Мы заметили ее сразу – она царственно полулежала на тротуаре в глубокой тени густых пальм, окружавших это, в общем-то, обычное кафе, – таких здесь было множество, и все они оживали к вечеру, когда невыносимая жара слегка спадала и на улицы выходили погулять тысячи отдыхающих. Вечерами поселок Оба, что в окрестностях Алании – одного из самых известных курортов турецкого Средиземноморья, превращался в одну сплошную, яркую, искрящуюся всевозможными огнями звонкую ярмарку. Видимо, гремящая со всех сторон громкая музыка пугала – во всяком случае вечерами ее не было видно.
Итак, мы заметили ее в первый же день утром, по пути на пляж. Кошек на улицах городка было много, и вначале она привлекла внимание лишь безупречно белоснежной шерстью. Потом вдруг подняла морду, и мы ахнули – глаза разные! Ванская кошка чистейшей воды, молодая, упругая, грациозная донельзя, она глядела на нас своими неповторимо прекрасными глазами – голубым и зеленым, и мы замолчали, на секунду онемев перед этим явлением. Наша, наша красавица, да еще в Турции – это было слишком неожиданно.
— Барев, — отойдя от шока, сказала я ей на родном языке. – Вонцес?
И достала фотоаппарат
— 10 евро, 10 евро! – вдруг раздался веселый возглас на английском, и к нам подошла женщина лет 40. — Общение с нашей кошкой стоит 10 евро, а хотите сфотографировать ее – 20 евро.
Она, конечно же, шутила – это было заметно по приветливой улыбке на приятном лице. Народ здесь вообще довольно приветлив – на каждом шагу с тобой здороваются – на русском, английском, немецком, в зависимости от догадки: откуда ты. Правда, в основном это зазывалы, старающиеся завлечь тебя в свой ресторан или магазин. Вот и эта, подойдя, сразу завела разговор: "Русские?" — и начала перечислять дальше, дойдя аж до Сербии, пока я не перебила ее коротким "эрмени". Лицо женщины моментально преобразилось: "Армяне?" — ахнула она.
Мы поняли, что и здесь не обошлось без трогательной встречи с соотечественниками, впрочем, учитывая наличие ванской красавицы, все это становилось уже интересным и приобретало несколько ностальгический оттенок.
Лена – так звали нашу знакомую — пригласила нас в закрытую часть кафе. Здесь никого не было в этот час, а кондиционер подарил желанную прохладу. Кошку она взяла с собой, посадила на колени и поглаживала. Стала расспрашивать, угостила кофе и рассказала немного о себе. Живет она здесь уже 14 лет, переехала из Стамбула. Родом из Гюмри, 20 лет назад вышла замуж за турецкого армянина и переехала. Лето – горячая пора на курорте: наша знакомая, как выяснилось, была крутым бизнесменом — владела не только кафе, но и небольшим магазином кожи рядышком, а главный, большой магазин кожаных изделий (Алания считается одним из центров кожевенной промышленности в Турции) находился в центре города.
А мы все любовались и любовались кошечкой, вольготно расположившейся на коленях хозяйки и время от времени поглядывавшей на нас своими неповторимыми глазами. Заметив наш интерес к красавице, Лена сказала: "Приходите завтра – я расскажу вам историю нашей Писо".
…Ностальгией повеяло, как выяснилось, неспроста. На следующий день уже в кабинете хозяйки мы услышали рассказ, столь же невероятный, сколь и щемящий своей невозможностью. У Писо действительно была выдающаяся родословная – вся сплошь из ванских кошек чистейшей породы. Но еще более выдающейся была ее история, в которую можно было верить или нет, но от этого она не казалась менее трогательной.
Предки Лены – родом из Вана. Там жил ее прадед, человек довольно богатый, владелец нескольких магазинов (Лена все шутила, что это в него она такая предприимчивая). В 1909 году у них родился четвертый ребенок – долгожданная девочка, до этого было три сына.
