Ведь именно этот договор и очертил контуры армянского отрезка советско-турецкой границы, которую современная международная лексика называет «армяно-турецкой государственной границей».
О самом Договоре в последние годы сказано и написано много, поэтому остановимся на двух главным положениях.
Первое. К моменту подписания документа сами договаривающиеся стороны не являлись полноправными субъектами международного права (Турция стала членом Лиги Наций в 1932 году, Советская Россия вообще не была признана, а СССР был принят в Лигу только в 1934 году). Таким образом, договаривающиеся стороны были образованиями самопровозглашенными, и подписанный ими Договор не мог быть признан законным на международном уровне. Парадокс в том, что именно ими очерченная «граница» и признается сегодня международным сообществом в качестве безальтернативной.
Кемалистская Турция, согласно Договору, получала в дар от большевистской России правобережье Ахуряна и Аракса вместе с горой Арарат. Факт безвозмездной передачи пусть даже союзному («братскому и дружественному», как отмечалось в документе) государству господствующего над местностью важнейшего массива не имеет прецедентов в мировой хронике.
Тогда же оба государства провели административный передел Закавказских республик. В период подписания Московского соглашения здесь уже существовали три советские республики — Азербайджан (с весны 1920 года), Армения (с ноября — декабря 1920 года), Грузия (с февраля 1921 года), которые официально считались независимыми государствами, хотя, как и Россия с Турцией, не входили в Лигу Наций. Советского Союза тогда еще не существовало.
Территория Советской Армении включала в то время земли Нагорного Карабаха и Нахиджевана. На второй день советизации Армении «Правда» (№ 273) опубликовала письмо наркома по делам национальностей Иосифа Сталина «Да здравствует Советская Армения!», в котором специально затрагивался именно этот аспект: «1 декабря Советский Азербайджан добровольно отказывается от спорных провинций и декларирует передачу Советской Армении Зангезура, Нахичевани, Нагорного Карабаха».
Второе. Московское соглашение было подписано спустя лишь четыре месяца после признания Нагорного Карабаха и Нахиджевана частью Советской Армении. Однако, по настоянию турецкой стороны, данное положение было пересмотрено именно Московским договором, вследствие чего два армянских края большевиками передавались Советскому Азербайджану. Таким образом, в этом акте две договаривающиеся стороны — Россия и Турция — приняли решение о передаче под протекторат третьего государства — Советского Азербайджана — неотъемлемой части четвертого государства — Советской Армении.
Несмотря на то что ни один из фигурантов процесса не являлся субъектом международного права (так же обстояло дело и в момент подписания Карсского соглашения), подобный способ решения проблем породил прецедент: спустя два десятилетия большевики и нацисты использовали этот опыт при заключении пакта Молотова-Риббентропа, когда две договаривающиеся стороны распорядились судьбой третьего государства — Польши — по своему желанию. И если пакт Молотова-Риббентропа широко известен и давно осужден, то Московский договор между кемалистской Турцией и большевистской Россией относительно «современной армянской границы» до сих пор не удостоился адекватной оценки.
Перейдем непосредственно к интересующему нас вопросу. Изначальная ущербность принципов проведения армянского отрезка советско-турецкой границы признавалась самими договаривающимися сторонами, но если Турция постоянно стремилась «ратифицировать» эти контуры, то советское руководство в разные годы занимало разные позиции, и в течение последующих десятилетий уязвимый во всех отношениях вопрос «государственной границы» неоднократно муссировался.
В победном 1945 году Иосиф Сталин вознамерился изменить ее и присоединить часть исторических армянских земель к Советскому Союзу, ибо велико было его стремление вклиниться в Ближний Восток. По всему периметру нынешней границы была дислоцирована советская боевая техника и воинские подразделения, ожидавшие приказа о наступлении. Тем не менее программа была пресечена сбросом в августе 1945 года американских атомных бомб на Хиросиму и Нагасаки и последующим подписанием американо-турецкого договора о стратегическом сотрудничестве. С этого времени все внимание Сталина было уже приковано к разработке советского ядерного оружия.
С кончиной Сталина в марте 1953 года вопрос армянского отрезка советско-турецкой границы (его международного признания или непризнания) вновь стал предметом обсуждений. Новый партийный лидер СССР Никита Хрущев выступил против стремления армян вернуть свои исторические земли, а в июле того же года газета «Правда» официально сообщила: «Советский Союз не имеет территориальных претензий к Турции, так как правительства Армении и Грузии во имя сохранения добрососедских отношений и укрепления мира и безопасности сочли возможным отказаться от своих территориальных претензий к Турции» («Правда» от 19 июля 1953 года).
Вопрос границы не утратил своей остроты и в период правления Леонида Брежнева. В декабре 1973 года, по советско-турецкой договоренности, уполномоченные представители трех советских Закавказских республик должны были подписать пункт о «неизменяемости существующих границ». Показательно, что об этом уполномоченные представители были оповещены в самый последний момент, ибо заранее обговаривались лишь вопросы хозяйственного характера (ирригационные и др.). Армению представлял в Турции полковник Гурген Налбандян.
«ГА» уже писал о том, что полковник отказался от имени Советской Армении подписывать пункт о «неизменяемости границы», причем он открыто выразил свою позицию: «Фраза о «неизменяемости советско-турецкой границы» в турецком проекте коммюнике не случайна…. Турки решают крайне интересующий их конкретный вопрос о новом признании нами (СССР) захвата армянских земель. Если пройдет турецкий проект, следовательно турки, по их замыслу, получат более сильный и весомый документ, чем Карсский и Московский договоры 1921 года».
Гурген Налбандян также отметил: «На этот раз весомость нового документа, закрепляющего за турками захваченные армянские земли, будет обусловлена участием в принятии этого документа самой Армянской ССР в лице ее представителя. Но прошу учесть, что представитель Армянской ССР в принятии такого документа участвовать не будет». Таким образом, несмотря даже на давление советского руководства, полковник Гурген Налбандян не подписал пункт о «неизменяемости границы» и демонстративно покинул зал заседания.
Новый этап развития вопроса границы начался 10 октября прошлого года подписанием в Женеве армяно-турецкого протокола «Об установлении дипломатических отношений между Республикой Армения и Турецкой Республикой», в котором Ереван и Анкара подтвердили «свои двусторонние, многосторонние обязательства уважать принципы равенства, суверенитета, территориальной целостности, нерушимости границ».
Именно протокольное положение о неизменяемости существующих границ не могло быть принято большинством армян — рассеянных по миру наших соотечественников и граждан РА. Ведь очевидно, что Турция в первую очередь добивается подписания как раз этого важного и принципиального для себя пункта, который наделял позорный Московский договор международным «дипломатическим иммунитетом».
Вероятно, около сорока лет назад от этого и предостерегал полковник Гурген Налбандян: «Судьба советско-турецкой государственной границы имеет прямое, непосредственное отношение к армянскому народу. Девятнадцать двадцатых армянских земель захвачены турками… Учтите: признание захвата армянских земель означает и признание геноцида, это признание захвата армянских земель означает и смирение с актом геноцида, так как не было геноцида армян без захвата турками армянских земель и не было захвата земель без геноцида. Не пора ли прекратить хотя бы официальные декларации, фактически признающие захват турками армянских земель?»
