Кто старое помянет — тому глаз вон,

А КТО ЗАБУДЕТ — ТОМУ ОБА
Европейское — западное — глобалистическое общество, для которого мы давно уже не армяне, турки, венгры, французы, а всего лишь безликие и единообразные представители общества потребления, демонстрирует полное пренебрежение к тому, что составляет саму суть человека, а не потребителя, существующего единственно ради обслуживания и обогащения "золотого миллиарда". Эта суть максимально точно выражена А. С. Пушкиным: "Два чувства равно близки нам: любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам".
И пепелища, и отеческие гробы большинства из нас находятся в оккупированной Турцией Западной Армении. Что бы ни говорили и как бы ни выступали европейские и заатлантические высоколобые умники, она для нас — Родина, а не территория, и уже поэтому не может быть предметом торга или обсуждения. Я не знаю и при всем напряжении ума не могу даже вообразить, как представляют себе господа баксмены примирение Армении с такой — сегодняшней! — Турцией. Это должно быть что-то противоестественное, химерическое, рожденное в больном мозгу, ибо в природе такого не может быть, не бывает: чтобы убийца и его жертва слились в братском экстатическом единении, причем когда убийца не винится, не просит прощения, а наоборот, открыто заявляет, что правильно делал — убивал, убивает и будет убивать и что экстатическое слияние для него — всего лишь возможность достать до горла ятаганом.
Я как человек трезвый понимаю, что ни мы, ни турки отсюда никуда уже не денемся и раз уж судьбой положено нам жить по соседству, то мы и будем жить. Понятно, что контакты между нами все равно есть и будут уже хотя бы потому, что "душу жжет тоска по Родине прекрасной", которая ежедневно, ежесекундно вечным укором стоит перед глазами — вот он, Масис, руку протяни — достанешь. Моя старшая тетка, уроженка Арзрума, столько и в таких подробностях рассказывала мне о нашем арзрумском доме возле родника, недалеко от французского консульства, через улицу — а ей, когда они бежали, было всего 6 лет! — что мне кажется, я знаю в нем каждый уголок, каждую половицу, как знают дом, в котором вырастают с пеленок и живут до старости. Все это я рассказал моему сыну, он расскажет своему, тот — своему.
Я не призываю к кровной мести; ею ничто не решить. Я знаю, что и турки не все на одно лицо: в 1896г. , во время арзрумской резни, семью моего деда, как и другие армянские семьи квартала, спасла турецкая семья — четверо братьев, промышлявших разбоем, а в промежутках между набегами на большой дороге по-соседски забегавших к моей бабке за мукой для болтушки; упокой, Господи, их святые грешные души. Но если мне, Погосу, Петросу, Киракосу рассказывали наши тетки, деды и бабки, то я не верю, не могу поверить, что то же самое не делали Абдулла, Эльчин, Алпаслан, хотя бы объясняя своим внукам, что за развалины в их селе. Зачем же тогда вокруг каждой группы армян, появляющихся в Западной Армении, тут же сбиваются стаи турок, уверенные, что армяне приехали забирать свое зарытое при бегстве золото и не теряющие надежды и тут урвать кусок? Так что турки либо сильно лукавят, говоря, что они не знают о Геноциде, либо загоняют это знание в подсознание, стыдясь его и понимая, что натворили.
Осознание того, что нельзя вечно жить с чувством вины, может быть, и придет когда-нибудь к туркам как к нации, как приходит уже, хочу надеяться, к отдельным ее представителям, и турки, может быть, наконец избавятся от этой психической ущербности, но даже тогда мы ни простить им, ни тем более забыть не сможем. Да, кто старое помянет — тому глаз вон, но ведь тому, кто забудет — оба!
Большая резня армян в Османской Турции, продолжающаяся с приливами и отливами с 1860-х до сего дня, — айсберг, у которого Геноцид 1915 года всего лишь видимая вершина. Эта резня лишила нас Родины, выбросила нас из числа народов — создателей цивилизации, на ее обочину, навсегда искалечив, лишив нас нашего законного места в истории. Что бы и как бы ни делали после этого сильные мира сего, даже если персты свои зажгут как свечи во искупление вины, даже если, не дай Боже, вырежут в ответ 60 миллионов турок — ничто уже не может исправить трагедию, ничто не может заглушить в нашем сердце стук пепла заживо сожженных, не может заставить забыть Трагедию нации. Тем более что нам и не дают забывать: свидетельство тому — убийство Гранта Динка и лозунги толпы в поддержку убийцы: "все мы — турки, все мы — самасы", т. е. убийцы.
Я понимаю, что рассказывать все это большинству европейцев и англосаксов бессмысленно — они не поймут. Мы в очередной раз должны констатировать, что т. н. цивилизованный мир, активно навязывающий нам ценности, которым не хочет следовать сам, лицемерен и двуличен, и жить с этим знанием. Глобальный коммунизм Маркса породил своего антипода — идею глобального капитализма — мерзкую и неприемлемую для человека. Запад сегодня обеспокоен тем, что завтра Турция может осерчать за принятие Геноцида и — буде США начнут военную агрессию против Ирана, чтобы установить международный контроль, а проще говоря, присвоить его нефть и газ, — не поможет им в грабеже. Напрасно волнуются господа баксмены. Турция никогда не упустит своей выгоды и тем более не упустит возможности пограбить, благо черную, неблагодарную работу делать будут янки и они же опозорятся перед миром. Хотя что им позор: "янки, гоу хоум" давно стало всемирным слоганом, и вообще, когда верблюда укорили, что у него спина кривая, он резонно ответил: "А что у меня прямое?"
Признание Геноцида не может стать помехой к установлению отношений между нами и турками; наоборот, помехой является его непризнание, поскольку вперед можно идти, только очистившись от скверны прошлого. От признания Геноцида турки выиграют намного больше, чем мы, армяне, и намного больше, чем проиграют. История подтверждает: ни еврейского Холокоста, ни Освенцима с Равенсбрюком, ни Сумгаита и Баку, ни трагедий в Биафре, Руанде и Судане, ни исхода сербов из Косово, ни множества других геноцидов, совершенных просвещенными и не очень странами в Европе и мире, не было бы, если бы этот самый мир следовал своим же декларируемым принципам. Если бы всякий народ, посягающий на самое святое — жизнь другого народа, знал бы о неотвратимости наказания за преступление, наказания, не признающего срока давности. Будь убийцы уверены в том, что наказанием за геноцид будет неотвратимое отделение, вывод народа и территории, подвергшейся геноциду, из-под юрисдикции народа и страны, этот геноцид организовавшей, с последующим моральным и многомиллиардным материальным возмещением — с каким трепетом, с какой нежной любовью относились бы титульные нации к национальным меньшинствам своих стран, как бы их холили и лелеяли даже через зубовный скрежет, предупреждая их малейшие желания.
Естественное, Богом предопределенное право каждого народа, независимо от его численности, на самоопределение, на самостоятельное решение собственной судьбы — то, с декларации чего начинается Декларация независимости США, должно быть альфой и омегой мирового правопорядка. Все созданы Богом равными и все равны перед Богом. Жаль, что США отошли от идей, положенных в основу своего государства и лозунг "С нами Бог" стали понимать как подотчетность Бога президенту США и Сэму Доллару. Чем выше поднимаешься, тем больше голова кружится, тем больнее и высоко будет падать.
Господу Богу вовсе не обязательно тыкать пальцем нам в глаз в доказательство своего существования.