НО ВОТ ВОПРОС: КАКОВА ЦЕНА ЭТОЙ «ЭКСКЛЮЗИВНОЙ» ДРУЖБЫ ДЛЯ НАС? Чем расплачиваемся мы, и чем еще должны расплачиваться в будущем в обмен на то, чтобы французский президент тискал в объятиях (разумеется, дружеских) нашего варчапета, а французский посол в каждой своей речи упоминал, что Франция всегда будет стоять на защите армянских интересов? Только ли искренними симпатиями к этой стране? Одними только симпатиями?
Едва ли. Симпатии сами по себе ни не котируются на международном политическом рынке, сколько бы camaradе Эмманюэль не уверял нас, армян, в обратном. Наше искреннее отношение подавно не нужно Парижу, поскольку одними армянскими симпатиями кавказская политика Франции сыта не будет. И если бы дело было в одних только симпатиях, то Париж уж точно бы сделал так, чтобы в активе у него было в несколько раз больше «симпатизеров» в лице азербайджанцев, нежели армян.
Заладил бы Париж песню о самом хорошем в мире народе — азербайджанцах, о его самой древней истории, самой богатой культуре в регионе, самом широком сердце, — и стал бы купаться в многомилионной турецко- азербайджанской симпатии и любви. Однако в отношении азербайджанцев Франция почему-то поступает совсем иначе. Симпатии азербайджанцев к этой стране неуклонно падают, а вот французские инвестиции в азербайджанскую экономику обратно пропорционально растут.
За последние пару лет рейтинг Франции в Азербайджане практически обнулился, однако французские капиталовложения выросли в сто (!) с лишним раз. Перебранки Парижа с Баку стали притчей во языцех, но при этом Total скупает все новые пакеты акций в нефтегазовой отрасли Азербайджана и в его инфраструктурных и логистических проектах. Макрон жестко критикует Алиева за антигуманизм и авторитаризм, но подговаривает Пашиняна признать Арцах за Азербайджаном и палец о палец не ударяет, чтобы предотвратить этнические чистки в отношении арцахских армян.
Французский парламент принимает резолюции о признании независимости Арцаха, а правительство под руководством того же Макрона отклоняет этот акт, найдя его «нецелесообразной мерой, которая еще более осложнит сложную региональную ситуацию». Власти в Париже постоянно заявляют о незащищенности маленькой Армении перед агрессивными соседями, и сами же подписывают с Анкарой соглашения о развитии турецкой оборонной индустрии за счет французских денег и технологий.
Одним словом, занятная получается логика: откровенно неприязненные отношения, абсолютное отсутствие симпатии к Азербайджану и Турции, но при этом — скачкообразный рост инвестиций, совместные многомиллиардные проекты, кооперация оборонной индустрии и т.д., и т.п.
Нам бы такая «нелюбовь» с французами и взаимное риторическое бичевание, от чего, выясняется, можно получить куда больше реальных преференций и выгод. Но нет: мы должны расшибать лбы в реверансах друг перед другом, вспоминать родственные узы наших королей, распевать песни Азнавура и Леграна, прославлять наполеоновских мамлюков-армян, петь оды героизму Манушяна (разбавляя все это слезами умиления), но ничего действенного, практичного, жизненно важного, предметного при этом не осуществлять.
ПАРДОН, РАЗВЕ ЧТО ПОД АПЛОДИСМЕНТЫ РАЗРЕЗАТЬ ПРЕЗЕНТАЦИОННУЮ ЛЕНТОЧКУ почетного консульства в Горисе и катать с полигона на полигон дивизион CAESARов.
И на том спасибо, конечно. Но все дело в том, что душу терзают большие-пребольшие сомнения и в связи с этим консульством, и CAESARами, и всеми прочими «союзническими жестами». А может, открытие французского консульства в Сюнике нужно просто для того, чтобы там не было российского дипломатического офиса? Может, дюжина французских пушек нужна для того, чтобы заставить Армению отказаться в будущем от российских оружейных поставок? А вояжи французских наблюдателей с биноклями и блокнотами на армяно-азербайджанской границе необходимы для того, чтобы отвадить оттуда русских?
Вдруг все, что делается в доказательство армяно-французской дружбы, на самом деле работает на сверхзадачу по изгнанию русских из Сюника, из Армении, из региона? Может, это и есть реальная идея-фикс Парижа, а все остальное -производное. И выходит, что дружба с армянами, симпатии, любовь — только прикрытие для абсолютно прозаичных и прагматичных геополитических целей.
Плох не Париж, практикующий подобные подходы и методику, — такова природа международных отношений, однозначно заточенных на глобальные интересы и, если хотите, на геополитический меркантилизм. А как же симпатии? Неужели они — полная фикция и ложная величина? Нет, конечно, просто их природа лежит в абсолютно другом измерении.
Франция и французы действительно симпатизируют нам. Они нас знают благодаря Азнавуру, королю Левону Лузиняну, Мисаку Манушяну, Анри Труайя, Анри Верною… Мы же любим Францию и французов за Наполеона, не давшего разграбить конгрегацию Мхитаристов в Венеции, за человека чести адмирала Дю Фурне, спасшего 4 тысячи мусалерцев от гибели. За то, что марсельцы и парижане приняли и приютили десятки тысяч наших беженцев из Западной Армении и подарили им новую жизнь…
Но все это не должно заставить нас забыть и случаи откровенного предательства, когда, к примеру, осенью 1921-го французские войска без предупреждения подзащитных им армян ночью снялись с киликийской земли, предварительно обмотав войлоком копыта своих лошадей. Это следует помнить не из обиды к французам, а из необходимости не повторять роковые ошибки прошлого. И не путать природу разных измерений… Особенно в реальной политике.
