Они уходят… А ведь
вчера еще казалось – вот, живы-здоровы, работают, играют на сцене, снимаются, делают
атмосферу не только в искусстве, в городе, в стране, а вот ушли, и не догонишь… Теперь не стало Карена ДЖАНИБЕКЯНА — народного
артиста, культовой фигуры отечественного кино.
О СЕБЕ ОН РАССКАЗЫВАЛ:
«ОТЕЦ КОГДА-ТО СКАЗАЛ МНЕ: «СЫН МОЙ, у меня нет денег, чтобы я мог оставить
их тебе в наследство. Вместо богатства я завещаю тебе жить в театре и умереть в
театре. В тебе должен жить я! Ты должен быть актером!». С тех пор я живу в
театре, творю в театре, и мой отец живет во мне». Он и «жил в
театре» – до последнего, пока хватало сил сопротивляться страшной болезни,
играл свой последний спектакль «Ванская кошка»… Его второе пришествие на экран новейшего
армянского кино было не просто таким же блистательным, как первое – оно было
вечным знаком эпохи, когда деревья и артист были большими… Вослед Есенину он
мог сказать – «прокатилась дурная слава. Что похабник я и скандалист. Ах,
какая смешная потеря – много в жизни смешных потерь»… Вослед ему было
сказано – ушел большой артист, и неправда, что незаменимых не бывает…
Акоп КАЗАНЧЯН,
режиссер, заслуженный деятель искусств РА, председатель СТД:
Открытость,
доходящая до максимализма
— Армянская сцена
потеряла не просто актера – она потеряла краску ярчайшую, ни на какую другую не
похожую, неповторимую.
ДЛЯ МЕНЯ КАРЕН
ДЖАНИБЕКЯН БЫЛ НЕ ПРОСТО БОЛЬШИМ АКТЕРОМ, но близким человеком, тем более что он родился в
один день — 1 июля 1937 года — с моей матерью Галей Новенц. Он бывал гостем в
нашем доме, и в юности мне было совершено непонятно, чем мотивирована его
крепкая дружба с моим младшим братом Степой, который по тем временам был на его фоне просто мальчишкой.
С годами стало очевидно, что Карен Джанибекян
сохраняет в себе это мальчишество на всю жизнь, и такая открытость,
доходящая до максимализма и бывшая основой его характера, во многом объясняла и
его актерскую тайну.
Сын корифея Национального театра Гургена Джанибекяна,
он играл много и интересно на разных
сценах, даже делал свой дипломный спектакль в Армянском театре Тбилиси и успел
поработать в театре Гориса. А когда в начале 90-х Сос Саркисян вместе с группой
единомышленников решил создать свой театр, который сегодня всем нам замечательно
известен, он вместе с мастером и другими блестящими нашими актерами оказался у
истоков театра «Амазгаин», где создал замечательные образы – Доктора
в спектакле «Мэр района Санита», Трубача в сарояновской «Чаше
добра»… А в последние годы он
если и не создал свой театр, то по крайней мере собрал команду, делал
спектакль за спектаклем. И они
полюбились зрителю, который, впрочем, никогда не переставал любить Карена
Джанибекяна. До последнего дня он
стремился оставаться на сцене, оставаться в том мире, который был ему так
дорог. Мир тебе, дорогой Карен. В таких случаях принято говорить – «ты
навсегда останешься в нашей памяти»… Да, память о тебе будет жить в наших сердцах долго-долго. Но я
еще хочу добавить, что актера такой уникальной породы у нас еще долго-долго не
появится.
Армен ВАТЬЯН,
киносценарист:
Ни на чей не
похожий актерский почерк
— Ушел последний
столп из плеяды великих армянских актеров. Он действительно был последним из
могикан, а вот теперь не стало и его…
Мне кажется, мы еще до конца не осознаем всю тяжесть этой утраты. Карен
Джанибекян – я знаю его практически всю жизнь.
Я СЕЙЧАС ДАЖЕ МОГУ
ОШИБАТЬСЯ, НО, ПО-МОЕМУ, ПЕРВАЯ КАРТИНА, в которой я его увидел, называлась
«Дорога» — старый наш черно-белый фильм, в котором он играл
эпизодическую в общем-то роль. Но лицо его было столь фактурным, столь
интересным, что он запомнился мгновенно и навсегда, а фразы из
«репертуара» его персонажа ушли в народ. И с того времени армянский
кинематограф и театр без него просто трудно представить.
Каждая его роль если и не была откровением, то на
ней, по крайней мере, всегда лежала печать очень самобытного, ни на чей не
похожего актерского почерка — в каждой
детали, в каждом слове, в каждой интонации. Он был человеком мощнейшей звездной
фактуры – был замешан на той глине, из которой делают голливудских суперзвезд.
