Взгляд художника и реставратора Андрея (Андраника) АНТОНЯНА — сосредоточенный, внимательный, привычно всматривающийся в детали. Но дело не только во взгляде. Трудно сказать — то ли люди с особым складом характера выбирают эту профессию, то ли долгие годы кропотливой работы над восстановлением чужих произведений формируют соответствующие черты личности. Наше знакомство состоялось в стенах его небольшой мастерской, как у большинства художников плотно заставленной и завешанной картинами. Оглядевшись, я обратила внимание на то, что произведения, занимающие большую часть стен, совершенно разные.
— Это не мои, — ответил художник, — одни подарены, другие куплены у друзей, знакомых. Многие из них прекрасные художники, но, к сожалению, малоизвестны.
Затем, к моему удивлению, Андрей начал показывать и расхваливать чужие произведения: картины, скульптуры, керамику, которым в мастерской отведено едва ли не больше места, чем собственным произведениям. А еще — диван и кресло с резными спинками, доставшиеся от родственников и собственноручно отреставрированные, а еще — начала прошлого века шкаф, который он украсил бронзовыми накладками. . . В голосе — нотки радости и такая гордость за тех, знакомых и незнакомых создателей всех этих вещей.
Трепетное отношение к чужому творчеству отличает Антоняна, что вовсе не характерно для художников, зато для реставратора — это просто признак профпригодности. Возможно, такая открытость и восприимчивость у него сформировались еще в юности, когда он учился в тбилисской Академии художеств на факультете живописи. Переехав в Ереван, он продолжил учебу в Художественно-театральном институте на отделении дизайна, который окончил в 1978 году.
Соприкосновение с чужой культурой не прошло даром для молодого художника — в потоке разнообразных стилей вырабатывался его собственный творческий почерк, вернее, почерки. Живопись Антоняна отличается исключительной пластичностью и разноплановостью. Первые работы, как часто бывает, выполнены в традициях академической живописи, однако уже в конце 70-х художник создает диптих "Утро — Вечер". Это две небольшие картины, где явственно проглядывает влияние грузинской школы живописи, которой присуще акцентирование позы, фиксация жеста и некоторая тяжеловесность, придающая фигурам монументальную декоративность. В определенном смысле эта работа стала программной. В дальнейшем Антонян многократно варьирует тему. Мужчина и женщина, в вечном противопоставлении и единстве изображаются во многих произведениях. Так, в "Танце", (2000г.) фигуры словно включены в чересполосицу острых лучей света, декоративность картины, ее красочность отвлекают внимание от драматизма сюжета. "Танец" в интерпретации художника становится метафорой отношений между мужчиной и женщиной.
Как многие художники своего поколения, в 80-х годах Антонян увлекся абстракцией. В извивающихся линиях, напоминающих языки голубого пламени, в которых вспыхивают сполохи красно-желтого цвета, все же угадываются формы человеческих тел. Это тоже своего рода "танец", в котором все подчинено всепоглощающему движению. Абстракция основывается на реальности, исходит из нее, только это — психическая реальность, пространство представлений, а не отображение конкретного места и сюжета.
Самым значительным событием в своей творческой биографии Антонян считает знакомство с Григором Ханджяном. Это он, признанный мастер, увидел в молодом художнике черты, которые подходили для такого специфического поприща, как церковное искусство. Не ограничиваясь живописью, Андрей стал заниматься резьбой по дереву, на протяжении многих лет создавая изящные резные сувениры по заказу Католикоса Вазгена II, отличавшегося, как известно, высоким вкусом и любовью к искусству. А когда в 1982 году началась первая реставрация овнатаняновских росписей в Эчмиадзине, Антонян был включен в группу реставраторов. Участвовал он в реставрационных работах и в 1991 году, а во время последнего этапа, в 2000 году, уже выступал в качестве руководителя. Уже несколько лет Антонян занимает пост замдиректора Музея эчмиадзинского Католикосата. Это закономерный итог его многолетней деятельности, естественное поприще для применения накопленных знаний.
За долгие годы работы в церкви и для церкви, в течение которых он восстанавливал и возвращал к жизни не только стенные росписи, но и старую живопись, художник настолько проникся духом и стилем армянского христианского искусства, что написал ряд алтарных образов Богоматери для многих церквей. Эти произведения выполнены в архаической манере, типичной для старой армянской церковной живописи. От алтарных образов, созданных Андреем, веет духом старины настолько, что создается обманчивое впечатление, что это копии, списки с каких-то известных работ.
Поразительная восприимчивость Антоняна сродни таланту актера, который не играет, а вживается в роль. Конечно, это существование в мире старинной духовной живописи сказалось и на собственном творчестве художника. Во многих, даже абстрактных его произведениях нет-нет да и мелькнет лик, осененный нимбом, сложное переплетение линий сложится в крыло ангела. Колористическое решение с четкой градацией в пределах одного цвета, когда столь любимый старыми мастерами красный или синий последовательно полосами переходят от темного к светлому тону, сближает эти работы со средневековой армянской миниатюрой.
Но главное все-таки не внешнее сходство, Антонян незаметно для себя оказался "внутри" системы христианского символизма. Так, его работа "Времена года" по сути представляет собой живописное решение известной задачи "квадратуры круга" и очень напоминает план армянских крестово-купольных церквей. Углы этого квадрата написаны в цветах, принятых в церковной символике для изображения четырех евангелистов. Это насквозь христианское, религиозное произведение — плод размышлений художника о месте человека в мире, не случайно человеческую фигуру он вписывает в центр композиции, символически — в центр мироздания. Даже его полотна, посвященные теме земной, телесной любви, обязательно несут в себе элемент христианского символизма: где-нибудь внимательный взгляд непременно обнаружит силуэт крылатого ангела, хранящего любовь. И это тоже традиция — вспомним "купидонов" и "путти", которыми изобилуют полотна великих европейских художников. Но ангелы в исполнении Антоняна — это прежде всего хранители влюбленных, в них нет игривости "купидонов", напротив, они придают совершенно земному сюжету оттенок сакральности, напоминают о небесном происхождении Любви.
Сегодня, отдав дань многочисленным течениям и направлениям живописи, Антонян вновь вернулся к классической фигуративной манере, таковы его последние работы "Клоуны", "Материнство". Но и в этом он остается верен себе — в работах неизменно есть "второе дно", скрытый смысл, который открывается лишь внимательному взгляду зрителя, готового вместе с художником войти в мир идей и символов.
Menu
