСТЬЮ, ВСЕ ЭТО УЖЕ НАПИСАЛ УИЛЬЯМ САРОЯН. Хорошо ли, плохо — все, что я писал, написано
сердцем. Искал свободы — или находил ее, или нет. В моих рассказах живет
человеческий вид, которого зовут Вреж Исраелян. Он вам ничего не навязывал, не
просил у вас славы и лавров, он всего лишь беседовал с вами и искал свободы
вместе с вами — он, как и вы, имеет право жить свободным»…
Первый
же рассказ, опубликованный в журнале «Гарун», вывел его в разряд
молодых и перспективных писателей. Потом рассказы пошли и пошли, складываясь в
книги: «Трын-трава», «Один плюс один», «Короткая
длинная дорога», «Непокоренный материк», «Тонапет»,
книги и отдельные произведения удостаивались наград, переводились на многие
языки — русский, английский, чешский, украинский, эстонский. В разные годы он
руководил редакцией молодежных программ комитета по теле-и радиовещанию,
еженедельником «Айреники дзайн», редактировал «Айастани
зинвор», долгие годы возглавлял управление информации и пропаганды
Министерства обороны РА, пребывая в звании полковника. Был удостоен медалей
«За боевые заслуги» и «Гарегин Нжде». Его рассказы об
Арцахской войне — «До смерти и после», «Так мы стали
еркрапа», «Смертники», «Передний край»,
«Андраник» — не были идеологически духоподъемны. Они были
пронзительно человечны. Крепкий писатель, крепкий человек с крепкой семьей и
крепкими родственными связями, какие бывают только у крепкой сасунской
косточки, друзья, коллеги, уважение, успешность…
…А
потом пришла страшная болезнь. И тогда он выстрелил — выстрелил из пистолета.
Не в себя — в безобразную унизительную смерть. «… Я благодарю Бога за
то, что у меня были замечательная жена, сын, внуки и друзья. Пусть Бог простит
мне — не хочу доживать до того дня, когда сам себе стану противен…
Оставайтесь с миром!» Рядом с запиской лежала рукопись под названием
«Рано или поздно» — последний сборник Врежа Исраеляна.
На
презентации книги «Рано или поздно», которая состоялась в театре им.
Пароняна, присутствовали президент Республики Армения Серж Саргсян, мэр Еревана
Тарон Маргарян, другие официальные лица и представители творческой элиты
страны. Звучали речи, а потом еще — на мемориальном вечере, который
сопровождался концертом и на который пришло столько народу, сколько не увидишь
ни на одной премьере. Словом, мероприятие получилось очень солидное и очень
пафосное. Такое, какое… Какое плохо вяжется с образом того, кому было
посвящено.
ТОЛЬКО НА ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД ВО ВРЕЖЕ
ИСРАЕЛЯНЕ БЫЛО ЧТО-ТО ЖИВОПИСНО-КИНЕМАТОГРАФИЧЕСКОЕ — этот крепко сбитый, кряжистый смуглый человек с
высоким лбом с вырубленными на нем морщинами и пышными усами под крупным носом
словно был портретом портретов гайдуков из отряда Андраника. И мягкая, чуть
грустная улыбка его больше подходила не «портрету», а
немногословности и внутренней силе. Категории, чьи обозначения пишутся с
большой буквы, не становились для него словами, а были почвой и судьбой. Его
настоящесть — настоящий писатель, настоящий полковник, настоящий мужчина,
настоящий человек — контрастировала с окружающей ненастоящестью. И, глядя на
публику, заполнившую пароняновский зал в мемориальный вечер, значительную часть
которой составляли сасунцы с такими же горящими глазами и бравыми усами,
приходилось задуматься об уходящей человеческой породе…
«Нет
большей бессмыслицы, чем пытаться выяснить, почему писатель пишет рассказ.
Каждый человек в этом мире пытается хоть чем-то утвердить свое право на жизнь,
свою индивидуальность. Кто-то хорошо бегает, кто-то взбирается на вершины гор,
кто-то рисует. Я выбрал рассказ, поскольку это дело мне удается лучше. Во всех
остальных сферах деятельности я потерпел полнейшее фиаско. По ходу своих
разочаровывающих попыток узнать жизнь я понял, что высоты, которые я буду
стремиться покорить, всегда будут выше моих возможностей, русла ручьев, которые
я буду стараться перепрыгнуть, будут расширяться, женщины, которых будет
выбирать мое воображение, будут меня отвергать, и я буду ломать шею и ноги,
буду садиться в лужу и барахтаться в грязи; камень, который я метну, срикошетит
и попадет в ближнего, я буду приносить горе тому, кого люблю, и радовать того,
кого ненавижу.
Битый,
сломленный и отверженный человек, который не хочет признаваться в собственном
бессилии, какое еще занятие он должен был себе избрать? Сел и начал писать
рассказы. И вдруг я понял, что жизнь становится интереснее, жилы натягиваются,
сердце бьется учащенно, женщины становятся благосклоннее, а брошенный камень
достигает нужной цели, кровь крестьянина-землепашца наливается иными,
благородными импульсами, и происходит чудо — простой смертный становится почти
царем. Не преувеличиваю — каждый написанный рассказ делает меня
властелином», — написал когда-то Вреж Исраелян.
Он взял свою высоту, он
переплыл свою реку, он остался настоящим человеком в сердцах тех, кто его знал,
и настоящим писателем — в своих книгах, книгах, которым суждено пережить своего
создателя.