Он не относился к категории актеров, которые долго обдумывают и выстраивают
свою роль – брал своей невообразимой органикой,
именно природной органикой, возможно, идущей от его корней, мощным
«актерским инстинктом». И в результате все, что он делал, всегда было
невероятно убедительно и не вызывало ни секунды сомнений.
Мне кажется, что за всю свою долгую и плодотворную
творческую жизнь и несмотря на множество блестящих ролей, он так и не сыграл
своей настоящей, большой звездной роли, хотя был на сто процентов этого
достоин. Но мы все время ждали чего-то, что было бы специально для него
написано, поставлено – то, что принято делать во всем мире для актеров такого калибра. Но что поделать… Не знаю,
вакуум ощущается все больше и больше. И что будет дальше, мне просто трудно
представить…
ТРАУРНЫЙ МИТИНГ В
ЧЕСТЬ АРТИСТА, С КОТОРЫМ ДРУЖИЛ И СДЕЛАЛ НЕ ОДИН СПЕКТАКЛЬ, завершал режиссер, народный
артист РА Николай ЦАТУРЯН.
«Открытое письмо сыну великого Гургена
Джанибекяна замечательному Карену Джанибекяну.
Мы благодарны матери-природе за то, что она подарила нам такого
уникального, неповторимого в своих противоречиях и выразительнейшего в своем
творчестве артиста. Сегодня ты ушел, но
оставил нам великое молчание
«немого» слуги Винтера из «Перед заходом солнца»,
безумие и безудержный темперамент героя
«Абрикосового сада», боль и тоску Симона из «Осеннего
солнца». Ты оставил нам своих персонажей, которых создавал на протяжении
пятидесяти лет, и которые останутся с нами навсегда. Свою любовь и отцовские
надежды ты завещал своим прекрасным детям – Рубену, Заруи, Микаелу, Гургену и
Сосу. У тебя было слишком большое сердце – ты не мог ограничиться одной женой…
Ты стал народным артистом, но для нас навсегда остался бунтующим, строптивым,
сумасшедшим и таким любимым и дорогим Кареном Джанибекяном. Счастливого тебе
пути – туда, высоко-высоко…».
А потом со словами «дамы и господа, никто не может
дать лучшую оценку прожитой жизни, чем сам человек» Николай Цатурян
включил гаджет, и в наступившей тишине
зазвучал голос, знакомый миллионам зрителей, сквозь хриплый тембр которого
всегда пробивалась затаенная тоска. Голос Карена Джанибекяна… «Жизнь проходит… Она уже почти прошла
— моя жизнь, полная людей, ролей, побед, борьбы и даже скандалов. Моя жизнь… Такая сложная… Такая
счастливая…».
О СЕБЕ ОН РАССКАЗЫВАЛ:
«ОТЕЦ КОГДА-ТО СКАЗАЛ МНЕ: «СЫН МОЙ, у меня нет денег, чтобы я мог оставить
их тебе в наследство. Вместо богатства я завещаю тебе жить в театре и умереть в
театре. В тебе должен жить я! Ты должен быть актером!». С тех пор я живу в
театре, творю в театре, и мой отец живет во мне». Он и «жил в
театре» – до последнего, пока хватало сил сопротивляться страшной болезни,
играл свой последний спектакль «Ванская кошка»… Его второе пришествие на экран новейшего
армянского кино было не просто таким же блистательным, как первое – оно было
вечным знаком эпохи, когда деревья и артист были большими… Вослед Есенину он
мог сказать – «прокатилась дурная слава. Что похабник я и скандалист. Ах,
какая смешная потеря – много в жизни смешных потерь»… Вослед ему было
сказано – ушел большой артист, и неправда, что незаменимых не бывает…
Акоп КАЗАНЧЯН,
режиссер, заслуженный деятель искусств РА, председатель СТД:
Открытость,
доходящая до максимализма
— Армянская сцена
потеряла не просто актера – она потеряла краску ярчайшую, ни на какую другую не
похожую, неповторимую.
ДЛЯ МЕНЯ КАРЕН
ДЖАНИБЕКЯН БЫЛ НЕ ПРОСТО БОЛЬШИМ АКТЕРОМ, но близким человеком, тем более что он родился в
один день — 1 июля 1937 года — с моей матерью Галей Новенц. Он бывал гостем в
нашем доме, и в юности мне было совершено непонятно, чем мотивирована его
крепкая дружба с моим младшим братом Степой, который по тем временам был на его фоне просто мальчишкой.
С годами стало очевидно, что Карен Джанибекян
сохраняет в себе это мальчишество на всю жизнь, и такая открытость,
доходящая до максимализма и бывшая основой его характера, во многом объясняла и
его актерскую тайну.
