Исследование характера Карабахской войны 1989-1994гг. — важное звено адекватного восприятия сути самой проблемы. Между тем данный фактор не всегда удостаивается должного внимания политологов и дипломатов, вследствие чего хронология активных боевых действий часто представляется вне исторического контекста. Хотя, в частности, факт участия в Карабахской войне сил, представляющих интересы международного терроризма, — лишь отдельное звено длинной геополитической цепочки.
С 1991 года народ Нагорного Карабаха вынужден был отстаивать свое право на суверенную жизнь в борьбе против радикальных формирований, которые с 1993 года начали играть исключительную роль в ходе боевых действий. Это весьма важный аспект Карабахской войны, высвечивающий новый ракурс самой проблемы, — в обозначенный период именно на территории Азербайджана прошли свою первичную апробацию определенные формы террористических акций и масштабных операций, которые ввиду лояльного к ним отношения международного сообщества приобрели позднее более изощренные проявления в разных регионах мира.
Традиция апробации свежих геополитических разработок именно на землях Восточного Закавказья базируется на достаточно глубоких исторических корнях. Логика становления в 1918 году Азербайджанской Демократической Республики (АДР) в качестве первого в мусульманском мире светского государства является разработкой курирующих страну определенных структур и удивительно схожа с современными принципами политического освоения Ближнего Востока. Территория АДР изначально представляла собой своеобразный плацдарм для испытаний перспективных проектов, планомерное чередование коих и составляет характер событий в первой четверти XX столетия.
Переименование закавказских областей Арран и Ширван, входивших некогда в состав древней Албании и заселенных с XVI века преимущественно тюркскими племенами, произошло 15 сентября 1918 года, после оккупации Баку турецкими войсками под командованием Нури-паши и приглашения в город мусаватского правительства. Этим актом предполагалось объединение новообразованной республики с иранской провинцией Азарбайджан с населением, говорящим на сходных тюркских диалектах. Об этом в свое время писал также один из лидеров Белого движения генерал А. Деникин: "Все в Азербайджанской Республике было искусственным, "ненастоящим", начиная с названия, взятого взаимообразно у одной из провинций Персии. Искусственная территория. . . объединенная турецкой политикой в качестве форпоста пантюркизма и панисламизма на Кавказе" ("Очерки русской смуты").В 20-х годах прошлого столетия появилась также версия о том, что новосозданное искусственное образование своим названием обязано и мощному семитскому присутствию, стоявшему у истоков формирования данного государства — "Хазарбайджан". (Любопытно, что уже сегодня в сообщениях некоторых российских националистических интернет-порталов можно наткнуться на сообщения следующего содержания: "В Азербайджане также мощно семитское генетическое влияние, особенно дающее о себе знать в верхних эшелонах среднего класса. Именно поэтому определенные круги Баку дали название своему проекту реконструкции республики "Хазарбайджан".)
Интересен в этом отношении ответ великого русского востоковеда академика В. В. Бартольда одному из студентов Бакинского университета после серии лекций, прочитанных им в ноябре-декабре 1924 года на восточном факультете этого университета. Вопрос студента: "Под Азербайджаном часто подразумевают персидский Азербайджан по ту сторону Аракса с главным городом Тебризом. Имеем ли мы право называть себя Азербайджаном в этом отношении или это есть Ширван?" Ответ академика В. В. Бартолъда: "Ширван никогда не употреблялся в том смысле, чтобы он охватывал территорию теперешней Азербайджанской Республики. Ширван — это небольшая часть с главным городом Шемахой, а такие города, как Гянджа и др. , никогда в состав Ширвана не входили, и если нужно было бы придумать термин для всех областей, которые объединяет сейчас Азербайджанская Республика, то скорее всего можно было бы принять название Арран, но термин Азербайджан избран потому, что когда устанавливалась Азербайджанская Республика, предполагалось, что персидский и этот Азербайджан составят одно целое, так как по составу населения они имеют очень большое сходство. На этом основании было принято название Азербайджан. Но, конечно, теперь, когда слово Азербайджан употребляется в двух смыслах — в качестве персидского Азербайджана и особой республики, — приходится путаться и спрашивать, какой Азербайджан имеется в виду: Азербайджан персидский или этот Азербайджан" (В. В. Бартольд. Сочинения. Том 2/1, с. 703).
Провозглашение в апреле 1920 года Азербайджанской ССР именно как "Республики мусульман и армян", (предтеча израильской модели "государства евреев и арабов") явилось провозвестником позднейших схем "общего государства", засвидетельствовав вместе с тем несостоятельность конфедеративного уклада в нефтегазоносных регионах. Необходимость этнополитической дифференциации подобных территорий обусловила целесообразность консолидации обособленных доселе племенных союзов вокруг некоей национальной общности и выдвижение интересов последней на передний план. Схожим образом выкраивают в настоящее время этнополитическую карту Ирака (примечательно, что именно на территории Азербайджана впервые (1923-1930гг.) была апробирована модель создания курдского виртуального государственного образования — "Красный Курдистан").
