Проведение в январе 2011г. референдума о независимости Южного Судана вновь вызвало волну комментариев относительно сдвигов, которые в последнее время наблюдаются в некоторых подходах мирового сообщества. Речь прежде всего о выходе на первый план принципа самоопределения наций в ущерб принципу территориальной целостности. Для Армении и НКР по понятным причинам данные процессы имеют особое значение.
Действительно, на первый взгляд ряд событий последних лет укладывается в достаточно последовательную и стройную цепочку. Это в первую очередь признание рядом государств независимости Косово, затем признание Россией в том же 2008г. независимости Абхазии и Южной Осетии после пятидневной российско-грузинской войны и, наконец, уже упоминавшийся референдум об отделении Южного Судана. В то же время понятно, что говорить о каком-либо фундаментальном сдвиге в пользу самоопределения наций пока рано. В каждом из перечисленных случаев решающую роль, скорее, играют не какие-либо объективные нормы международного права, а конкретные политические интересы тех или иных держав, имеющих возможность в большей или меньшей степени формировать в своих интересах международно-политическую среду. При этом достаточно важную роль играет и чисто силовой фактор, что уже само по себе делает сомнительными ссылки на правовые аспекты. В этом плане достаточно показательными являются два наиболее ярких примера — Косово и Судан.
В СЛУЧАЕ С СУДАНОМ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ НЕОБХОДИМО ОТМЕТИТЬ, что конфликт между севером и югом страны насчитывает достаточно долгую историю и дважды — в середине 60-х гг. и в начале 70-х — обсуждались варианты предоставления Южному Судану большей самостоятельности, а в 1972г. Южный Судан получил определенную степень самоуправления. Нынешний референдум проводится на основе мирного соглашения, заключенного в 2005г. в Кении.
Однако особый интерес представляет позиция ведущих держав, и в первую очередь США, и здесь необходимо отметить, что наиболее жесткую, репрессивную политику в отношении Юга, связанную в том числе с насильственной исламизацией, проводили именно правые режимы, пользовавшиеся поддержкой США и с разной степенью интенсивности сотрудничавшие с исламистскими силами. В этом плане политика Вашингтона стала меняться в 1990-е гг., когда, во-первых, ослабла угроза интересам США со стороны левых сил, и, во-вторых, на первый план вышла исламистская угроза. Ключевым фактором в современной политике США в отношении Судана стали два момента: энергоресурсы и фактор Китая.
Южный Судан богат нефтью, а с середины 2000-х гг. Судан стал объектом экспансии китайского капитала. В настоящее время Судан является ключевым партнером КНР в Африке, подобно Венесуэле в Латинской Америке и Ирану на Ближнем Востоке. На Китай приходится, по разным оценкам, от 40 до 60% добываемой в Судане нефти, в 2007г. 7% получаемой Китаем нефти импортировалось из Судана, из 15 зарубежных компаний, действующих в стране, 13 являются китайскими. В этих условиях в рамках нарастающей конкуренции с КНР США и занимающий в данном случае с ними единую позицию ЕС стали оказывать активное давление на Хартум, имея по сути целью расчленение страны.
В качестве важного рычага давления использовался начавшийся в 2003г. кризис в северо-западной суданской провинции Дарфур, в рамках которого суданский режим в значительной степени оказался в международной изоляции. Что же касается Южного Судана, то государственная единица, которая появится на свет в результате нынешнего референдума, вряд ли будет жизнеспособна и наверняка окажется в сильной зависимости от внешних сил. Важной проблемой остаются трубопроводы, по которым нефть экспортируется с юга и которые пролегают по территории севера, а также проблема разделения доходов от нефти и принадлежности богатой энергоресурсами спорной провинции Абэй. В то же время необходимо отметить, что, несмотря на общую поддержку Хартума, Китай готовится к независимости Южного Судана и Пекин уже предпринимает шаги по налаживанию контактов с южносуданской верхушкой, так что с точки зрения реакции основных игроков независимость Южного Судана не встретит серьезных препятствий.
ОСОБЕННО ВАЖНЫЙ ПРИМЕР ПОСЛЕДНИХ ЛЕТ — ЭТО КОСОВО. Провозглашение независимости этого края, по мнению многих экспертов, поставило точку в растянувшемся почти на два десятилетия процессе расчленения Югославии, и в этом плане "операция Косово", конечно, является составной частью более широкой "операции Югославия". Она стала отражением реализации двух геополитических проектов — американского и германского. Позиция США в отношении югославского кризиса стала приобретать целостность в середине 1990-х гг., и в ней выделяются несколько моментов. В первую очередь югославский кризис стал для США важным средством сохранения военного присутствия в Европе и военно-политического контроля над ЕС, который продемонстрировал свою военную несостоятельность в 1990-е гг. В настоящее время Косово является одним из опорных пунктов американского военного присутствия на периферии ЕС. Параллельно Косово позволяет создавать зону напряженности в отношениях с Россией.
Еще один проект — германский, имеющий целью в конечном итоге реализацию концепции "срединной Европы", то есть создания сферы гегемонии Германии в Центральной и Восточной Европе. Для этой цели ключевое значение имел контроль над Балканами, исторически входящими в зону влияния германского капитала. При этом еще в 70-80-е гг. Югославия уже экономически зависела от ФРГ. В ходе югославского кризиса в 1990-е гг. Германия использовала военный потенциал США через механизмы НАТО, при этом Берлин оставлял себе главным образом экономические рычаги, осуществляя активную экономическую экспансию в Юго-Восточную Европу. В конечном итоге после провозглашения независимости Косово на Балканах возникло еще одно маложизнеспособное в экономическом и военно-политическом отношении государственное образование, во многих вопросах все еще являющееся фактическим протекторатом ЕС.
Таким образом, в основе последних наиболее громких провозглашений независимости наряду с объективными факторами в плане реакции ключевых игроков международной системы решающую роль играли конкретные политические интересы. При этом ситуация, когда та или иная норма международного права подчиняется и эксплуатируется различными центрами силы и в зависимости от расклада их интересов выдвигается на первый план, в принципе не нова. Подобными примерами особенно богата история деколонизации в Африке, когда США и бывшие метрополии в зависимости и от своих интересов, и от ориентации правящих режимов в освободившихся государствах поддерживали или, наоборот, подавляли движения, имевшие целью отделение некоторых провинций от бывших колоний. Так что со стороны ведущих мировых игроков неизменным остается лишь один принцип: обеспечение собственных интересов.
