Вечером того дня, когда режиссер Овик Ахвердян передал диск со своим новым фильмом «В поисках Нарекаци», у меня собрались друзья. И мы посмотрели картину вместе…
ОТРЫВКИ ИЗ «КНИГИ СКОРБНЫХ ПЕСНОПЕНИЙ» ЧЕРЕДУЮТСЯ С ДИСКУССИЕЙ… Это несколько человек, собравшихся за круглым столом в, кажется, домашней обстановке — они говорят о своем восприятии Нарекаци, они спорят, иногда перебивая друг друга, они задумываются, внимательно вслушиваются в слова, вспоминают… Кажется, будто за ними нет камеры, нет оператора и съемочной группы — только дух бессмертного гения молитвы витает в комнате:
«Причислив себя к заслуживающим наказания,
Со всеми вместе молю о милосердии:
Вместе с униженными — и с несмелыми,
Вместе с немощными — и с малыми,
Вместе с падшими — и с презренными,
Вместе с изгнанными — и с возвратившимися к Тебе,
Вместе с сомневающимися — и с уверенными,
Вместе с повергнутыми — и с воскресшими,
Вместе с угнетенными — и с укрепившимися,
Вместе с отринутыми — и с возлюбленными,
Вместе с оробевшими — и с дерзновенными,
Вместе с пристыженными — и с ликующими…»
В «Книге скорбных песнопений» есть история души, но нет истории жизни, биографии, лирического или эпического героя. У Нарекаци «к Богу обращается человек не исключительный, не отдельный, то есть отделенный от остальных, но ни в коем случае не абстрактный…» Человек во всей полноте своей участи!.. И становится понятно, что молитва Нарекаци как высочайший полет духа не знает границ периодов и культур, звучит мощно и свободно в любую эпоху и на любом языке. Кстати, в фильме использованы фрагменты как на армянском, так и на русском… А на экране мелькают красивейшие картины сущего — волны, разбивающиеся о берег, горный поток, блики солнца на воде и камнях, алые маки, колышущиеся от легкого ветерка, спелые гроздья винограда и церемония его освящения, полет чайки в прозрачной безоблачной вышине и перезвоне церковных колоколов, полумрак монастыря… И Бог, к которому обращается Нарекаци, везде — в каждом крике чайки, в каждом блике солнца, в каждом творении жизни, как
«Сущность непостижимая, истина неисповедимая,
Сила всемогущая, милость всевластная,
Совершенство безбрежное, наследие неизреченное,
Бытие неотъемлемое, стяжание негибнущее,
Высота несравненная…»
«НАРЕКАЦИ — ОН НЕПОСТИЖИМЫЙ. КАК ТОЛЬКО ТЫ ОТКРЫВАЕШЬ ОДНУ ЕГО ТАЙНУ, он предлагает тебе другую, потому что тайники души непостижимы…» — говорит в фильме один из участников беседы. Другой возражает: «Нельзя искать Нарекаци вне себя. Если мы будем искать его внутри нас самих, то сможем постичь…» Современный человек мельчает, становится все более бездуховным. Мы отходим от своих корней, своей истинной сущности, культуры… «А ведь именно поиск и страдания души ведут человека к Богу». Это слова Соса Саркисяна, прозвучавшие в фильме. Он же читает и текст Нарекаци. В русском переводе он столь же пронзительно звучит из уст Иннокентия Смоктуновского…
Поиск Нарекаци — его универсальность, его любовь к человеку… «Нарекаци понятен не только христианину… Его поймет и человек, исповедующий даосизм, и тот, кто исповедует индуизм, да и вообще любую религию…» — такое мнение звучит в фильме. В то же время Нарекаци глубоко национален — ведь недаром именно его один из величайших армянских поэтов XX века Паруйр Севак назвал «солнцем армянской словесности, лезвием меча самосознания у того народа, который почти всегда защищается и почти никогда не атакует».