Сын корифея Национального театра Гургена Джанибекяна,
он играл много и интересно на разных
сценах, даже делал свой дипломный спектакль в Армянском театре Тбилиси и успел
поработать в театре Гориса. А когда в начале 90-х Сос Саркисян вместе с группой
единомышленников решил создать свой театр, который сегодня всем нам замечательно
известен, он вместе с мастером и другими блестящими нашими актерами оказался у
истоков театра «Амазгаин», где создал замечательные образы – Доктора
в спектакле «Мэр района Санита», Трубача в сарояновской «Чаше
добра»… А в последние годы он
если и не создал свой театр, то по крайней мере собрал команду, делал
спектакль за спектаклем. И они
полюбились зрителю, который, впрочем, никогда не переставал любить Карена
Джанибекяна. До последнего дня он
стремился оставаться на сцене, оставаться в том мире, который был ему так
дорог. Мир тебе, дорогой Карен. В таких случаях принято говорить – «ты
навсегда останешься в нашей памяти»… Да, память о тебе будет жить в наших сердцах долго-долго. Но я
еще хочу добавить, что актера такой уникальной породы у нас еще долго-долго не
появится.
Армен ВАТЬЯН,
киносценарист:
Ни на чей не
похожий актерский почерк
— Ушел последний
столп из плеяды великих армянских актеров. Он действительно был последним из
могикан, а вот теперь не стало и его…
Мне кажется, мы еще до конца не осознаем всю тяжесть этой утраты. Карен
Джанибекян – я знаю его практически всю жизнь.
Я СЕЙЧАС ДАЖЕ МОГУ
ОШИБАТЬСЯ, НО, ПО-МОЕМУ, ПЕРВАЯ КАРТИНА, в которой я его увидел, называлась
«Дорога» — старый наш черно-белый фильм, в котором он играл
эпизодическую в общем-то роль. Но лицо его было столь фактурным, столь
интересным, что он запомнился мгновенно и навсегда, а фразы из
«репертуара» его персонажа ушли в народ. И с того времени армянский
кинематограф и театр без него просто трудно представить.
Каждая его роль если и не была откровением, то на
ней, по крайней мере, всегда лежала печать очень самобытного, ни на чей не
похожего актерского почерка — в каждой
детали, в каждом слове, в каждой интонации. Он был человеком мощнейшей звездной
фактуры – был замешан на той глине, из которой делают голливудских суперзвезд.
Он не относился к категории актеров, которые долго обдумывают и выстраивают
свою роль – брал своей невообразимой органикой,
именно природной органикой, возможно, идущей от его корней, мощным
«актерским инстинктом». И в результате все, что он делал, всегда было
невероятно убедительно и не вызывало ни секунды сомнений.
Мне кажется, что за всю свою долгую и плодотворную
творческую жизнь и несмотря на множество блестящих ролей, он так и не сыграл
своей настоящей, большой звездной роли, хотя был на сто процентов этого
достоин. Но мы все время ждали чего-то, что было бы специально для него
написано, поставлено – то, что принято делать во всем мире для актеров такого калибра. Но что поделать… Не знаю,
вакуум ощущается все больше и больше. И что будет дальше, мне просто трудно
представить…
ТРАУРНЫЙ МИТИНГ В
ЧЕСТЬ АРТИСТА, С КОТОРЫМ ДРУЖИЛ И СДЕЛАЛ НЕ ОДИН СПЕКТАКЛЬ, завершал режиссер, народный
артист РА Николай ЦАТУРЯН.
«Открытое письмо сыну великого Гургена
Джанибекяна замечательному Карену Джанибекяну.
Мы благодарны матери-природе за то, что она подарила нам такого
уникального, неповторимого в своих противоречиях и выразительнейшего в своем
творчестве артиста. Сегодня ты ушел, но
оставил нам великое молчание
«немого» слуги Винтера из «Перед заходом солнца»,
безумие и безудержный темперамент героя
«Абрикосового сада», боль и тоску Симона из «Осеннего
солнца». Ты оставил нам своих персонажей, которых создавал на протяжении
пятидесяти лет, и которые останутся с нами навсегда. Свою любовь и отцовские
надежды ты завещал своим прекрасным детям – Рубену, Заруи, Микаелу, Гургену и
Сосу. У тебя было слишком большое сердце – ты не мог ограничиться одной женой…
Ты стал народным артистом, но для нас навсегда остался бунтующим, строптивым,
сумасшедшим и таким любимым и дорогим Кареном Джанибекяном. Счастливого тебе
пути – туда, высоко-высоко…».
А потом со словами «дамы и господа, никто не может
дать лучшую оценку прожитой жизни, чем сам человек» Николай Цатурян
включил гаджет, и в наступившей тишине
зазвучал голос, знакомый миллионам зрителей, сквозь хриплый тембр которого
всегда пробивалась затаенная тоска. Голос Карена Джанибекяна… «Жизнь проходит… Она уже почти прошла
— моя жизнь, полная людей, ролей, побед, борьбы и даже скандалов. Моя жизнь… Такая сложная… Такая
счастливая…».
