считает продюсер Армен АМБАРЦУМЯН
Если у человека есть призвание, оно его найдет. Быть открытым своему призванию, не бояться круто изменить свою жизнь и накатанную колею — наверное, единственное, что нужно человеку, пребывающему в поиске дела всей жизни. Наш герой, продюсер Армен Амбарцумян, которого друзья коротко называют "Бурц", прежде чем обрести свое призвание, перепробовал не одну стезю — был врачом, актером, сценаристом, предпринимателем.
— Что понадобилось студенту мединститута в богемной среде новорожденного Камерного театра?
— Это было в 1978 году. Тогда Камерный театр еще только создавался. Мы, можно сказать, его строили своими руками, ибо на месте будущего театра была грязная дыра, забытый богом подвал. Из бывших КВНщиков сложилась отличная творческая команда — Араик Ернджакян, Миша Погосян, Боря Лившиц, который потом с концами уехал в Израиль, и другие. . . Никогда не думал, что буду актером — учеба в мединституте предполагала совсем иную колею и жизнь казалась вполне предсказуемой, спланированной. Но меня, что называется, затянуло. Камерный театр, в хорошем смысле слова, "поломал" мою жизнь. И я ни разу об этом не пожалел.
— Какие же роли вы играли в Камерном театре?
— Разные. Я был занят в спектакле "Господа, все рушится, но еще можно жить и веселиться", играл Гамлета, а еще у меня была роль раба в спектакле "Нерон" по пьесе Радзинского — одна из моих самых любимых ролей. В общем, до конца 80-х годов Камерный театр определял мой путь, который опять же казался вполне предсказуемым. Ну а потом грянули революционные перемены, и все перевернулось вверх тормашками.
— Тогда вы и решили попробовать свои силы в бизнесе?
— Да, было дело: вместе с Арменом Мазманяном мы создали ассоциацию "Гойак" — творческо-коммерческую организацию. С одной стороны, мы занимались (и, кстати, весьма успешно) торговым бизнесом — привозили в Армению муку, бензин, сигареты и т. д. , с другой — на вырученные средства организовывали всевозможные выставки: к примеру, выставки армянских художников в Центральном доме художника в Москве, ставили спектакли в театре "Гой", действовавшем под крышей театра им. Сундукяна. И хотя это был очень сложный год для Армении безвременья — холода, мрака, нищеты, но люди ходили на спектакли театра "Гой", творческая группа регулярно получала зарплату. Все закончилось в 1994 году, когда, оказавшись по делам бизнеса в Абхазии, я попал в серьезную передрягу в духе американских боевиков с захватом заложников и требованием выкупа в обмен на жизнь. В итоге от моих финансов остались клочья, и пришлось все начинать с нуля. Ко мне тогда пришел Миша Погосян и предложил вложить остатки былой "роскоши" в новый спектакль. Миша сказал: "Давай, Армен, заниматься тем, что мы любим и умеем делать". Я согласился. . .
— И в результате вашего творческого тандема в 1995 году родился спектакль "Хатабалада", столь полюбившийся зрителям?
— Да. Мы заказали Ваграму Саакяну — очень талантливому драматургу — так называемую "болванку" спектакля, его общую канву. Помню, тогда все, кто работал над спектаклем, абсолютно бескорыстно вносили свои идеи в общий котел. Тогда же к нам присоединился Грант Тохатян, в свое время тоже занявшийся предпринимательством — в сфере туризма. "Хатабалада" стала моим первым продюсерским опытом.
— Судя по успеху, первый блин комом не оказался.
— К счастью, спектакль себя окупил, и не только здесь, но и за рубежом был очень тепло принят зрителями. Так как "Хатабалада" удалась, мы решили снять еще и фильм — "Ереван-блюз", тоже имевший успех как в Армении, так и в США, во Франции. Впоследствии родилась идея "Айбенарана" — обучающей видеоэнциклопедии для детей, и ее мы воплощаем в жизнь уже давно. Кстати, идея возникла совершенно спонтанно. Я гостил у родственников в Ростове и обратил внимание, что моя маленькая племянница, до 4-летнего возраста жившая в Ростове, практически не понимает армянского и не говорит на родном языке. В разрезе последних 15 лет беспрерывной эмиграции из Армении это стало общей бедой наших детей, либо уехавших с родителями за границу в очень юном возрасте, либо уже родившихся за пределами своей родины. Они постепенно начали терять связь с родным языком.
