Слово о Тертеряне
В этом году Авету Тертеряну исполнилось бы 80 лет. В 1994 году 11 декабря закончилась его земная жизнь. Он ушел от нас, но музыка его с той же интенсивностью присутствует в мире, формируя музыкальные и художественные направления, волнуя слушателей своими провидческими символами…
История искусств — подвижная субстанция. Она живет независимо от нас, от мнений и суждений, намерений и устремлений, она принадлежит вечности и сама выводит на фоне времени свои ориентиры и рисунки. Порой прижизненная популярность того или иного творца уходит в небытие вместе с ним, не оставив никаких следов. Бывают случаи и обратного свойства, когда малоизвестный при жизни композитор или поэт со временем приобретает ценность. И все же чаще всего современники не ошибаются. Глубоко и серьезно прочувствовав талант, они как бы напутствуют его в будущее, где все живет уже по своим законам, своими радостями и печалями, своими открытиями и потерями. Мы знаем много имен, выдержавших испытание временем и оставшихся актуальными и для наших дней, когда так круто изменился облик мира. Мы видим, как искусство высокого класса, несмотря на бурно развивающийся развлекательный поп-арт, ценится все выше и выше и как в этот высокий перечень имен, обогативших мир новым видением, новыми художественными символами, прочно вписывается имя Авета Тертеряна.
С тех пор как в последний раз в присутствии Авета Тертеряна звучало его произведение, прошло 15 лет. Это было 9 ноября 1994 года в Лондоне, на лондонской премьере его Седьмой симфонии. Это исполнение с полным правом можно назвать его триумфом. Зал, заколдованный магическим очарованием звучащих параллелей на фоне гулкого речитатива дапа, не сразу пришел в себя после окончания симфонии. Тертерян рассказывал, как с последним звуком в зале воцарилась тишина, показавшаяся ему вечностью. И вдруг зал взорвался бурными аплодисментами, следуемыми нескончаемыми волнами и создающими атмосферу какой-то особой, взволнованной восторженности и безоговорочного признания.
В тот вечер он позвонил Эдварду Мирзояну в Ереван и сказал: "Ваш ученик вас не подвел". Так торжественно и счастливо он осознавал свою неразделимость с традициями, с композиторской школой Армении, с которой он навсегда связал свою жизнь в далекой юности, приехав в Ереван, чтобы учиться композиторскому искусству в классе Эдварда Мирзояна. Эта серьезная и осмысленная самость его творческого существования была ему крайне нужна и в самом начале пути, и в тот самый вечер, на верху триумфа, когда он остро почувствовал неотделимость от глубокой корневой основы своей национальной культуры, от почвы Армении, на которой он счастливо жил и творил, на которой выстроил дом, посадил дерево, родил и воспитал сына. Эта земля ему была нужна так сильно, что, осознавая свои потенциальные возможности композитора, творца, он не мог написать ни строчки в других местах земли, в той же России, в которой так востребованы были его творчество и его неординарное мышление, в той же Германии, предоставившей ему царские условия только для того, чтобы он творил. "Может быть… звуки, посланные мне, ищут и не находят меня. Ведь принять, услышать их я могу, только находясь там, дома, на Севане", -писал он своим друзьям осенью того года.
Творчество Авета Тертеряна в охвате всех его сочинений — восьми симфоний, двух опер — "Огненное кольцо" и "Землетрясение"- вокально-симфонического цикла "Родина" на слова Ованеса Туманяна и Ованеса Шираза, балета "Ричард III", двух струнных квартетов предстает цельной художественной традицией в виде современного музыкального эпоса, обобщившего огромный круг художественных явлений — древних и современных, национальных и вненациональных, которые во взаимодействии взрастили новый музыкальный мир. Он существует самостоятельно как новая музыкальная реальность, как мощная художественная традиция, активно воздействующая на развитие современного мира.
Мы сегодня осознаем, что музыка Авета Тертеряна больше чем музыка. Она выходит за рамки искусства, становясь общественным, публицистическим актом, она несет в себе то духовное богатство, которое поднимает мировоззренческий уровень слушателя, приобщает его к высоким помыслам, к главным темам нашего времени, она, звуча, проясняет исторические пути передовых идей, объединяет единомышленников…
Творческое наследие Тертеряна доказывает не только его принадлежность своей земле, своему народу, но и миру — на том простом основании, что чем сильнее опора, тем выше взлет. Его музыка оказалась нужной и действенной формой для той же Германии, чтобы утверждать свои приоритеты. Именно там происходят красноречивые художественные мистерии с участием тертеряновской музыки, подчеркивая выдающуюся роль Армении в развитии традиций христианской культуры. То в городе Брауншвайген (26 марта 2004 года) исполняется Пятая симфония Тертеряна, последние звуки которой — праздничные раскаты колоколов — сливаются через открытые окна филармонии с колоколами 10 церквей, находящихся в округе; то в концерте под названием "Бах в Армении", состоявшемся в 2005 году в Дрездене, в Лукас кирхе, под управлением известного нам Экехарда Клемма исполняются 1-я и 3-я кантаты из Рождественской оратории И.Баха, а между ними — Шестая симфония Тертеряна, и, перемежаясь с частями кантат Баха, звучат шараканы в исполнении Анны Маилян, а в финале концерта хором и солисткой исполняется армянская духовная песня "Христос — царь славы"…
Творчество Авета Тертеряна завершилось в такой совершенной форме — с прощальным приветом Второго струнного квартета, что казалось, оно застынет неким памятником высоким помыслам и идеям своего времени. Но его музыка смело шагнула в новое тысячелетие и оказалась фантастически созвучной ему с его мистически-технологическим брендом, с его апокалиптическими мотивами и неумирающими надеждами. "Вслушайтесь в музыку Тертеряна. Уловите шорох басовой струны…" — призывал в своем эссе "Памяти Тертеряна" екатеринбургский художник Михаил Сажаев. Да, это будет та самая настройка на чистый лад, которая так нужна верящим и неверящим, понимающим и непонимающим, чтобы услышать слова, идущие из глубины сердца.