К нам в редакцию "ГА" пришла женщина средних лет, сухопарая, немного странная… Долго и путано она рассказывала историю о том, как ее уже совершеннолетнюю дочь якобы насильно держит в заточении директриса Республиканского учебного комплекса N1, в которой девочка оказалась после того, как убежала из дома и, попав в полицию, была направлена в Армянский фонд помощи, а оттуда — в вышеупомянутую школу в районе Вардашена в Ереване.
Девочка (назовем ее Армине, это не настоящее ее имя) перестала ходить в школу с третьего класса (как она говорит, по вине матери) и только через несколько лет ей удалось заполнить пробелы в образовании, проучившись 2 года в вардашенской школе — специальном учебном заведении для трудных подростков, или, как сейчас принято говорить, детей с проблемами. Армине может вернуться домой, когда пожелает, — в школе ее никто насильно, конечно же, не держит…
Собственно, дома как такового у нее нет — в свое время мать с дочерью жили в Ереване, в аварийном доме на ул. Фучика. Когда его снесли, жильцам дали компенсацию, но, как утверждает мать Армине, цены на недвижимость взлетели, и новое жилье так и не удалось приобрести. Девочка ту же историю рассказывает совсем по-другому, признаваясь в то же время, что причина ее нежелания возвращаться к матери — не отсутствие жилья, а то, что мать на протяжении многих лет, с самого раннего детства, регулярно ее избивала, причем жестоко. Мать требует свою дочь обратно, та отказывается вернуться (хочет остаться в школе еще какое-то время) и, будучи совершеннолетней, вправе сама решать, что ей делать.
А вот руководство школы, в которой учится и живет Армине, удовлетворив желание девочки остаться в стенах учебного заведения, пребывает между двух огней, и неизвестно, сколько эта тягостная для всех сторон ситуация еще будет продолжаться. Впрочем, Ларисе Саргсян -директору Республиканского учебного комплекса N1, не привыкать к "тяжелым случаям"…. Других в руководимой ею школе и не бывает — ведь сюда попадают подростки из семей, которые никак не назовешь благополучными и респектабельными.
Когда-то здесь даже был карцер….
Вообще не знаю, что я ожидала увидеть, отправляясь в вардашенскую школу…. Решетки на окнах, бритые головы малолетних преступников, мрачные застенки карцера, страшных надзирателей- иезуитов, избивающих детей за малейшую провинность, — этакий армянский вариант "побега из тюрьмы", "пролетающего над гнездом кукушки"? Собственно, и решетки на окнах, и бритые головы, и жестокие надзиратели, и мрачные униформы, и даже карцер — все это действительно было пугающей реальностью в не столь уж далеком прошлом этого необычного учебного заведения. До 1996 года два спецучилища N1 для мальчиков и девочек функционировали отдельно как закрытые учебные заведения вроде колонии, куда попадали дети, нарушившие закон.
Когда же в 1996 был принят закон РА "О защите прав детей", изменение статуса подобных "школ" стало первой ласточкой к его применению. Они стали открытыми…. В определенном смысле поменялся и контингент детей — социально-экономические катаклизмы в Армении начала 90-х годов прошлого столетия привели к появлению в большом количестве нищих, бомжей, алкоголиков, проституток, наркоманов, чьи дети росли отнюдь не в холе и неге…. Изменилась социальная картина, и должна была измениться школа.
"До того, как стать директором более 10 лет назад, я многие годы работала в школе сначала преподавателем французского, потом — замдиректора и видела, как страдают дети и как многое нуждается в переменах, — рассказывает Лариса Саргсян. — Раньше здесь к детям относились как к малолетним преступникам, которых следует изолировать от общества, как к виновным, а не жертвам, что было в корне неправильно и очень жестоко. Надо было все менять, и мы это сделали, хотя не скажу, что на первых порах было легко. Ведь изменить статус школы, означает изменить только форму, а в переменах нуждалось в первую очередь содержание…. Мы испытывали катастрофическую нехватку финансов — не было денег, педагогических ресурсов, положение детей было просто ужасное. Тогда, в 1997 году, мы стали сотрудничать с французской организацией "Врачи без границ", потом с World Vision — они нам во многом помогли…."
