Творчество Арутюна Хачатряна представляет собой образец чистой кинематографической формы, в рамках которой этому армянскому режиссеру удается выразить острые, жестокие противоречия современного мира.
В фильмах Арутюна Хачатряна "Конд" (1987) и "Белый город" (1988) , появившихся еще на излете советской эпохи, уже ощущается предчувствие этих тектонических сдвигов. В этих картинах, снятых по сценарию постоянного соавтора режиссера Микаэла Стамболцяна, нет традиционных драматургических опор, банального дикторского текста. Вместо этого зритель оказывается погруженным в быт города с центральной площадью, памятником Ленину, революционными праздниками, крестинами, проводами в армию, вручением переходящих знамен, свадьбами и смертями. Быт трансформируется в бытие: эти сцены срежиссированы так, что рождают широкие исторические, философские ассоциации. А рядом — снятые скрытой камерой как бы необязательные сцены из жизни: например, мужик несет визжащую свинью.
В этих фильмах виден конфликт между клише официальной идеологии и реальной жизнью проблемных городов и регионов, которую режиссер отслеживает с тщательностью документалиста и пристрастностью поэта. В дальнейшем именно это сбалансированное сочетание будет работать в структуре всех работ Арутюна Хачатряна: одно никогда не перевесит другое, не склонит чашу весов ни к холодному наблюдению, ни к горячему пафосу. Это формальное равновесие определяет настроение его фильмов, очень точно отвечающих характеру самого режиссера, — человека, в котором сочетаются меланхолия и темперамент, активная жизненная позиция и философская медитация. Иностранцу, даже неплохо знающему армян и Армению, остается только гадать: то ли это свойство национального характера, то ли глубоко личное качество, присущее Арутюну Хачатряну.
Меня как эксперта по кино всегда удивляло, почему самые талантливые армянские кинематографисты (назовем хотя бы Сергея Параджанова) достигали своих творческих вершин чаще всего за пределами Армении. И почему, в отличие от соседней Грузии, здесь не сформировалось сильной национальной школы. Один из ответов состоит в том, что армянский художественный менталитет трудно совместим с реализмом, а кино, как сказал Зигфрид Кракауэр, — это "реабилитация физической реальности". В армянский кинематограф, увлеченный поэтическими символами и образами, Арутюн Хачатрян внес важный и дефицитный документальный компонент, не лишив его при этом образной поэтичности. Его работы сложились на стыке реализма и фикции, документа и фантазии. Их жанр трудно определить, ибо они не отвечают традиционным представлениям об игровом кино и в то же время не вписываются в каноны документалистики.
Это тем более относится к фильму "Ветер забвения" (1989) , где документальное кинонаблюдение сплетено с вольным переложением библейской темы "блудного сына" с отъездом, скитаниями, горьким возвращением армян на историческую родину. Здесь удивительные судьбы и герои. Художник, обосновавшийся в Таллине, полузабывший родной язык и продающий свои армянские пейзажи за шведские кроны. Режиссер в таежном поселке, ставящий с актерами-чукчами пьесу Уильяма Сарояна, американского классика армянского происхождения, и пытающийся на чужом языке передать свою боль. Автора фильма интересует, смогли ли его соотечественники, оторванные от родины, сохранить в себе национальный код? Или он оказался стерт ежедневной заботой о хлебе насущном?
Арутюн Хачатрян пережил вместе со своей родиной трудные 90-е годы, когда индустриальная инфраструктура кинематографии была разрушена. В 1991 году появился его фильм "Возвращение на Землю обетованную", потом в 1993-м он снял фильм "Последняя станция". Следующий — "Документалист" — датирован только 2003-м. В течение десяти лет профессия режиссера как бы не существовала.
Тема первой картины — стремление выдержать испытания ради торжества жизни и воплощения национальной идеи. Молодая пара беженцев, потерявшая свой дом и близких, вопреки всем трудностям, возрождается для будущего, строит новый дом, рожает детей. Дело происходит на севере Армении после землетрясения, в обстановке, спровоцированной войной и экономическим кризисом. Частная история, рассказанная в картине, — метафора выживания всего народа в экстремальных условиях.
Тема "Документалиста", работа над которым заняла восемь лет, — глубоко пережитый художником опыт переходного времени, которое, с одной стороны, питает творческий процесс, с другой — делает его болезненным и почти невозможным. Образ современной Армении представлен в семи частях: "Карьер", "Родильный дом", "Нищие", "При нищих", "Детский дом", "Беженцы" и "Расстрел". На черно-белом экране вырастает довольно мрачная картина: беженцы, беспризорники, торжество криминальных структур, бездомные собаки. Взгляд автора исполнен сочувствия и гнева, в то же время он сохраняет строгую объективность. В конечном счете в этом самом трагичном фильме Хачатряна, как и в остальных, виден свет надежды: даже в этом страшном мире есть люди, которые пытаются остаться людьми.
В фильмах Арутюна Хачатряна, снятых уже в XXI веке, ощущается более умудренный и вместе с тем менее защищенный взгляд на окружающую реальность. Его раннее творчество, хотя далеко и выходило за эти рамки, все-таки питалось в качестве одного из источников привычным советским оптимизмом, который формировался в лоне коллективистской мифологии. Сегодня, в эпоху индивидуализма, искать источники оптимизма труднее, скорее Хачатрян примерил бы к себе формулу Лукино Висконти "Пессимизм интеллекта — оптимизм воли". Документалист в одноименном фильме снимает жизнь без прикрас — трудную, болезненную, жестокую, уродливую, всякую. Он сам — порождение этой жизни и страдает ее же болями. К тому же он как художник особенно чувствителен, но ему негде спрятаться, другой жизни у него нет, и он подпитывается энергией все тех же сотрясений многострадальной земли — Армении. Эта "земля дрожит" в прямом и переносном смысле — как назывался классический фильм того же Висконти эпохи неореализма (Terra trema/The Earth Trembles).
Последний на сегодняшний день фильм Арутюна Хачатряна называется "Возвращение поэта" (2006). Эту картину критики определяли как "песню о родине", документальный эпос, притчу или фреску. Герой фильма — армянский поэт Дживани, родившийся в том же самом населенном армянами Ахалкалакском районе Грузии, что и режиссер Хачатрян, только на столетие раньше. В фильме показано, как великому поэту из камня вырубают памятник и везут на его родину, в село Карцах. Путешествие каменной статуи по Армении становится поводом для поэтического осмысления природы, деревенского и городского быта, истории страны. В картине есть и своеобразный юмор, и отстраняющий художественный прием: статуя оказывается как будто одушевленной, способной видеть, слышать и чувствовать. Есть и драма: в финале статуя остается посреди холодного заснеженного поля. Как и другие работы Хачатряна, эта лишена патриотического хеппи-энда, а современный кинорежиссер делит драматический жребий с древним поэтом: оба — певцы своей родины и заложники судьбы своего народа.
Последняя ипостась, в которой мы узнали Арутюна Хачатряна, — основатель и вдохновитель Международного кинофестиваля в Ереване "Золотой абрикос". И в этом деле он проявил редкое сочетание качеств. С одной стороны, побудительным мотивом для создания фестиваля стал патриотизм: Хачатряну показалось обидно, что Армения не присутствует активно на кинокарте мира. С другой стороны — он выступил как человек, способный действовать и объединять других людей. Фестиваль стал местом общения и для армян-кинематографистов, разбросанных по миру, и для международной киноэлиты, которая открыла для себя древнюю прекрасную страну Армению.
Menu