— Это была моя бабушка Назели. Всю эту историю я знаю с ее слов – она была удивительно живым, интересным человеком с необыкновенной способностью рассказывать. Когда Назели было 3 года, отец подарил ей крошечного ванского котенка с разными глазами, к которому девочка очень привязалась. А когда ей исполнилось 6 лет, случилась трагедия…
Бабушка не любила рассказывать о тех событиях, когда потеряла отца и братьев. Лицо ее сразу становилось суровым и словно окаменевало. Она лишь рассказывала, что мать спаслась чудом, а сама она спряталась, забившись в сарай, который турки, уходя, подожгли. Мать после их ухода бегала по всему двору и громко звала дочь. А ребенок молчал, в ужасе перед зачинавшимся пламенем. И тогда громко замяукала кошка, которую девочка прижимала к себе. Это мяуканье услышала мать, ворвалась в сарай и нашла дочь – единственную спасшуюся из детей… Едва они выскочили, строение рухнуло. Так кошка фактически спасла мою бабушку.
Им удалось бежать и добраться до Сирии. Обосновались они в Алеппо, а потом переехали в Тбилиси, где жил брат прабабушки, оттуда — уже в Гюмри. Кошка путешествовала вместе с ними, в Сирии они нашли такого же чистопородного кота, и вскоре в семье появились совершенно очаровательные котята – все белоснежные, с голубым и зеленым глазами. Назели оставила себе одного из троих, остальных подарила друзьям. Вот так и начался род Писо. Партнеров вначале бабушка, а потом моя мама подбирали очень строго, следя за чистотой породы. Так и получается, что наша Писо – кошка историческая, ее предки видели Геноцид. Бабушка, умирая, просила меня сохранить семейную легенду и продолжить традицию. Когда я уезжала из Гюмри в Стамбул, взяла с собой прабабку вот этой красавицы, которую вы видите. Сейчас Писо 4 года, и я ищу ей партнера. Думаю, даже придется съездить в Ван. Как раз повод найдется, а то мне очень хочется поехать на родину предков, но не могу себя заставить – как подумаю об этом, сердце просто сводит от боли: а вдруг удастся и дом деда найти? И что мне тогда делать, как жить с этим?
Лена все говорила и говорила, прижимая к себе разноглазую красавицу. А потом вдруг сказала, как бабахнула, что Алания – это территория исторической Киликии. Мы опять онемели – слишком много было для одного дня исторических ассоциаций: Ван, Киликия, Геноцид, кошка, спасшая девочку. Нет, никуда не деться в Турции от Армении: глянешь на карту – вдоль побережья сплошь берущие за душу названия: Адана, Муш, Урфа, Ван… Приехали, называется, отдыхать…
Впрочем, все равно это было здорово. Мы каждый день виделись с Писо – она все так же величественно возлежала в тени густых пальм и, кажется, отвечала на наши приветствия потеплевшим взглядом потрясающих глаз. Лена заводила нас к себе пить кофе и рассказывала новые подробности о своей семье. Когда в Южной Осетии все это началось, она очень переживала за родственников в Тбилиси, посылала им деньги, звонила по пять раз за день.
В последний день нашего отдыха мы зашли попрощаться. Писо дала нам себя погладить – это была большая милость с ее стороны, знак особого расположения. А Лена обещала приехать зимой в Армению, обещала и подарить нам котенка Писо, как только та родит. А еще она обещала, что обязательно найдет в себе силы и поедет в Ван. И тогда это будет уже новая история, но совсем не другая, а все та же – бесконечная армянская история, в которой семейные легенды хоть и связаны с трагедией, но все равно жизнеутверждающи, ибо полны любви и преданности. Как, собственно, и эта история девочки с котенком, дошедшая до нас благодаря кошке из Вана, что встретилась нам за тысячи километров от сегодняшней родины и поразила идущим, кажется, из глубины столетий взглядом разноцветных – единственных в мире! — глаз…