Встречи в Москве и Ереване
Я думаю, что Каро Семенович Алабян — недосягаемая величина в области архитектуры. Природа щедро одарила его всем, чем возможно — талантом творца, широтой мышления, дальновидностью руководителя большого масштаба, способностями организатора. Вдобавок — впечатляющей внешностью, безграничным обаянием и чуткостью к людям.
Когда в 1931 году я поступил в институт, Каро Алабян уже переехал из Еревана в Москву. Читая его статьи и выступления, я всегда гордился тем, что он — наш соотечественник — занимает столь высокое положение. В дальнейшем мне представился весьма приятный повод познакомиться с ним лично в июне 1935 года в Москве, куда мы выехали группой студентов на преддипломную практику в проектных мастерских. Предвидя возможные затруднения, председатель оргкомитета (впоследствии — правления) Союза архитекторов Армении Геворк Кочар "вооружил" нас адресованным Каро Алабяну письмом, чтобы в случае необходимости мы могли обратиться к его помощи.
Часть практикантов сравнительно легко устроилась в разные мастерские, а нашу подгруппу, которая была направлена в мастерскую академика А. В. Щусева, заместитель Щусева Е. Г. Чернов отказался принять, сославшись на то, что у них и так много практикантов, да к тому же с нашим институтом у них нет договоренности.
Мы были вынуждены передать письмо Геворка Кочара Каро Алабяну. С трудом нашли его в Оргкомитете, где он бывал в определенные часы дня. Узнав, что мы студенты из Армении, он любезно принял нас, заговорив сперва по-армянски, а затем, перейдя на русский язык. Поругал руководство нашего института за то, что без предварительной договоренности прислало нас в Москву.
— Что поделаешь, нужно помочь вам, — сказал он и поднял телефонную трубку. Поскольку телефон Чернова не ответил, он написал записку и протянул ее нам:
— Отдайте ему, думаю, что не откажет.
Так и случилось. Строгий Ефим Гаврилович, прочтя записку Алабяна, мгновенно изменился в лице и согласился принять всех членов нашей подгруппы. Мы почувствовали, каким большим авторитетом является Каро Алабян в среде московских архитекторов.
Следующая встреча с Каро Алабяном состоялась через два года снова в Москве, в дни Первого съезда советских архитекторов, в работе которого мне посчастливилось участвовать в качестве гостя.
Учредительный съезд советских архитекторов был большим событием в нашей жизни, глубоко запавшим в память его участников. Усилиями Каро Алабяна и его соратников он был подготовлен и проведен на очень высоком уровне, существенно отличаясь от съездов нашего времени и своим программным содержанием.
Открываю мой пригласительный билет за номером 190, подписанный Каро Алабяном, на котором помещена также программа съезда. Четыре ее основных пункта — исключительно творческого плана (задачи, стоящие перед советскими архитекторами, генеральный план Москвы, жилая архитектура, архитектурное образование) , причем по каждому подготовлено несколько выступлений.
Сидя в зале, я с восторгом всматривался в президиум, слушая выступление Каро Алабяна, в котором были изложены теоретические основы развития советской архитектуры. Во время перерывов я издали следовал за ним, наблюдая, как он вместе с иностранными гостями обходил организованную к съезду выставку. С делегатами и гостями из Армении Каро Семенович имел короткую, но теплую встречу, во время которой сказал, что скучает по Еревану и очень хотел бы видеть осуществленными спроектированные им в соавторстве с Микаэлом Мазманяном и Геворком Кочаром здания.
Новая встреча с ним осенью следующего года случилась в Ереване, когда его кандидатура была выдвинута в депутаты Верховного Совета СССР от Армении. После встречи с избирателями он гулял по Еревану, осмотрел интересующие его здания, затем встретился с архитекторами города, обсудил с ними задачи архитектуры. Мы с интересом слушали его, понимая, как тяжело переживает Каро Семенович отсутствие на встрече близких друзей — М. Мазманяна и Г. Кочара, находившихся в это время в местах отдаленных. . .