Ищущие ставят вопросы — есть ли в молитве Григора Нарекаци бунт против Бога за то, что создал человека столь несовершенным? Почему народ почитал гения молитвы, а церковь подвергала его гонениям? Что ж — это и есть поиск: ставить вопросы и пытаться найти на них ответы…
В фильме звучит музыка Альфреда Шнитке — его Концерт для хора, написанный на стихи Г.Нарекаци (в исполнении Государственного камерного хора Армении под управлением Роберта Млкеяна), а также произведения Г.Скевраци, А.Джугаеци, И.Босха, А.Рублева, Е.Кочара и т.д. Звучит голос Комитаса… А в дискуссии участвуют Карпис Суренян, Тигран Мансурян, тер Месроп Арамян, Давид Мурадян, Сос Саркисян, Армен Нерсисян, сам автор фильма Овик Ахвердян и другие.
Но знаете, что интересно? Пока длится фильм, нет никаких ссылок на то, кто говорит, чьи полотна осмысливаются на экране, чья музыка звучит… Даже в титрах просто называются фамилии тех, кто принимал участие в беседе. Вначале это вызвало недоумение и стало предметом критики со стороны тех, кто вместе со мной смотрел фильм. Справедлива ли она — эта критика? Думаю, нет, и вот почему…
ПОНЯТНО, ЧТО АВТОР КАРТИНЫ СОЗНАТЕЛЬНО ОТКАЗАЛСЯ ОТ СТЕРЕОТИПНОЙ ПОДАЧИ в духе научно-популярных телевизионных передач или документальных картин, где каждый выступающий идентифицируется в соответствии со своим именем, фамилией, родом занятий и должностью. Ахвердян оставляет зрителю свободу восприятия и собственного поиска Нарекаци без всякого навязывания авторитетных мнений, авторитетной музыки, авторитетных картин и т.д. Собрались люди, они беседуют, каждый из них открывает своего Нарекаци, свой путь духовного поиска, и в этом контексте их фамилии и должности не имеют никакого значения…Такая беседа вполне могла бы иметь место в другой обстановке, в другое время, с другими собеседниками и без включенной камеры, навязывающей свои правила игры и некоторую (практически неизбежную) камерность восприятия. От этих-то правил и попытался избавить нас автор фильма…
После просмотра развернулась бурная дискуссия — кто-то критиковал фильм, кто-то хвалил. Но постепенно наш разговор захватили духовная тема и «Книга скорбных песнопений». В своем собственном поиске Нарекаци мы засиделись до глубокой ночи. Думаю, Овик Ахвердян остался бы доволен — рaзве не этого он добивался? И разве кому-то интересны наши фамилии и должности?
«Причислив себя к заслуживающим наказания,
Со всеми вместе молю о милосердии:
Вместе с униженными — и с несмелыми,
Вместе с немощными — и с малыми,
Вместе с падшими — и с презренными,
Вместе с изгнанными — и с возвратившимися к Тебе,
Вместе с сомневающимися — и с уверенными,
Вместе с повергнутыми — и с воскресшими,
Вместе с угнетенными — и с укрепившимися,
Вместе с отринутыми — и с возлюбленными,
Вместе с оробевшими — и с дерзновенными,
Вместе с пристыженными — и с ликующими…»
В «Книге скорбных песнопений» есть история души, но нет истории жизни, биографии, лирического или эпического героя. У Нарекаци «к Богу обращается человек не исключительный, не отдельный, то есть отделенный от остальных, но ни в коем случае не абстрактный…» Человек во всей полноте своей участи!.. И становится понятно, что молитва Нарекаци как высочайший полет духа не знает границ периодов и культур, звучит мощно и свободно в любую эпоху и на любом языке. Кстати, в фильме использованы фрагменты как на армянском, так и на русском… А на экране мелькают красивейшие картины сущего — волны, разбивающиеся о берег, горный поток, блики солнца на воде и камнях, алые маки, колышущиеся от легкого ветерка, спелые гроздья винограда и церемония его освящения, полет чайки в прозрачной безоблачной вышине и перезвоне церковных колоколов, полумрак монастыря… И Бог, к которому обращается Нарекаци, везде — в каждом крике чайки, в каждом блике солнца, в каждом творении жизни, как