За несколько лет в школе действительно все изменилось: обновился педагогический состав, появились грамотные специалисты (психологи и социологи), которые работают как с детьми, так и родителями, создана программа для детей, оказавшихся в тяжелом положении (то бишь трудных подростков), сформирован новый устав учебного заведения, сделан ремонт и т.д….. Но самое главное -изменилась атмосфера школы, которую даже самые злые языки не смогли бы назвать давящей или тягостной. А ведь именно такая атмосфера присутствует чаще всего в подобных спецзаведениях.
Финансирование школы на сегодняшний день осуществляется государством, хотя, конечно, есть и организации, которые помогают, чем могут — например, французская SPFA, которая оказывает поддержку в организации всякого рода культурных мероприятий…
Признаться, я была приятно поражена, пройдясь по школе. Хорошие классные помещения, отличная библиотека, компьютерный кабинет, светлые опрятные комнаты, отремонтированные душевые, туалеты — не в каждой обычной столичной такое увидишь. При каждом классе действуют кружки — дети учатся кройке и шитью, парикмахерскому искусству, автоделу, обувному делу. Еще есть культурные кружки: керамики, рисования, пения, танцев, театральный, цирковой, умелые руки и т.д.
Скажу, что в Республиканский учебный комплекс N1 детей принимают по решению общинных Комитетов по опеке и попечительству -с согласия родителей, кстати говоря. В основном речь идет о детях из социально неблагополучных семей (наркоманов, алкоголиков, проституток, бомжей, людей с ментальными проблемами), где родители либо грешат всевозможными пороками, в том числе и насилием по отношению к собственным детям, либо равнодушны к ним настолько, что упускают тот критический момент, когда ребенка еще можно вернуть в семью. В итоге дети сбегают от родителей, попадают на улицу (и как следствие — в полицию), превращаются в преступников, либо в потенциальных нарушителей закона. Есть и такие, которые от произвола пап и мам прямиком по собственной воле идут в полицию.
Кстати, среди контингента школы мальчиков больше, чем девочек. Из 80 воспитанников — 32 девочки, остальные мальчики. При всем том педагоги говорят, что девочки отличаются более неконтролируемым поведением и большей агрессией, чем подростки мужского пола. Однако и те, и другие отличаются одной особенностью, причины которой следует, наверное, искать в глубинах национального менталитета. За исключением очень редких случаев дети не отказываются от своих родителей, какими бы отвратительными они ни были. И по выходным ходят их навещать, что, конечно же, не запрещено правилами школы, а напротив, поощряется (при условии что тот или иной родитель не представляет угрозы для ребенка). Вот и выходит, что дети, даже самые озлобленные и "потерянные", куда более ответственны, гуманны и незлопамятны, чем иные из их безбашенных родителей.
История Р.К.
Этой симпатичной, способной девчушке (она хорошо учится, ходила на музыку, у нее черный пояс по кунг-фу) 16 лет….
За ее плечами полная страшных подробностей жизнь с матерью-алкоголичкой, подрабатывающей проституцией, которая избивала дочь почем зря, побег из дома, попытка самоубийства… "Отец ушел от нас, когда брату было 3 месяца (а брат на 3 года младше меня). Мама продала дом, мы жили в общежитии. Первое время мама жила честно, работала, а потом у нее появился друг — сначала один, потом другой, потом третий… Одним словом, она пошла по дурной дорожке, начала пить, избивать меня — это было ужасно. Я не хочу с ней жить, хотя она все равно моя мама, и я не желаю ей ничего дурного и люблю ее, несмотря ни на что. Но я не хочу жить такой же жизнью, как она…
Я окончу школу, а потом буду учиться на юриста, поступлю в Полицейскую академию. Сначала я хотела стать психологом, но теперь поняла, что хочу посвятить жизнь тому, чтобы помогать подросткам, которым не повезло и они оказались в трудном положении или совершили преступление — может быть, не по своей вине, а потому что взрослые не смогли их удержать от неправильных шагов. Моя мама как-то сказала: "Что бы ты ни делала, все равно никуда не денешься, и станешь такой, как я…" "А я не стану такой, как она — лучше уж умереть".
Увы, похожих историй мне рассказали в вардашенской школе немало. Каждая из них — трагедия, в каждой красной нитью проходит искалеченная детская судьба, страшная психологическая травма и боль, а еще неравная борьба между жизнью "без руля и ветрил", в которую они оказались втянуты по вине взрослых и стремлением вырваться из порочного круга. Да, этих детей не оставили на произвол судьбы, они не обделены вниманием и заботой. Но заботятся о них другие люди, и в большинстве случаев это происходит при живых родителях. Вот что страшно…