Итак, в проекте экспедиции "Месроп Маштоц" мы имеем дело исключительно с церковными зданиями, возведенными на всех пяти континентах. Однако сейчас я говорю о нашей Святой Армянской Апостольской Церкви.
Все наши беды зачастую идут от того, что мы мало знаем о великой спасительнице нашего народа. Не все было гладко и складно в ее истории. Благо, еще свежи в памяти нашей многочисленные мероприятия, организованные в честь празднования 1700-летия принятия христианства как государственной религии. Радостно было, что в огромном количестве выходили книги. И среди них – шедевр богословия – книга великого церковного деятеля, ученого, публициста и историка архиепископа Магакии Орманяна "Армянская Церковь". Здесь я хочу сделать отступление…
Моя книга "Дорога" заканчивалась словами: "И я уже ловил себя на мысли, что думаю о новой дороге…" — и тут же: "Конец первой книги". И вот сегодня на борту "Армении" в ходе кругосветного плавания пишу обещанную вторую книгу "Дорога". Правда, она будет называться иначе. Не случайно последние три года подготовки к экспедиции я больше всего читал именно о Месропе Маштоце. Для меня это было очень важно. Я уже рассказывал читателям об удивительном литературном жанре "Диалоги с прошлым", или "Диалоги с памятью предков". И сегодня такой диалог состоится с одним из талантливейших последователей Маштоца – Магакией Орманяном.
Итак, мой собеседник – архиепископ Магакия Орманян. Родился в Константинополе в 1841 году. Старше меня на 94 года. К нему буду обращаться, как обращаюсь к любому другому армянскому епископу – Србазан.
— Србазан, свои капитальные монографии, скажем, "Азгапатум" — история Армянской Церкви в трех томах, "Амапатум" — толкование четырех Евангелий, "Думы и слова", "Ватикан и армяне" и многие другие вы писали на армянском. Но почему вдруг книгу "Армянская Церковь", которая поразила современников и стала для многих откровением, писали на французском? На меня, к примеру, она произвела неизгладимое впечатление, и я не успокоюсь, пока не выскажу все, что запало мне в сердце. Словом, почему на французском?
— Наверное, в таких случаях надо подумать о времени, когда автор берется за ту или иную работу. Это было на стыке XIX- XX вв. Думаю, для армян момент перехода из одного столетия в другое всегда будет не только знаменательным, но и многообязывающим. Каждый раз это будет юбилей с двумя, а то и тремя и, дай бог, с четырьмя нулями. К 1600-летию я особенно много работал, писал статьи для разных изданий, на разных языках. И не раз ловил себя на мысли, что нужна некая особая книга, которую автор будет писать, видя перед собой не соотечественника, а иностранца. Ведь, что греха таить, иностранцы имеют очень недостаточное представление о наших внутренних вопросах. Используя отсутствие правдивых сведений о нас, иноверцы всегда искажали наши исторические события и особенно то, что связано с историей Армянской Церкви…
— То есть нет ничего опаснее, чем вариться в собственном соку?..
— Согласен. Именно поэтому спустя несколько лет после того, как отметили 1600-летие Армянской Церкви, я взялся за эту книгу. А выбор языка – французского – был закономерным. Во-первых, вся Европа, можно сказать, говорила на французском, в том числе Россия. Да и нельзя не принять во внимание тот фактор, что французский для меня был тоже рабочим. Я на этом языке писал много и часто. Мне нужно было, чтобы об истории Армянской Церкви читало как можно больше иностранцев – это было моей главной задачей.
— Я внимательно прочитал ваше предисловие к армянскому изданию 1911 года. Вы там рассказываете о реакции именно европейской общественности на вашу книгу. Было ли это для вас неожиданностью?
— И нет, и да. Ведь по сути книга эта стала моей лебединой песней: когда я переводил мою книгу с французского на армянский, мне уже исполнилось семьдесят. Время, когда надо наводить порядок в делах, которые остались недоделанными. Что же касается реакции, я был счастлив уже тем, что авторитетные критики европейской прессы благосклонно отнеслись к этому скромному сочинению. Они получили достаточные сведения о предмете, доселе им неведомом. А это очень важно. Но еще важнее было то, чтобы подобная работа получила свое развитие. Нас никто и никогда не будет знать и понимать до тех пор, пока мы сами не скажем громко правду о себе, в данном случае — о роли Армянский Церкви в христианской цивилизации…
… В следующих репортажах мы продолжим беседы с Магакией Орманяном, без которого трудно представить суть и смысл задач, поставленных перед нашим народом самой историей.
… Как мы мечтали о времени, когда "Армения" пойдет от Лос-Анджелеса назад в Панаму. Тогда ведь шли против морского течения, против ветров. Известно, что довольно редко на этом участке превалируют северное морское течение и северные ветры. И надо же — именно мы попали в это самое "редко". Но главное – идем своим курсом.
… И еще: 28 сентября рано утром Мушег подошел ко мне и тихо сказал: кажется, в нашей с коком каюте появился запах. Бросились туда. Мушег приподнял пайолу — запах усилился. Между труб в мышеловке лежала "наша" крыса. Вынос тела был осуществлен в торжественной обстановке. Зла мы на нее не держали — в конце концов, не мы ей объявили войну, а она – нам. Кто-то должен был проиграть. Мушег плоскогубцами схватил за край крысоловку, медленно поднялся по трапу из кают-компании в кокпит, подошел к борту… Гайк снял всю процедуру на видеокамеру. Такое впечатление, что ничего особенного не произошло. И это уже хорошо.