…ОККУПАЦИОННЫЕ ВЛАСТИ ЕЖЕДНЕВНО УСТРАИВАЛИ ОБЛАВЫ В ЛЮДНЫХ местах города, особенно на рынке,
по их версии — для поимки партизан. Тех, у кого не было документов или просто казался
подозрительным, немцы, как рассказывала моя мать, в то время 12-летняя девочка,
отводили к пригорку, близ Дома колхозника, и загоняли в черные машины.
Забегая вперед, скажем, что когда в феврале 1943-го Красная
Армия освободила город, то выяснилось, что эти машины были душегубками, в
которых немцы газом умерщвляли людей. А трупы сбрасывали в вырытые до прихода
вражеских войск противотанковые траншеи, которые, увы, оказались бессильными
перед германскими танками.
…В числе «подозрительных лиц» один раз
оказалась и моя мать Гоарик (Галя) с двоюродной сестрой-сверстницей Томой.
«Киндер, киндер» — эти слова немецкого офицера стали спасительными
для сестер Диланян. Можно представить, что пережили их родители, пока не нашли
своих детей.
«Первые седые волосы у твоей бабушки (тогда молодой
женщины. — Авт.) я заметила на
следующий день», — рассказывала мать. Можно также представить состояние
моей бабушки Анаит, когда некоторое время спустя, во время сильной бомбежки
города, ее дочь вырвалась и выбежала из бомбоубежища на улицу. Мать искала по
моргам девочку в красном пальто.
Немецкая пропаганда работала денно и нощно, по всему
городу ехали машины с громкоговорителями, пытаясь разжечь ненависть к Советам,
используя голод, сталинские репрессии, национальный вопрос. Не стали
исключением и районы Краснодара, где компактно проживали армяне. Но несмотря на
все тяготы и недовольство, связанные с войной, коллективизацией,
раскулачиванием, лагерями, армяне Краснодара, очень и очень многие из которых,
включая семью моего деда, в свое время были жителями Западной Армении —
Ардвина, Ардагана, Олту, чудом уцелевшими от турецкого ятагана во время
Геноцида 1915-23 гг. и нашедшими приют на юге России, в своем подавляющем
большинстве твердо верили в известный лозунг «Наше дело правое, враг будет
разбит, победа будет за нами!»
(Здесь вспомнились слова о верности армян своему
историческому союзнику — России президента РА Сержа Саргсяна в недавнем
интервью Владимиру Познеру; эту мысль рефреном повторяет и легендарный
советский разведчик-нелегал Геворк Вартанян в трех книгах автора этих строк,
посвященных уникальной супружеской паре разведчиков-армян.)
…ВО ВРЕМЯ
ОЧЕРЕДНОГО «ДОСМОТРА» ВО ДВОР ДЕДОВСКОГО ДОМА (в котором я четверть века
проводил летние каникулы) вошел офицер СС, и в грязных сапогах разгуливая по
старинному армянскому ковру ручной работы, заметив немецкое пианино
«Братья Дитрих», которое мой дед-чувяшник Арменак Диланян приобрел
для того, чтобы бонна-гувернантка обучала его дочерей музыке, спросил: «А
кто тут играет?»
«Я играю, с вашего позволения, герр офицер», —
неожиданно смело, на немецком, ответила старшая сестра моей матери, 17-летняя
Ася (Арус), впоследствии — заслуженный врач Абхазской АССР А.А.Тавадян.
«Ну тогда сыграй, посмотрим, как играешь», — приказал непрошеный гость.
И что бы вы думали, сыграла моя тетя Ася? «Широка
страна моя родная…» — эта мелодия взбудоражила всех соседей. На счастье
Диланянов, эсэсовец не знал армянского и поэтому не понял возгласов
соседей-армян: «Инч э, меронк ет экан?» («Что, наши
вернулись?»).
«Прекрасная мелодия!», — похвалил мою тетю
немец.
«Ну, а если бы герр офицер знал слова этой
песни», — уж совсем расхрабрилась моя юная тетка, за что после ухода
ценителя высокого искусства и получила сильнейший нагоняй от перепуганных
бабушки, матери и теток.
…Вскоре после освобождения города советскими войсками
мой дед Арменак по доносу сограждан был арестован и этапирован в Нижний Тагил,
а затем дважды — с перерывом в несколько лет — был сослан в Сибирь. А все его
преступление заключалось в том, что он как один из наиболее уважаемых членов
армянской общины Краснодара организовал сбор средств для обеспечения питанием и
медикаментами раненых армян-бойцов Красной Армии, оставшихся в госпиталях после
поспешного отступления советских войск.
И даже после этого
семья моей матери не затаила злобы на Советскую власть — мать и ее младший брат
Рафик всегда говорили, что день 9 мая 1945 года — один из самых счастливых дней
в их жизни.
