Было время, когда существовало понятие "ереванцы", благодаря которым город приобрел свой индивидуальный облик. По городу, позванивая, ходили трамваи, а на улице Абовяна под кустами зажигались причудливые фонари вроде ночников, бросая ненавязчивые взгляды на влюбленных: вечер принадлежал им, это был, если можно так сказать, час Валентина.
НА БЫВШЕМ ПРОСПЕКТЕ ЛЕНИНА ПРЯМО ПО ОСИ НА АСФАЛЬТЕ БЫЛИ РАЗМЕЩЕНЫ ПОДСВЕТКИ. Мы так привыкли к этим сказочным наземным фонарям, защищенным от колес машин металлическими решеточками, что никогда не задумывались, чья это была идея, но фонари-светлячки имели своего автора — это был художник Валентин Подпомогов. В 60-х он был главным художником Еревана, и именно он уговорил мэра города (в те времена председателя горсовета) Г.Асратяна осуществить идею фонарей. Как уговорил? Сказал, что видел подобное в Буэнос-Айресе на улице Флорида.
Подпомогов толком и не знал, была ли такая улица в столице Аргентины, но сказанное звучало очень по-испански. Подпомогов был армянином наполовину, фамилия его украинская, но он был истым детищем Еревана, они были неразлучны и вместе фантазировали. Например, фонтанчики, посвященные 2750-летию Эребуни-Еревану, открытые в 1968-м году, тоже были придуманы им. Сфера его фантазий простиралась от элементарных предметов обихода до надгробных памятников. Валентин принадлежал к той категории ярких, неординарных личностей, кто из собственной жизни делает произведение искусства. Такими были художник Жорж Якулов, режиссер Генрих Оганесян, наконец, писатель Оскар Уайльд, признавшийся, что гений свой он отдал жизни, а искусству — только талант.
Уникальным явлением Еревана был также Музей современного искусства, основанный Генрихом Игитяном, где в годы советского режима на удивление всему миру можно было увидеть никем не запрещенный авангард. Особое место в этом музее занимали картины Подпомогова, которые взывали к совести, напоминая, что ответственность за то, что происходит на Земле, несет каждый житель планеты.
Валя и Ася
18 лет человеку исполняется только тогда, когда он влюбляется. Независимо от паспортных данных. В 1990-м, когда Валентину Подпомогову было уже 66 лет, он влюбился в Асю. Как она появилась в его жизни? Сошла с его картин. С художниками такое случается. Подпомогов никогда не писал с натуры. Когда он увидел Асю, то узнал в ней свою "Сумгаитскую мадонну"…
Я НЕ РАЗ ЗАДУМЫВАЛАСЬ ОБ ИСТОРИИ ЛЮБВИ ОРФЕЯ И ЭВРИДИКИ. Почему все-таки Орфей, спустившийся в царство теней, не смог выполнить условие и оглянулся, потеряв тем самым свою возлюбленную навсегда? Потому что на самом деле он ее никогда и не терял. Перед взором человека расстилается только его прошлое, и для того чтобы не видеть свою жену, Орфей должен был закрыть глаза, не оглядываться (разумеется, метафорически) на прошлое, что невозможно для того, кто любит.
В действительности, если есть любовь, смерть бессильна. Уже 12 с половиной лет, как Валя ушел из жизни, но Ася видит его повсюду. Стоит только заговорить с ней о Вале, как вы тоже начинаете его видеть, впрочем, так, как Ася, никто не может увидеть Валю. Как они смотрели друг на друга… Этот обмен взглядами имел свой смысл и даже интонацию…
Отпущение грехов
У художника был обширный круг друзей-приятелей, завсегдатаев его гостеприимной мастерской. В богемной обстановке, без которой не могла обходиться его артистическая натура, он тщетно пытался найти ту, на которой он смог бы задержать свой взор. В конце концов появляется Та, которой он признается, что она — единственная, кто его не утомляет, и… не хочет больше ни мгновения жить без нее.
ВЫХОДИТ ЛИ АСЯ ЗА ПОКУПКАМИ ИЛИ ВО ДВОР, чтобы выгулять собаку, Валя предупреждает: "Скорее возвращайся!" А когда она стряпает или моет посуду на кухне, он грозится, что перебьет ее всю: "Садись рядом и ни-че-го не делай". Долго-долго всматривается он в черты ее лица, читая в них лик своих мадонн. "Можешь ли ты представить, как я люблю тебя? Если Бог свел меня с тобой, значит, он простил мне все мои грехи!"
Когда он получал заказ, то до последнего дня ничего не делал (работала его мысль) и только в последнюю минуту предавал бумаге итоги мысленной работы. "С гениями жить невозможно, как ты живешь с ним?" — спрашивали Асю. "Я несла свой крест, пропитанный любовью, и он был легким. Я понимала почему: его любила больше, чем себя. Меня совершенно не интересовало то, что касалось меня". Когда Асю спрашивали о возрасте Вали, она отшучивалась: 99. Она знала, что никто не примет разницу в их возрасте, которая составляла 35 лет. Асина мать призналась ей: "Я вижу, что ты счастлива, хотя места себе не нахожу. Я всегда знала, что у тебя будет необычайная судьба." А брат сказал, что "так нельзя: или туда, или сюда". И Ася пошла туда. Где был Валя.
Ася и Валя
"Моя жизнь, — рассказывает Ася, — делится на две части: до Вали и после него. В действительности она началась с той поры, как я встретила его. С 1990 года я поняла, зачем вообще появилась на свет, в чем смысл моей жизни. До этого меня всегда мучил этот вопрос. Несмотря на интересный круг общения, я подобно лодке плыла без руля и ветрил…
С ПОЯВЛЕНИЕМ ВАЛИ Я ТОЧНО ЗНАЛА, В ЧЕМ МОЯ МИССИЯ. Это — служение ему. Я оставила свою работу, кстати, высокооплачиваемую: Валя заменил мне все. Не задумывалась, как окружающие отреагируют на это, никому не хотела ничего доказывать. А между тем серьезность наших отношений вызвала в его окружении нешуточное беспокойство. Когда Валя через некоторое время после нашего знакомства собрался на три месяца во Францию, один из его друзей меня предупредил: "По возвращении Вали ты больше не будешь находиться здесь постоянно". Но каждое утро я просыпалась, чувствуя, что сегодня я люблю его больше, чем вчера… Технарь по образованию, я знала, что вслед за пиком наступает спад, но в нашем случае кривая вела в бесконечность".
Вот так часами Ася может рассказывать о своей любви. Их брак совпал с самыми тяжелыми годами, которые довелось пережить нашей стране (1990-1998гг.), однако история их любви — свидетельство того, что нет тяжелых или легких времен. Нет кризиса, нет повышения цен. Если есть любовь. Если строки твоей жизни не остаются пустыми.