Формирование собственно азербайджанского этноса в свою очередь вписывается в контекст программы самоопределения новых наций; тюркские племенные союзы айрумов, афшаров, баятов, карадагцев, карапапахов, кашкаев, падаров, шахсеванов и многих других составляющих азербайджанского народа давно уже не представляют этнографического и уж тем более политического (как это имеет место быть с народами Грузии) интереса. В этой связи любопытно датируемое 1923 годом высказывание историка В. Худадова ("Советский Азербайджан"- "Новый Восток", 1923, N3, стр. 171): "Повсюду на Востоке тюрки обладают удивительной способностью ассимилировать туземные народы, среди которых завоевание тюркского языка имеет не меньший успех, чем тюркское оружие. Тюркская ассимиляция происходит на наших глазах, и близок день, когда от ряда национальностей, населяющих Закавказский Азербайджан, останется лишь воспоминание: ассимиляция эта может выиграть с созданием независимой Азербайджанской Республики с тюркским государственным языком. Таким образом, в Восточном Закавказье создается новая единая национальность, составленная из различных этнических единиц, но с одним общим тюркским языком".И тем не менее современный Азербайджан, как справедливо замечает политолог Александр Скаков, "сегодня находится на пути становления новой государственности, новой нации, новой идеологии, и процессы, идущие в этой стране, носят объективный характер". Данный процесс часто приобретает и вовсе болезненные проявления. В частности, экс-президент АР Абульфаз Эльчибей, невзирая даже на конфессиональные различия между турками и азербайджанцами, проводил государственную политику по их полной идентификации. В 1992 году Милли меджлис АР принял закон о языке, в котором азербайджанский язык был официально переименован в тюркский.
Данная реформа, ориентированная на курс превращения тюркизма в государственную идеологию, не встретила со стороны оформившегося к тому моменту азербайджанского общества должного понимания; рядовой "советский азербайджанец" психологически не был готов к столь скорому и одностороннему своему перевоплощению. Политика националистически настроенного президента вызвала недовольство и населяющих республику национальных меньшинств (талышей, лезгин, цахуров, рутульцев, татов, грузин-ингилойцев, удин и др.) , предпочитавших термин "азербайджанец" (в их понимании — житель Азербайджана) сугубо этническому понятию "турок".
На фоне начавшейся Карабахской войны такая политика могла иметь и роковые для Баку последствия: провозглашение Али-Акрамом Гумбатовым Талышской Республики произошло именно летом 1993г. Радикализм Абульфаза Эльчибея явственно высветил хрупкость руководимого им общества и подчеркнул реальную опасность проведения решительных шагов на предмет укоренения в массовом сознании турецкого самосознания. Да и Турция настороженно отнеслась к политике своего ставленника. Глава официальной Анкары Тургут Озал, ратующий, как известно, за применение против Армении турецкой военной силы, тем не менее в апреле 1993 года, выступая в Баку, заявил: "Азербайджанцы — наши друзья, я бы сказал родственники. На международной арене мы всегда защищаем наших азербайджанских братьев, но никто не должен рассчитывать на большее".
Процесс поиска национального самосознания имел свое продолжение и при Гейдаре Алиеве. В Конституции 1995г. государственным языком в АР вновь был провозглашен азербайджанский. Неудачная (по крайней мере в первой фазе) попытка внедрения в азербайджанское общество пантюркистской идеологии предопределила при Г. Алиеве становление уже новой идеологии — "азербайджанлылыг" ("азербайджанизм") , по которой азербайджанцы и турки, "при всей своей близости, являются тем не менее разными народами". В данной связи основополагающей следует считать речь Г. Алиева "Азербайджан — родина всех азербайджанцев" (2000 год) , где президент призывает народ брать пример с армян: "Как и армяне, все азербайджанцы, живущие за пределами Родины, также должны объединяться. Во имя чего? Во имя независимого Азербайджана!".
Мы сочли нужным обратить внимание на некоторые детали, свидетельствующие о том, что факт использования территории Азербайджана в качестве своеобразного плацдарма имеет свои глубокие традиции, а активное участие в Карабахской войне радикальных, кровно заинтересованных в перекройке Кавказского региона сил, является лишь звеном более длинной цепи. Однако востребованность этого факта локализуется не в плоскости эмоциональных суждений об искусственности азербайджанской истории, а в системе непременного учета той реальности, что в лице Азербайджана армянская нация сталкивается с силами, которые осуществляют на ее территории апробацию перспективных проектов.
Menu
