в условиях формирующегося глобального мира…
На днях корреспондент "ГА" встретился с директором Международного института гуманитарных и политических исследований, сопредседателем Московского общества дружбы с Арменией Вячеславом ИГРУНОВЫМ и попросил его поделиться своими мыслями в связи с нынешней обстановкой на Кавказе.
— Вячеслав Владимирович! Несмотря на то что с момента начала и окончания нынешнего этапа войны на Кавказе уже прошло достаточно времени, тем не менее говорить о воцарении спокойствия в этом регионе рано. Не исключается и возможность развития событий в негативном русле. Каково ваше мнение на этот счет?
— Первое, что я бы отметил: любой конфликт в Азии не остается без тяжелейших долгосрочных последствий (в силу того, что отношения между народами здесь выстраивались тысячелетиями и накопилось огромное количество обстоятельств, их отягощающих, а также взаимных обязательств, которые не артикулируются, а всасываются с молоком матери, ими пропитан воздух, атмосфера, в которой люди живут, разворачиваются те или иные события – не то что в юной Европе). Раз возникший конфликт тянется десятилетиями и даже столетиями. Кавказская война, заглохшая после сотни лет тяжелейших боевых действий, сопровождавшаяся массовыми этническими чистками, геноцидом, дала метастазы в будущее и возвращалась к нам и в годы гражданской войны, и в годы разрушения СССР. И разве это конец?
Курды воюют уже почти целый век, и мы живем теперь в ожидании нового всплеска войны за независимость и создание курдского государства. Шестьдесят лет тянется израильско-палестинский конфликт, а конца ему не видно. Армяне страдают от геноцида со стороны турок тоже не меньше сотни лет, и нет гарантий, что новые вспышки насилия не разразятся у нас на глазах. Если перекинуться на другой край сплошного пояса нестабильности, опоясывающего южные границы России, то стоит посмотреть на Кашмир, где все шестьдесят лет после ухода Великобритании идет гражданская война, постепенно расползающаяся по всей Индии и стимулирующая гражданскую холодную войну в Пакистане. Конфликтность в отношениях между Грузией, с одной стороны, и Южной Осетией и Абхазией, с другой, также имеет давнюю и долгую историю. В войну она переросла после распада Советского Союза и прихода к власти в Грузии ультранационалистического режима Гамсахурдиа. В 1992 году России удалось приглушить ее. Теперь же она раздувается странами, лежащими далеко за пределами региона и даже Азиатского континента. И произошедшее может привести к тому, что положение Грузии в регионе будет напоминать положение Израиля, окруженного странами-врагами и опирающегося на поддержку далекого друга из-за океана. Сколько времени этот друг еще сможет вести безнаказанную имперскую игру по всему миру? Надеюсь, Грузия будет существовать гораздо дольше, а потому ей следует подумать о мире, который устроил бы не только грузин, но и их соседей.
— Таким образом, можно считать, что Кавказ и населяющие его народы выбраны Западом, в частности США, в качестве затравки для нарастания напряженности отношений с Россией не случайно, а с учетом возможности разыгрывать эту карту на длительном отрезке времени, манипулируя спецификой этнопсихики проживающих на Кавказе народов. Я помню доклад заместителя специального советника госсекретаря США по вопросам СНГ Дж. Херста в Тбилиси еще в 1996г. под названием "Вопросы американской политики США в Закавказье", где он отмечал, что "…новые независимые государства (имея в виду народы Закавказья) оказались не в состоянии обуздать напряженность, которая переросла во вспышки насилия в начале 90-х, которое в ряде случаев подогревалось русскими".То есть отмечался тот факт, что народы Кавказа представляют собой материал для разогрева, независимо от того, что будет субъектом этого разогрева.
— Несомненно, это так. Но существует не только этнопсихологическая специфика населяющих этот регион народов. Как один из древнейших очагов цивилизации (если не древнейший, поскольку истоки Шумера, по-видимому, лежат в Южном Кавказе и в Иране), Кавказ представляет собой нерасчленимое целое. Это единство особенно очевидно, внятно глазу, укрепилось за годы пребывания региона в Российской империи и СССР. За триста лет российского присутствия интересы России и любого народа, живущего здесь, переплелись тысячью нитей. Порвав одну из них, рискуешь получить обвал.. А вслед за этим мы получим полыхающий Кавказ (Чечня, Дагестан, Кабарда…). Кавказ добавится к незаживающим язвам Азии.
Проблема заключается не в том, что нельзя решить тот или иной конфликт. Мировая история — и азиатская в частности — показывает, что конфликты рано или поздно кончаются (иногда через столетия, иногда через ужасающий геноцид и чаще всего через этноцид).