— Значит, цель "Айбенарана" изначально была в стремлении сохранить национальные корни в подрастающем поколении, привить им знание армянской истории и любовь к своему языку, развить чувство национальной идентичности в наших детях, особенно тех, которым жизнь на чужбине постепенно, но неизбежно грозит ассимиляцией?
— Именно так, и эта цель ясно отображена в самом лого "Айбенарана": "Мы — армяне, наша Родина — Армения, наш язык — армянский, наша Церковь — Армянская Апостольская". При этом "Айбенаран" не только обучает детей родному языку, но в доступной, интересной форме дает сведения об армянской истории и выдающихся армянах — композиторах, поэтах, писателях, философах и т. д. , что, на мой взгляд, важно как с познавательной, так и воспитательной точки зрения, особенно сегодня, когда морально-нравственные критерии оказались несколько размыты и детям трудно понять, на кого равняться, к чему стремиться. Вообще все, что я делаю, это проекция моего внутреннего понимания, осознания ситуации в данный момент. Для меня важно чувствовать время и отобразить его. В свое время спектакль "Хатабалада" был направлен против беспредела АОД и тех мутантов, которые, будучи на первый взгляд интеллигентами, придя к власти трансформировались в этакого Шварцевского дракона. Ведь на самом деле этот дракон — персонаж галльской легенды о принце, который, победив дракона и освободив город от чудища, сам в него превращается. Так же вышло с аодовцами, которые, придя к власти, обратили страну в хаос, извратили те самые национальные идеалы, которые сами же проповедовали.
— Можно ли сказать, что и спектакль "Mea Culpa" — это ваше видение и отображение дня сегодняшнего? Кстати, насколько я знаю, вы являетесь не только продюсером, но автором идеи и сюжета спектакля?
— Идея, сюжет, герои — мои, но текст написан Ваграмом Саакяном. В чем я вижу mea culpa — свою вину? Знаете, я думаю, как бы человек ни стремился жить по принципу "моя хата с краю, ничего не знаю", невозможно обособиться от тех общественно-политических процессов, которые происходят в стране, тем более в такой маленькой, как Армения. И каждый человек — будь то политик, ученый, артист, продюсер, бомж — должен осознать "свою вину" и задать себе вопрос: а что я сам сделал для того, чтобы моя страна процветала? Речь идет не о пустых словопрениях, а именно об осознании личной ответственности за настоящее и будущее своей страны и искреннем покаянии, ведущем к прозрению, а стало быть, и к свету.
— Вас часто "обвиняют" в излишней политизированности, публицистичности спектаклей. Где же чистое театральное искусство? — вопрошают критики. . .
— А я не знаю, что такое театр на самом деле. По-моему, театр — это некое отгороженное от внешнего мира пространство, где собираются люди. Если между актерами на сцене и зрителями в зале происходит контакт на духовном уровне, тогда это и есть театр. Жанр в данном случае не играет существенной роли.
— Знаю, что вы работаете над новым спектаклем. Расскажите о нем подробнее.
— Да, мы начинаем репетиции нового спектакля по пьесе Армена Ватяна с рабочим пока названием "Беспокойная душа и Незваный гость". Сюжет раньше времени рассказывать не буду, но скажу, что и этот спектакль получится весьма и весьма актуальным.
— Возможно, такое определение прозвучит несколько вульгарно, но продюсер — это в конечном итоге человек, который делает деньги на творчестве. Чтобы не прогореть, он хочешь не хочешь должен идти на поводу у вкусов широкой публики, ибо пустой зал — катастрофа для продюсера, вложившего деньги в проект. Между тем сегодня духовность, истинное искусство мало востребованы широкой публикой, в результате чего большинство продюсеров работают на то, что плодят ширпотреб в огромном количестве, ничуть не заботясь о необходимости развивать вкусы публики, а не опускаться до уровня толпы. А как вы справляетесь с этой дилеммой?
— Я с вами абсолютно согласен — эта дилемма действительно есть. Что касается меня, то я стараюсь найти некую золотую середину. Сегодня невозможно ставить, скажем, Бекета "В ожидании Годо" — произведение в высшей степени духовное. На этом деньги не заработаешь. Стало быть, надо ставить все-таки спектакли, на которые публика пойдет. Но в определенной степени потакая ее вкусам, необходимо, скажем так, сегментами впрыскивать духовность, расширять сознание людей, которые приходят в театр. К сожалению, в переходный период другого не дано. Во всяком случае я стремлюсь создавать спектакли, несущие духовность, и каждый новый проект, кстати, отмечен, большей степенью духовности, чем предыдущий. Сравните "Хатабаладу" и "Mea Culpa" — ведь в этом плане между ними есть разница. . .
Menu
