Маска, я тебя знаю
Художественная фотография, даже о-о-очень художественная, в нашем обществе обычно вызывает достаточно сдержанный интерес, правда, надо отметить, что в последнее время он медленно растет. Но нынешняя выставка в ереванском Доме художника стала счастливым исключением. Всему "виной" имя автора — Екатерины Рождественской. Это имя само по себе является брендом в России, но и, как оказалось, мы тоже наслышаны.
Обычно в таких случаях репортеры светской хроники пишут, что на открытии "был весь ереванский бомонд". В самом деле, в зале было много должностных и просто известных лиц. Примечательно, что пришли они не потому, что это событие как свидетельство крепнущих российско-армянских отношений требовало их обязательного присутствия: в глазах светился неподдельный интерес, искренний восторг изливался устно и письменно. Бомонд взирал на выставленные в зале портреты бомонда, а может, и наоборот. Читатели, а чаще читательницы глянцевых журналов, поклонницы, пожалуй, самого популярного из них, "Каравана историй", получили возможность своими глазами лицезреть работы, знакомство с которыми состоялось заочно на страницах любимого издания. Я доподлинно знаю, что многие специально покупают этот журнал в нетерпении увидеть новые работы фотомастера.
В основе творений Рождественской лежит идея, настолько простая и естественная, что остается удивляться, каким образом ей (идее) удавалось столь долго оставаться невостребованной. Ведь в самом деле, у многих и не раз взгляд вдруг останавливался на чьем-то лице, с изумлением отмечая сходство с известным художественным произведением. Припоминаешь подруг, словно повторяющих мадонн Рафаэля, друзей, будто сошедших с полотен Веласкеса; совсем недавно передо мной мелькнуло женское лицо, которое обладало пугающим сходством со скульптурным портретом египетского фараона Эхнатона. Большинство из тех, кто хоть сколь-нибудь причастен к изобразительному искусству, может без труда вспомнить массу подобных встреч-узнаваний.
Рождественской удалось ухватить эту идею "за хвост" и превратить ее в полновесный художественный проект. Как и почему это получилось, видимо, остается загадкой и для нее самой, так как на мой вопрос она то ли ответила, то ли отмахнулась: "Было такое безделье…" Помнится, у Пушкина Моцарт называет свой свежесочиненный опус "безделицей". 
Безделье, безделица — как ни назови, но идея вылилась в успешный проект, который понравился и участникам, и зрителям.
Звезды российского шоу-бизнеса, известные политики — словом, "медийные лица" современной России, да и всего постсоветского пространства предстают на фотокартинах Рождественской в неожиданном, непривычном, иногда шокирующем обличии. В распоряжении автора все наследие мирового портретного искусства, а в нем художники много чего разного успели "натворить".
Надо сказать, что для выставки в Ереване Рождественская отобрала довольно щадящую, даже целомудренную экспозицию: например, в ней отсутствуют ню — фотографии известных актрис, имитирующих живопись с обнаженной моделью. Зато можно воочию увидеть портреты наших соотечественников, живущих в Москве, известных по телепередачам российских каналов популярных шоуменов: Гарик Мартиросян предстал в образе молодого итальянца с картины Николо дель Аббате, Михаил Галустян стал "Испанским гитаристом" Э.Мане. Свое место в экспозиции нашли артисты Роксана Бабаян, Евгений Петросян, модный дизайнер Юлия Далакян — ее портрет, пожалуй, один из самых удавшихся: хотя анатомическое сходство с "Молодой итальянкой" Павла Сведомского сомнительно, попадание в образ, воспроизведение атмосферы картины, написанной в конце XIX века, абсолютное.
В качестве образцов для своих фотопортретов Рожденственская выбирает самые разные картины. Наряду со знаменитыми полотнами в ход идут и малоизвестные репродукции малоизвестных авторов, что нисколько не мешает созданию замечательного и неожиданного образа. Так, Жанна Фриске воспроизводит рекламную афишу какой-то "Концессии" существовавшей в 1913 году, для Виктора Ракова выбран "Незаконченный портрет Тадеуша де Лемпика", написанный Тамарой де Лемпика в 1928, для Михаила Пореченкова — "Голова юноши-римлянина" Сергея Соломко.
Выбор образа для фотопортрета осуществляется совместно, как сказала Екатерина Робертовна: "Сидим листаем книжки". Несмотря на возможности современных компьютерных технологий, Рождественская никогда не делает прямого монтажа. С человеком во избежание возможных проблем подписывается договор, шьются костюмы, собирается подходящий антураж, аксессуары, то есть картина в самом деле воссоздается в студии. Конечно, потом фотография дорабатывается, где-то размывается фон, где-то имитируются мазки кисти. Высокое техническое качество этих фотопортретов далеко не в последнюю очередь обеспечивает успех всего проекта. Но, конечно, самое главное — это образ, вернее, два образа: персонаж художественного произведения и наш современник.
Кто же он, человек на фотографии? Что главнее в данном случае — лик или личина? Персонаж с живописного полотна, человек, который реально жил в далеком или недалеком прошлом, становится маской, надеваемой другим человеком, живущим в другой стране в иной эпохе.
Можно по-разному относиться к работам Рождественской, но причина необычайного успеха ее проекта, популярность созданных ею фотопортретов далеко не проста. Сложились несколько факторов: с одной стороны, ее работы уже стали фактом светской жизни, а следовательно, несут в себе определенный заряд статусности, причастности к бомонду. Но есть и гораздо более глубокий пласт — он в стремлении к игре, тяге к переодеванию, озорству. Это детское влечение с возрастом никуда не пропадает, оно просто скрывается где-то в душе, дожидаясь своего часа.
Для многих, далеко не только артистов, чрезвычайно заманчиво стать другим: выйти из рамок собственной личности, забыть на миг о том, что "положение обязывает". Хочется наконец сбросить официальный костюм и ослабить удавку дорогого галстука, вместо обязательного дресс-кода надеть камзол, шляпу с пером, завести лихие усы или окладистую бороду и попасть в романтический мир старой живописи. Рождественская создала поле для игры, зону "карнавала", где, невзирая на возраст и социальное положение, можно сыграть "в другого".
Оказалось, что в придуманной ею игре необычайно интересно участвовать, но, может быть, еще интереснее быть зрителем, наблюдающим за участниками.