— Принято утверждение, что любая война кончается миром…
— Однако это иллюзия. Поскольку сегодня мир переживает тяжелейшие трансформации и склонен к конфликтам, которые есть естественное продолжение перемены в отношениях. При этом нет никакой интеллектуально-духовной силы, которая дала бы основания относиться к происходящему по единой шкале. Европа, которая видит такую шкалу в демократической системе ценностей, обанкротилась в последние десятилетия беспрерывным использованием двойных стандартов. В Южной Осетии такой подход особенно очевиден. Европа не говорит о правах человека, не говорит о праве на безопасность (эти права она приберегает для себя), не говорит даже о праве народов на самоопределение (ведь кроме Косово есть Каталония и Баскония, а также Корсика, итальянский Север и т.д. – о праве наций пусть продолжают говорить американцы). Европа говорит о территориальной целостности Грузии. Эта ценность важнее жизни людей, которые живут на этой "целостной" территории. Отсутствие интегрирующей идеологии при нарастании противоречий интересов есть путь к постоянному нарастанию конфликтности, который мы видим на каждом шагу.
В этих условиях конфликты не замиряются, а служат запалом для новых конфликтов. Это все равно что на горной осыпи пытаться вернуть камень на то место, с которого он свалился минуту назад. На ближайшие десятилетия, и не одно-два, любые сложные конфликты будут неразрешимыми и потенциально взрывоопасными, провоцирующими столкновение мировых игроков. То есть могут оказаться спусковым крючком мирового конфликта (так страшно говорить – мировой войны). Те, кто стимулирует грузинскую активность, подсыпают пороха в тот азиатский костер, который и без того готов полыхнуть в любую минуту, и он охватит огромный пояс от Турции и Палестины до Индонезии и Филиппин. Америка думает о разрешении всех конфликтов в ее интересах, но сознательно или несознательно ее политики решают свои проблемы так, чтобы нанести максимальный урон одному из столпов мировой стабильности – России.
Пожар на южных границах нашей страны, конечно, может подорвать силы российского государства. Но если это произойдет, конфликты в большой полосе территории ее нынешнего влияния станут неизбежными, а Америка не в силах будет выдержать и войну в Ираке, и конфликт с возвышающимся Ираном, и бесперспективное "примораживание" войны в Афганистане. Во всей зоне влияния ислама больше, чем где бы то ни было, противостояние западному миропорядку примет радикальнейшие формы. Особенно опасен в этом отношении Пакистан, не только формирующий свою национальную идентичность на "очищающемся" исламе, но и обладающий ядерным оружием. На фоне вышедшего из-под контроля Пакистана любой Иран покажется паинькой. А вместо того чтобы пригласить Иран в число основополагающих государств (что он заслужил и своей историей, и своим духовным влиянием, и интеллектуальным потенциалом), Запад пытается загнать его в угол, а американские ястребы подталкивают свою страну к новой войне.
Война в Иране будет началом мирового конфликта, потому что он подожжет весь "исламский фронт", за которым последуют все антизападнические движения. Война на Кавказе только стимулирует возбуждение антизападных настроений в тех странах, где стабильность наиболее тонка и ранима. Поэтому поддержка президента Грузии в его агрессивных амбициях есть вызов миру, есть угроза Европе, угроза гражданам Грузии, вынужденным отказаться от мирной жизни и перейти к пожизненному существованию в осажденной крепости. В конечном итоге это есть и вызов самим Соединенным Штатам, потому что они не выдержат бремени имперской ответственности за клокочущий мир. О судьбе России я даже не говорю.
Бессмысленно обращаться к Америке – она нувориш в мировой политике. И, как все новички, наломает немало дров. Но европейцы могут услышать голос страны, которую они не хотят считать Европой, которой они боятся, и, ослепленные неприязнью, видят в ней только источник насилия. Потому что, в конце концов, наши аргументы – это аргументы страны, игравшей в европейской истории первостепенную роль. Наши аргументы должны быть понятны тем, кто пережил с нами общую историю. По крайней мере континентальным странам. Если Европа нас не услышит, если она, связанная натовской солидарностью, окажется в кильватере американской ослепленности, она утратит роль морального лидера и в ней разочаруются народы, как уже разочаровались мы. Европа должна увидеть лежащий в руинах Цхинвал, увидеть жертв агрессии, услышать голоса десятков тысяч беженцев, которые присоединяются к десяткам тысяч других, уже живущих в изгнании.
Это ведь европейская гордость – судить, не подвергаясь страстям, слушать обвинение и защиту, полагая их равноправными. Это ведь европейский принцип – принимать решения рационально, а не под влиянием аффектов. Это ведь у европейцев Фемида с завязанными глазами. Страстная односторонность – погибель в условиях формирующегося глобального мира. Отказ от приоритета прав человека, отказ от приоритета безопасности во имя усиления собственных ставленников и ослабления не очень любимого соседа – путь к собственной деградации и пересмотру всей системы ценностей, основ новоевропейской цивилизации. Совершенные единично такие отказы не кажутся угрозой. Но совершающиеся регулярно, они тлетворно влияют на ментальность каждого европейца и приведут с течением времени к пожару в собственном доме. Люди, принимающие решения, должны научиться думать во временной протяженности. Потеряв эту способность, став на путь безответственного эгоцентризма и плоской прагматики, они сталкивают мир в ситуацию, в которой уже не будет ни победителей, ни побежденных.