Тема по сезону
Солнце опять активизировалось. Спокойная полоса закончилась. Что поделаешь: солнце все-таки верховный главнокомандующий человеческих жизней. Так что надо, ох как надо отдохнуть. Турагентства теперь на каждой улице. Захожу в одно из них. Пляжи Кипра или Мальорки? Цены, конечно, интересные… Самоа? Еще более интересные… Задумчиво бросаю взгляд на огромный глянцевый плакат, на котором наглая полуголая красотка на нестерпимо лоснящемся синем морском фоне презрительно смотрит на неуспешных клиентов. Боже мой, как хочется в эту нестерпимую синь нырнуть! Ведь пик лета и солнечные вспышки идут уже без продыха. Взгляд красотки становится еще более наглым: "Куда тебе, совок, в твоем возрасте пора бы уже иметь тяжелый кошелек".
Вздыхая, покидаю турагентство. Кто может сказать, что красотка не права. Ах, есть же на глобусе суперкурорты с гибкими телами пальм, с суперлазурной морской далью, поглощающей все стрессы. Заплати — и ты в Венеции на площади Сан-Марко или в Сан-Ремо. А нет — отлетай фантазией и воображением куда хочешь, хоть на песочный пляж какого-нибудь далекого острова, садись с бокалом под пальмой и отдыхай шикарно. А что, и отдохну, вот только сяду на свой старенький диван, закрою глаза и отлечу мыслью. Как говорится, не впервой. Неужели мне не по плечу медитативная релаксация? Тоже мне бином Ньютона! Ведь всякое творчество медитативно.
Так. Собираю чемодан. Небольшой и легкий, ибо летний отдых предполагает, как вы сами понимаете, не разодетость, а скорее, раздетость. Куда направимся? Конечно, я хотела бы поехать в Византию… Говорят, это была сама красота. Охотно верю, ибо великолепие Венеции и высокие искусства Флоренции — оттуда. Но Византии, увы, уже давно нет на свете, а то, что располагается на ее месте, имеет к ней такое же отношение, какое волк имеет к съеденной им овце.
Что ж, направимся от жары куда-нибудь к воде, в океанский простор. Плывем на остров Эдем. Что, нет такого? Ничего, нашего путешествия ведь тоже нет. Нет, так придумаем.
Плывем на огромном белоснежном многоярусном теплоходе, который сам как остров среди моря. Каюта суперкласса. Никакого первого, второго, тем более третьего класса. Могу же я в эти годы и после всех моих трудов хотя бы в воображении позволить себе сервис со знаком некоего абсолюта. Тем более что денег на моей воображаемой пластиковой карточке столько, что мне нетрудно изъясняться даже мизинцем и встречать мгновенное понимание.
За голубыми прозрачными занавесками плещется в люке каюты синейший океан. Занавески потому и прозрачны, что кто же может заглянуть в окно среди открытого океана. Вот разве что Нептун с трезубцем…
Обращение нежнейшее. Ненавязчивый сервис. Отдых на верхней палубе, почти на носу корабля. Шезлонги, бассейн, остроносое взрезание толщи вод клювом теплохода. Ход быстрый, ритмичный, упругий. Жарко. Плюх в бассейн с морской водой. Потом под зеленый тент. В руках вазочка с разноцветными шарами мороженого. Шезлонг почти горизонтальный, лицом к морской дали. Большой привет стрессам!
Выпрыгивающие из моря дельфины мешают есть мороженое: они тоже хотят. Бросаю за борт шарики, которые они точечно ловят. Заказываю еще пару порций мороженого.
К острову Эдем два дня морского пути. Как жаль, что всего два. Так бы плыть и плыть по голубой шири. А ночью — под неправдоподобными звездами. Вертикальные лучи солнца горячи, напитки, наоборот, ледяные, мороженое умопомрачительно вкусное и красивое. А вечером еще и пиано-бар. Гуляй, душа!
Море синее, зеленое, свинцовое, розовое на закате, черное лоснящееся по ночам, молочное, бело-пенистое, закипающее, застойное при скучном штиле, ласковое, грозное, светоносное, отчужденно-неприязненное, даже бесцветное — словом, в постоянном поиске, как ищущий художник. "Постоянна только смена". То мистика люминесцентной подсветки, то плотный панцирь перламутра, то плывем среди муара, то почти различаем просвечивающееся дно… О неистощимая фантазия Бога!
