В моем архиве хранится фотография, сделанная в апреле 1963 года. За столиком сидят четверо: Виктория, Акоп, Эдмонд Тер-Погосяны и мой отец Николай Кюфарян.
ОТЕЦ И АКОП БЫЛИ ДВОЮРОДНЫМИ БРАТЬЯМИ ПО МАТЕРИНСКОЙ ЛИНИИ. Они не виделись 30 лет… В памятный вечер встречи пытались рассказать друг другу все, что случилось за три десятилетия. Да разве за несколько часов или дней все расскажешь?
В годы Геноцида армян оба подростками спаслись от турецкого ятагана и в числе беженцев-эрзерумцев обосновались в Харькове, взрослея без родителей. В июле 1922 года из Тифлиса пришла весть о том, что старший брат Акопа, Петрос, исполнил вынесенный приговор одному из главных организаторов геноцида — Джемалю-паше. Выстрелы на Головинском проспекте грузинской столицы эхом откликнулись в Украине. Как ни скрывался Петрос, ему не удалось избежать ареста, суда и ссылки в Туруханск, где некогда отбывал срок Иосиф Сталин и вроде совершил побег. Наш герой-мститель тоже сбежал в красноярскую тайгу, затерявшись в ее бескрайних просторах. Дальнейшая судьба его осталась неизвестной. Хотя, по словам Акопа, ходили слухи, что Петрос жив и у него в 1937 году родился сын.
Сам Акоп в годы нэпа стал удачливым предпринимателем, однако ситуация изменилась, и он решил уехать — эмигрировал в Иран, надеясь, что со временем заберет туда и семью. Не вышло. Начавшиеся массовые репрессии коснулись и его близких. В 30-е годы из десятков тысяч армян мало кто остался в Харькове — их скопом выселяли в Сибирь и Казахстан. Об этом писал в своей книге "Опоздавшая свобода" сын Акопа — Эдмонд Тер-Погосян. Человек, которому впоследствии довелось по предложению Н.Назарбаева участвовать в разработке закона о нацменьшинствах Казахстана. Эдмонд десятилетиями ждал встречи с отцом… Но ему, проживающему в Казахстане, проводить отца в обратный путь, в Иран из Еревана, не разрешили. А мне вот довелось с отцом посидеть в прощальный вечер в "Армении" с дядей Акопом и тетей Викторией. Он подарил мне фото, рассказывающее о моих корнях, о нашем роде Кюфарянов, из которого после Геноцида осталось только три носителя редкой фамилии. Сейчас нас пятеро. Один из пятерых — на пороге создания новой семьи. И мы живем в Армении.
