И этот день прошел. Абдулла Гюль приехал и уехал, матч с турками бездарно проигран нашими футболистами – нельзя же, в самом деле, называть командой собрание людей, где играет один голкипер. Сказать, что победила дружба, — смешно: какие мы с турками друзья. Федерация футбола, провалившая игру, должна разобраться в причинах поражения, страна должна разобраться с Федерацией футбола, в угоду политкорректности убравшей со своей эмблемы Арарат и придумавшей стране новый герб. И хорошо, если это всего лишь инициатива снизу людей, которых "заставили Богу молиться".
Президент Армении С.Саргсян проявил немалое гражданское мужество, пригласив Абдуллу Гюля в Армению. Президент Турции А.Гюль проявил немалое мужество, приняв приглашение. В отношениях между нами, очевидно, наступает если не потепление, то по крайней мере проявление желания контактировать и что-то обсуждать. Обсуждение может длиться бесконечно, как и всякий переговорный процесс, призванный совместить несовместимое. Что от этого получает Армения, что — Турция?
По печальному опыту общения с нашими соседями, а этот опыт пока оснований для оптимизма не давал, можно быть уверенным, что Турция постарается извлечь из этого максимум выгоды для себя и ограничиться минимумом туманных обещаний нам. Желание совершенно естественное и нормальное для любой страны, а для такой, как Турция, – тем более. Создание видимости потепления отношений для нее крайне важно сейчас, когда после грузино-осетинской войны и вмешательства в нее России на Кавказе и в регионе в целом сложилась новая ситуация. Турция не была бы страной, пекущейся о своих интересах, если бы не попыталась извлечь из этого максимальную для себя выгоду.
Во-первых (перечисляю по порядку, а не по степени важности), это возможность продемонстрировать Европе – ЕС, что Турция уже не та, что она меняется, в представлении европейцев, к лучшему, а значит, и шансы на членство в этой организации у нее должны вырасти и обрести реальные черты. Почему-то никто до сих пор не задавался вопросом: а почему именно она так стремится в Евросоюз? Только ли желание соответствовать европейским ценностям, стать своей среди чужих тому причиной? И действительно ли в этом причина столь горячего желания Турции?
В свое время объединенной Европе под командованием поляка Яна Собеского удалось остановить под Веной нашествие турок и спастись от участи армян, греков и славян. Вена – практически центр Европы, и отползшие со временем в Малую Азию турки хорошо помнят об этом, как не забывают и о реванше. Военный реванш за поражение 350-летней давности, конечно, анахронизм, хотя в современном мире нельзя исключать и этого, но в современном мире есть куда более эффективные способы захвата стран и народов.
Европа быстро стареет, женщины ее эмансипировались и рожать не хотят (мужчины же не рожают от природы), а заняты карьерой и утверждением своих прав. Население Европы уже сейчас растет за счет эмигрантов, которых становится в ней все больше и которые уже создали в ней общины, живущие по законам и правилам своей родины и европейскому порядку и праву не подотчетные. Эта проблема будет со временем только усиливаться, приток эмигрантов как попытка решения задачи нехватки рабочей силы (должен же кто-то работать, чтобы европейцы получали пенсии) – тоже. Турция как член ЕС получит возможность новой экспансии и захвата Европы путем постепенного замещения ее населения своим – ее отуречивания. Трудно сказать, осознают ли эту опасность европейцы, есть ли у них желание и, главное, возможность, противостоять этому мирному нашествию. Развитие событий и политика европейских стран сегодня демонстрируют не желание противостоять мирной агрессии (причем не одних только турок), а всего лишь стремление мирно дожить остаток дней и иметь на старости лет место в доме престарелых. Европейская цивилизация состарилась и доживает жизнь; сами европейцы могут хорохориться и не признавать этого, как и всякие бодрящиеся пенсионеры; Турция же великолепно чувствует реалии и хочет быть первой и основной наследницей европейского имущества.
Далее: выказывая признаки готовности что-то обсуждать с Арменией, она демонстрирует той же Европе свою способность и желание вести переговоры. С Арменией у нее несколько проблем, которые легко сводятся к одной-единственной: признанию факта Геноцида и компенсации за него. После более чем ста лет безуспешных попыток докричаться до европейской справедливости мы наконец-то сообразили, что за нас никто наши проблемы решать не станет и с Турцией лаяться за нас тоже никто не будет, и в качестве первого шага освободили Карабах.
Свою голову чесать надо собственным ногтем. Проблема Карабаха, а шире — проблема всего правобережья Куры, совсем еще недавно армянонаселенного, – часть все той же проблемы ответственности за Геноцид и компенсации за него. На фоне признания Россией независимости Абхазии и Южной Осетии Турции крайне необходимо создать видимость прогресса в отношениях с Арменией, в частности по Карабаху, чтобы, во-первых, не допустить обсуждения проблемы правобережья Куры, компенсации армянским беженцам из Азербайджана и, во-вторых, исключить или свести к минимуму возможность повторения осетинского сценария (до лучших времен — разумеется, в турецком понимании). Переговоры ведь могут длиться до бесконечности, а мир меняется все быстрее…
Вообще-то инициатором возобновления отношений должна быть виновная сторона, турки. Но они не признают себя виновными, не тот менталитет, а если признают и когда признают – это будет уже другая Турция. Турки вообще очень хорошие дипломаты, но в решении любых вопросов они сперва хватаются за ятаган. По большому счету в стратегической перспективе установление нормальных отношений с Арменией, признание Геноцида и результатов Севра с возвращением оккупированных областей принесет Турции намного больше выгоды, чем нам. Но не случайно тотемом тюрок является волк: они ни за что не выпустят ту добычу, которая сейчас у них в пасти, какими бы радужными и насколько бы реальными ни были перспективы.
А пока… Армения на своем поле проиграла Турции с сухим счетом, политкорректная ФФА убрала со своего герба Арарат, мы утешаемся тем, что Гюль увидел Арарат (гору), и тем, что продемонстрировали ему свою решимость требовать воздаяния за Геноцид.