«Сущность непостижимая, истина неисповедимая,
Сила всемогущая, милость всевластная,
Совершенство безбрежное, наследие неизреченное,
Бытие неотъемлемое, стяжание негибнущее,
Высота несравненная…»
«НАРЕКАЦИ — ОН НЕПОСТИЖИМЫЙ. КАК ТОЛЬКО ТЫ ОТКРЫВАЕШЬ ОДНУ ЕГО ТАЙНУ, он предлагает тебе другую, потому что тайники души непостижимы…» — говорит в фильме один из участников беседы. Другой возражает: «Нельзя искать Нарекаци вне себя. Если мы будем искать его внутри нас самих, то сможем постичь…» Современный человек мельчает, становится все более бездуховным. Мы отходим от своих корней, своей истинной сущности, культуры… «А ведь именно поиск и страдания души ведут человека к Богу». Это слова Соса Саркисяна, прозвучавшие в фильме. Он же читает и текст Нарекаци. В русском переводе он столь же пронзительно звучит из уст Иннокентия Смоктуновского…
Поиск Нарекаци — его универсальность, его любовь к человеку… «Нарекаци понятен не только христианину… Его поймет и человек, исповедующий даосизм, и тот, кто исповедует индуизм, да и вообще любую религию…» — такое мнение звучит в фильме. В то же время Нарекаци глубоко национален — ведь недаром именно его один из величайших армянских поэтов XX века Паруйр Севак назвал «солнцем армянской словесности, лезвием меча самосознания у того народа, который почти всегда защищается и почти никогда не атакует».
Ищущие ставят вопросы — есть ли в молитве Григора Нарекаци бунт против Бога за то, что создал человека столь несовершенным? Почему народ почитал гения молитвы, а церковь подвергала его гонениям? Что ж — это и есть поиск: ставить вопросы и пытаться найти на них ответы…
В фильме звучит музыка Альфреда Шнитке — его Концерт для хора, написанный на стихи Г.Нарекаци (в исполнении Государственного камерного хора Армении под управлением Роберта Млкеяна), а также произведения Г.Скевраци, А.Джугаеци, И.Босха, А.Рублева, Е.Кочара и т.д. Звучит голос Комитаса… А в дискуссии участвуют Карпис Суренян, Тигран Мансурян, тер Месроп Арамян, Давид Мурадян, Сос Саркисян, Армен Нерсисян, сам автор фильма Овик Ахвердян и другие.
Но знаете, что интересно? Пока длится фильм, нет никаких ссылок на то, кто говорит, чьи полотна осмысливаются на экране, чья музыка звучит… Даже в титрах просто называются фамилии тех, кто принимал участие в беседе. Вначале это вызвало недоумение и стало предметом критики со стороны тех, кто вместе со мной смотрел фильм. Справедлива ли она — эта критика? Думаю, нет, и вот почему…
ПОНЯТНО, ЧТО АВТОР КАРТИНЫ СОЗНАТЕЛЬНО ОТКАЗАЛСЯ ОТ СТЕРЕОТИПНОЙ ПОДАЧИ в духе научно-популярных телевизионных передач или документальных картин, где каждый выступающий идентифицируется в соответствии со своим именем, фамилией, родом занятий и должностью. Ахвердян оставляет зрителю свободу восприятия и собственного поиска Нарекаци без всякого навязывания авторитетных мнений, авторитетной музыки, авторитетных картин и т.д. Собрались люди, они беседуют, каждый из них открывает своего Нарекаци, свой путь духовного поиска, и в этом контексте их фамилии и должности не имеют никакого значения…Такая беседа вполне могла бы иметь место в другой обстановке, в другое время, с другими собеседниками и без включенной камеры, навязывающей свои правила игры и некоторую (практически неизбежную) камерность восприятия. От этих-то правил и попытался избавить нас автор фильма…
После просмотра развернулась бурная дискуссия — кто-то критиковал фильм, кто-то хвалил. Но постепенно наш разговор захватили духовная тема и «Книга скорбных песнопений». В своем собственном поиске Нарекаци мы засиделись до глубокой ночи. Думаю, Овик Ахвердян остался бы доволен — рaзве не этого он добивался? И разве кому-то интересны наши фамилии и должности?