Огромный зал ресторана. В окна смотрит синь. Белейшие приборы на белейших скатертях (цвета снегопада на Аляске). Белейшие тугие накрахмаленные, торчком стоящие салфетки. Длинноногие бокалы, стекло которых лучится особенно сильно (неужели их моют ядовитой химией?). Нежно зажаренный кусок мяса на огромной тарелке с цветными отдельностями овощного гарнира. О! Плывем, едим, наслаждаемся, платим. После обеда спускаемся в пивной бар. К пиву — диковинные жареные орешки. Пьем. Грызем. Просим повторить. Пивной бокал из горного хрусталя (можно купить). Эх, была не была — покупаем. Мелочиться будем потом — на суше, в повседневности, дома. Где, поднеся горный хрусталь к щеке (о, какая натуральная прохлада!), будем вспоминать плавание, океан и прочие невозможности, которые, однако, были, были, были…
Доплыли. Трап. Чемоданы подает к такси в прямом смысле слова лиловый негр. Даже, я бы сказала, фиолетовый. Мчимся по игрушечно красивой автостраде. Чистота и зеркальность ее могут поспорить с паркетом в зажиточных ереванских квартирах. Сказочные скорости автомашин, виллы, кемпинги, пятизвездные отели, тенистые корты, комфортабельные пляжи, яхты, автозаправочные станции. И всюду кондишн, кондишн, кондишн. Словом, сплошной курортный сервис. Пляжи высокоплатные. Честно говоря, платить за такое стоит. Вокруг твоего тела так и вьется обслуга. Ты в тени грандиозных пальм и с бокалом мартини в руке. Фи, кислятина за немалую сумму! Все эти рислинги и мартини со льдом трудно пить после наших вкуснейших густых армянских вин. Или грузинских. Сталин, облюбовавший "Ахашени", был прав. Однако остров весь в европейской винной кислятине. А также в скотчах и виски. Виски, опять же на просвещенный вкус, фи-фи. Правда, есть еще коллекционные французские вина. Просим принести что-нибудь сверхколлекционное. Но, пригубив это разрекламированное худосочие и вспомнив домашнее вино, которое я пила в одном из особняков Эчмиадзина, преисполнилась жалости к французским виноградникам. Превосходным, говорят, было когда-то сиракузское вино, которое доставлялось в Рим.
Ладно уж, ограничимся мороженым — целыми ледовыми айсбергами в уличных кафе, на пляжных столиках, в кондишине ночных баров. О ночные клубы! И опять же пиано-бары. О рулетка, о шар на сверкающем круге, о судьба, стремительно бегущая по кругу!
На пляже мы уже обзавелись кое-какими знакомствами. Рядом с нами, закатив ноги аж в небеса, возлежит американская супружеская пара. "Вы, конечно, из Старого Света?" — улыбается знаменитой американской стоматологической улыбкой мадам. "О да, мы из Старого Света, даже, я бы сказала, очень старого. Возможно, даже старейшего на планете". Но как объяснить это супругам из Штатов, не имеющим ни малейшего представления о незапамятных цивилизациях Передней Азии, о нашей брадатой ойкумене. Только улыбка да разговор о бизнесе, который здесь, среди этого природного великолепия, выглядит особенно нелепо. Да и улыбка после балканской, иракской и ливийской эпопей выглядит, на мой взгляд, как-то немотивированно…
А по вечерам какие смокинги, какие вырезы на дамских туалетах! Вырезы, заметьте, на уже загоревших телах, то есть соблазнительные дважды. Какое разнообразие мужских бабочек! Прямо хоть накалывай на булавку и коллекционируй. Какая обувь на длинных стройных ногах! И какая зазывная ночная негритянская музыка с бисером фортепиано. Длинные, проводные черные пальцы на белой клавиатуре. И какие-то особенно белые белки глаз в соседстве с черной кожей. А голоса! Не фестиваль ли какой случайно? Неужели это поют обычные певцы обычных ночных баров? Браво! Здесь что, все по суперклассу? О божественный ваканс! Так сказать, вокал и ваканс.
Купила шортики (комплект из семи штук, учтен каждый из цветов спектра) и подумала: где их носить? В Аване? Приобрела колье из крупных сапфиров и опять подумала: куда в нем пойти? На кустарный самодельный концерт, каких у нас нынче много?..
Грустно плыли обратно. Да, синь, простор, теплоход, бассейн и тенты, но — все последнее, кончающееся, финальное. В Батуми уже не было лиловых негров, чемоданы пришлось нести самим. По дороге в Ереван железнодорожный вагон давил раскаленной крышей, мы уже готовы были выпить и кислого, а главное, холодного мартини. Вот мы и дома. Посвежевшие, готовые к новой зиме и к безвыходностям переходного времени, которое никак ни во что не перейдет.
Шортики ношу дома. В понедельник надеваю белые, во вторник — голубые, в среду — красные и т.д. Колье, скорее всего, продам: не с моими же застиранными водолазками его носить. Пивной бокал из горного хрусталя (не камень — слеза) стоит на полке.
Каждую ночь мне снится остров в далеком океане, длинные царственные тела пальм и песок пляжей такой мелкий и такой идеально рассыпчатой зернистости, что это наводит на мысль… Неужели и здесь мировые стандарты? Вот, затаив дыхание, я слежу за бесстрастным крупье. Блестящий шар облегчает наш кошелек. А утром, еще в синей послерассветной прохладе, я вхожу в чистейшее и мелкое у берегов море, соль которого оздоровляет меня. Промытая, продуваемая бризом, умиротворенная и улыбающаяся, я сижу в безмерном созерцании под пальмой и смотрю в ту даль, за которой мой дом, а, может быть, и Дом Всего Человечества. И думаю о том, что денежная недостача развивает и что воображаемое путешествие ярче реального.