Началась Великая Отечественная война. Все годы войны Каро Алабян не покинул Москвы. Как большой патриот, руководитель творческой организации советских архитекторов он возглавил созданную по его инициативе мастерскую, которая занималась светомаскировкой оборонительных объектов. Одновременно он руководил аналогичными мастерскими в других городах.
Посредством Союза архитекторов и его фонда он организовал помощь семьям воюющих на фронтах Отечественной войны архитекторов. Когда ситуация на фронте изменилась и враг начал отступать, Каро Алабян от имени творческой организации архитекторов обратился к высшему руководству СССР с просьбой о возможно скорой демобилизации ведущих архитекторов страны, предвидя, как они будут необходимы стране для развернутых в послевоенные годы восстановительных работ. В Ереван также вернулись многие выдающиеся мастера армянской архитектуры.
Ранней весной 1945 года Каро Алабян прибыл в Ереван, посетил новосозданное Управление по делам архитектуры Армении, провел встречи с архитектурной общественностью. Перед отъездом в Москву он захотел увидеть несколько памятников недалеко от Еревана. Ему посоветовали поехать в Птгни и Аван, где находятся руины раннесредневековых церквей. Алабян был просто очарован архитектурой храма Птгни:
— Знаете, я будто снова в Риме, у руин базилики Максенция, которую имел удовольствие увидеть 10 лет назад. Эти руины вызывают просто трепет своим общим видом, тонкими архитектурными деталями. Как жаль, что памятник в таком состоянии!
Встреча К. Алабяна с шедеврами армянской архитектуры, кажется, помогла ему глубже проникнуть в творческие идеи наших предков, с новыми критериями подойти к оценке их богатого наследия. Это имело отклик в одной из его послевоенных работ — проекте главного здания Академии наук Арм. СССР, который он сделал по поручению руководства академии в 1944 году в соавторстве с архитектором В. Таушкановым.
Живя в Москве, Каро Алабян проявлял постоянный интерес к Армении, искренне радовался ее успехам и глубоко переживал печальные вести из Еревана. Он всегда интересовался также судьбой живущих в Ереване и находящихся в отдаленных местах своих друзей. Вернувшись из Норильска, М. Мазманян и Г. Кочар рассказали, как в труднейших условиях того времени он сумел-таки помочь им.
В моем архиве сохранилось адресованное мне письмо К. Алабяна, в котором он просит принять на работу в институт в качестве преподавателя рисования выдающегося армянского художника Ерванда Кочара, который в то время находился в материально стесненном положении.
Я очень благодарен Каро Семеновичу за активное участие и в моей судьбе. В ноябре 1946 года, успешно защитив кандидатскую диссертацию в Институте им. Репина в Ленинграде, я по дороге в Ереван на несколько дней остановился в Москве. Там же с группой архитекторов находился академик архитектуры Самвел Сафарян. Он решил представить меня Каро Алабяну как первого в Армении кандидата архитектуры. Каро Семеновича мы нашли в Академии архитектуры, он принял нас в своем кабинете вице-президента. С удовольствием выслушал мои впечатления от осуществленного им проекта Театра Красной Армии, где я был накануне с группой архитекторов по приглашению С. Сафаряна. Сердечно поздравив меня с успешной защитой, он сказал, что скоро выйдет в свет книга Северова "Архитектурные памятники Грузии".
— Не смогли бы вы издать такую же книгу о памятниках Армении? — спросил он.
Получив наш положительный ответ, он немедленно пригласил руководителя издательства академии и предложил заключить договор со мной и С. Сафаряном. Результатом этой знаменательной встречи стала наша книга "Памятники армянской архитектуры", которая вышла в свет в Москве в 1951 году.
Следующая и, к сожалению, последняя моя встреча с Каро Алабяном состоялась в июне 1955 года, когда он прибыл в Ереван для участия в 3-м съезде архитекторов Армении. После окончания съезда были организованы экскурсии в Гарни и Гегард с участием Каро Алабяна и гостей съезда. Он не мог насытиться удовольствием от созерцания прекрасных горных пейзажей и шедевров античной и средневековой архитектуры. Когда закончились все мероприятия, связанные со съездом, Каро Семенович выразил желание отдохнуть несколько дней на Севане. М. Мазманян, С. Сафарян и я сопровождали его. Гуляя как-то по острову, мы подошли к монастырскому комплексу с его мощными объемами, будто выросшими из окружающих скал.
