В те годы время от времени проводились вечера поэзии, и мы оба были их завсегдатаями. Как-то она пригласила меня к себе домой, а квартира ее находилась неподалеку от Дома Союза писателей. Я подарил ей пластинки-альбомы стихов Блока, Есенина и Пастернака, которые приобрел из-под полы в Одессе. Мы с ней много говорили о русской и армянской поэзии, тогда читающая страна только недавно открыла для себя Цветаеву и Пастернака, а время Мандельштама еще не наступило.
В те годы Алла Тер-Акопян была непререкаемым авторитетом и бесспорным лидером среди русскоязычных армянских поэтов и переводчиков. Ее книга переводов «Из западноармянской поэзии» стала примечательным явлением, даже прорывом в литературной жизни республики. Практически впервые в добротных поэтических переводах были представлены драма Левона Шанта «Старые боги», лирика Петроса Дуряна, Мисака Мецаренца, Даниела Варужана, Рубена Севака, Сиаманто…
Стихи Аллы Тер-Акопян и сегодня для меня очень узнаваемы. А это стиль. В ее синтаксисе, в усеченных предложениях угадывается не влияние, а скорее хорошее знание и творческое освоение и в определенном смысле преодоление Цветаевой, Пастернака, Ахмадулиной…
В начале 70-х Алла Тер-Акопян переехала в Москву, окончила Высшие литературные курсы при Литинституте им. Горького и осталась в столице навсегда. Сказать, что Ереван в своей сутолоке заметил ее переезд, было бы большим преувеличением, поэтому я этого не говорю. Скажу только за себя: я на первых порах как-то растерялся и загрустил: не с кем стало беседовать о новых прочитанных книгах и новых впечатлениях, некому стало показывать новые стихи и получать доброжелательную, но вместе с тем строгую нахлобучку по поводу небрежных рифм или неряшливых образов: дескать, это еще не поэзия, но вешаться не нужно, потому что есть определенный рост и прогресс…
Как ей жилось последние тридцать московских лет? Чем она занималась? Об этом я узнавал урывками – либо от самой Аллы Константиновны во время ее нечастых наездов в Ереван, либо от московских литераторов, общих знакомых. Предположу, что жизнь ее складывалась непросто. Да простится мне шахматная ассоциация, но в поэзии также есть гроссмейстеры и мастера, и тоже места под солнцем хватает только для гроссмейстеров, вернее, только для гроссмейстерской элиты. Остальные довольствуются малыми, больше духовными, нежели материальными приобретениями. Для них поэзия может стать чем угодно, но только не хлебом с маслом.
Как-то очень давно Алла Тер-Акопян написала шутливую пародию на одно из стихотворений Евтушенко. В своей пародии Алла Константиновна сетовала на то, что «Трамвай Поэзии» не резиновый и что она при своей неамбициозности и скромных запросах предпочитает сойти с него и прогуляться пешком. Тогда я просто не мог подумать, что это веселое стихотворение окажется зловещим пророчеством. И не только для его автора.
В Москве Алла Тер-Акопян опубликовала новые сборники стихов, теперь их на ее счету более десятка, и это не считая многочисленных книг переводов, книг для детей, прозы, литературных эссе и философских, теософских, эзотерических исследований. Ее переводы из армянской поэзии составили внушительную книгу — «Ритмы и рифмы Армении».
Признаюсь, я не знаком с романом Аллы Тер-Акопян «Путешествие души Адама» и плохо знаю московский период ее творчества, но мне известно, что с 1986 года она серьезно занимается изучением эзотерических учений и даже составила ряд книг по Агни-Йоге. Ее интерес к восточным философским и эзотерическим учениям еще больше усилился после поездок по Индии, Тибету, Непалу… Она изучила санскрит. Этот исследовательский интерес она обобщила в книгах «Древние тайны армянских фамилий и краткая история арийской расы», «Армянский язык — сын языка богов», «Санскрит в реке русской речи».
В 2007 году Алла Тер-Акопян столь же самозабвенно и серьезно занялась компьютерной графикой (влечение к рисунку, гобелену, витражам, орнаменту у нее имеет глубокие корни). И рисунки свои она стала сопровождать небольшими стихами, большей частью двустишиями и катренами. Трудно определить, то ли стихи иллюстрируют рисунки, то ли рисунки объясняют стихи. Художниками и литераторами эта новация была принята на ура и даже провозглашена новым жанром. И даже название было найдено – «Арт-поэзия». Одна за другой последовали презентации и выставки работ в новом «стихорисуночном», «арт-поэтическом» жанре.
Поэты и художники – «бессеребреные мастера», с которыми хроническое безденежье беззастенчиво и навязчиво водит дружбу. Не поэтому ли в подавляющем большинстве своем люди творчества – это странные личности, не от мира сего. И разве искусство, литература, вообще все виды творческой деятельности не являются своего рода уходом из действительности?
Есть устоявшееся мнение, даже убеждение, что судьба очень внимательно следит за тем, чтобы у творческих людей не было недостатка в проблемах, житейских испытаниях и невзгодах. И она всегда найдет подходящий момент, чтобы напасть с тыла и нанести неожиданный и подлый удар в спину. Таким жестоким испытанием жизнестойкости Аллы Тер-Акопян явилась преждевременная, трагическая смерть ее сына Ашота, которого я знал совсем маленьким и которого Алла Константиновна нежно и любовно называла Ашотькой… Без веры в высшую справедливость и неисповедимость путей господних такую утрату было бы просто не перенести.
Алла Константиновна! Хочу вас заверить, что в Армении, в Ереване у вас есть поклонники, читатели и почитатели ваших стихов. Возможно, нас не так уж и много, во всяком случае значительно меньше, чем вам хотелось бы, но ведь количество не является единственным мерилом признательности, уважения, любви. Так что примите эту публикацию как запоздалое признание в любви.