— Удивительно, — воскликнул вдруг Каро Семенович, — как наши гениальные предки умели найти масштаб, силуэт, место, слить архитектуру с прекрасной окружающей природой! Это мастерство, настоящее мастерство, которым нужно владеть.
На следующий день я пригласил к себе домой Каро Семеновича, Микаэла Мазманяна и скульптора Ара Саргсяна с женами. За столом царила приятная теплая обстановка, начали обмениваться интересными воспоминаниями о прошедших годах. Бывшие "нерсисяновцы" (ученики знаменитой школы Нерсисян в Тифлисе) вспоминали такой родной для них Тифлис — один из мощных центров армянской культуры, школу, учителей, одноклассников, хор главной церкви города, в котором Каро Алабян в годы учебы солировал.
Было известно, что Алабян обладает глубоким бархатным басом. В молодости его даже уговаривали поступить в консерваторию, стать певцом. И, возможно, стал бы, если бы архитектура не пленила его, ибо природа наделила его великим зодческим даром.
Микаэл Давидович попросил Алабяна спеть его коронный номер — "Ор-жам". Тот долго отнекивался, ссылаясь на то, что не в настроении, голос сорван и т. д. Когда мы настаивали, он, наконец, уступил, прочистил горло и приготовился петь. Мой сын привел в готовность записывающее устройство. В комнате воцарилась полнейшая тишина.
— Всем, всем, всем, — воскликнул тамада Ара Саргсян, — мой микрофон находится в монастыре Гегард, слушайте мессу! И прозвучал густой голос Каро Алабяна. . . Жаль, что он спел лишь одну музыкальную строфу, сказал "все" и замолчал. Но даже в этом куплете почувствовалась тонкая музыкальность, мастерство в интерпретации армянских церковных песнопений. Все мы были охвачены впечатлениями от прекрасной музыки Екмаляна. Очередь дошла до меня. По просьбе присутствующих я исполнил свою любимую ванскую песню "Дле-яман". Одним словом, в этот день в моем доме прозвучал замечательный концерт церковных песнопений и народных песен, который остался в памяти его участников. А я, как драгоценную реликвию, храню его запись, которая, к сожалению, технически несовершенна.
Каро Семенович все свою многогранную деятельность сопровождал плодотворным творчеством. По его проекту (при соавторстве проф. Самвела Сафаряна) был возведен павильон Армении на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Москве. Опять в соавторстве с архитектором Иофаном были возведены павильоны Советского Союза на Всемирной выставке в Нью-Йорке. Он является автором проекта Театра Красной Армии в Москве, Морского вокзала в Сочи. Последние годы жизни Каро Семенович посвятил проектированию улучшенных типов жилых домов. Ими были застроены новые жилые районы Москвы.
Через четыре года пришла печальная весть о кончине Каро Семеновича Алабяна. Она потрясла всех — так рано, в самом расцвете творческих сил. Мы потеряли одного из самых выдающихся деятелей советской архитектуры, организатора и первого руководителя нашего творческого союза, талантливого архитектора. Армянский народ потерял одного из лучших своих сыновей. Потеря была большой, невосполнимой. Воистину Алабян был явлением в 50-летней истории нашего творческого союза. На вечере памяти К. Алабяна, организованном в Белом зале Центрального дома архитекторов в Москве, в числе многих выступавших (Г. Орлов, Ю. Яралов и другие) был и я.
С этого дня прошло уже три десятилетия. Мы уже отметили 80, 90, 100-летие со дня рождения Каро Алабяна. Его яркая память дорога не только его современникам, но и нынешним и будущим поколениям архитекторов, поскольку он был настоящей звездой на нашем архитектурном небосклоне, деятелем, который оставил неизгладимый и добрый след в той области искусства, которой мы призваны служить с такой же отдачей, как он, и так же без остатка.
Menu
