В декабре 2001 года парламент принял закон "О гражданской службе", после чего указом президента был назначен первый состав Совета по гражданской службе. Хотите — верьте, хотите — нет, но спустя некоторое время, по оценкам Всемирного банка, система гражданской службы в нашей республике могла служить примером для стран СНГ. В связи с этим ВБ даже организовал ознакомительное посещение Армении соответствующими госструктурами стран бывшего Союза. Так сказать, с целью обмена опытом. В рамках кредитной программы ВБ под названием "Армения: модернизация государственного сектора" было создано широкое поле для сотрудничества по улучшению технического, методического и организационного оснащения гражданской службы РА.
Поначалу казалось, что после вступления в силу упомянутого закона министерства и ведомства перестанут быть заложниками родственных кланов и политических структур, но не тут-то было. Деятельность системы управления по-прежнему оставляет желать большего. Несколько месяцев тому назад об этом заявил и премьер-министр, причем не только заявил, но и поручил соответствующим структурам провести реформы в сфере управления с целью повышения эффективности. Процесс пошел.
Он длится уже несколько месяцев. Стало быть, на то, чтобы уточнить функции министерств, их управлений и аппарата, понадобилась уйма времени, причем гарантий, что по завершении процесса система управления станет эффективнее, нет и быть не может. Ну кто, в самом деле, поверит в эффективность преобразований, начатых разом всеми структурами по единому распоряжению?
Оппозиционная пресса периодически тиражирует слухи, дескать, процесс затеян с целью тотальных сокращений, дабы на вырученные средства открыть фонды денежных поощрений, а вот пресс-секретарь Совета по гражданской службе Гор Абрамян в интервью "ГА" заявил, что в результате структурных преобразований не только ликвидируются ставки, но и открываются новые вакансии и, если сокращенный чиновник подходит по квалификации к новой вакансии, ему в первоочередном порядке предлагается ее занять. В промежутке госслужащий числится в так называемом краткосрочном резерве и получает в течение шести месяцев ту зарплату, которую получал до поступления в резерв. Недовольство в основном вызывает то обстоятельство, что находящемуся в резерве сотруднику может быть предложена вакансия с понижением и более низкой зарплатой, однако жалоб в совет по поводу нарушений законности в процессе преобразований, по словам Абрамяна, не поступало.
Одним словом, идет реформа системы управления, но как бы втихую, ибо никаких конкретных сведений по министерствам и ведомствам о том, что, где и почему делается, не оглашается. Почему ликвидируются управления, почему сливаются, почему расформировываются и почему появляются новые? Что это? Процесс ради процесса? Реформа ради реформы? Кто просчитал реальный КПД текущих преобразований, которые, кстати, сильно повлияли на рабочий климат в министерствах? К примеру, как повлияет на дальнейшую работу Министерства сельского хозяйства реорганизация управлений по науке и образованию, внешним связям и растениеводству? Работа этого министерства в последнее время оставляла желать большего, но почему решили, что подвижек следует добиваться именно таким путем, то есть реорганизацией именно этих управлений, неизвестно.
А вот в Министерстве по чрезвычайным ситуациям ликвидировали дублирующие отделы по связям с общественностью, международный и юридический — теперь, надо думать, будут работать лучше. Минздрав, по нашим сведениям, сократил только вакантные штатные единицы: из 635 штатных единиц осталось 572. Минкультуры расформировало Агентство по издательским делам с намерением сформировать вместо него издательский центр. Надо полагать, КПД министерства от этого сильно возрастет… В Минобороны тоже произошли изменения в связи с сокращением ставок. В Минэкономики в настоящее время заняты описанием бизнес-процессов, исходя из этих описаний будут предприняты уточнения функций сотрудников (правда, уж больно долго описывают бизнес-процессы…)
В остальном все наши попытки получить от соответствующих структур внятный ответ на вопросы о том, что конкретно делается, по каким расчетам и планам, с какой целью и каковы прогнозы, наталкивались на ответ, что выполняется распоряжение премьер-министра. Если насущная необходимость преобразований так мешала продуктивной работе министерств, то почему надо было ждать распоряжения главы правительства для того, чтобы предпринять меры к улучшению качества работы? Ответ прост: в наших министерствах и их подструктурах нет случайных людей, и любое кадровое перемещение чревато опасностью кого-то обидеть. В условиях клановости и протекционизма решить кадровый вопрос можно только оптом и по распоряжению премьера.
Министерства по-прежнему остаются закрытыми структурами, в которых действуют клановость и протекционизм, отсюда низкий профессиональный уровень сотрудников и низкое качество работы. Несмотря на небольшие зарплаты, устроиться на работу в какое-либо, даже самое завалящее министерство можно только по большому блату. Профессионалу в наших министерствах делать нечего даже при наличии самых что ни наесть солидных фондов финансового поощрения. Если в министерствах появятся профессионалы, то где будут протирать штаны сынки и дочки должностных папаш? Им, кстати, поощрения не нужны, они, как правило, стремятся в министерства ради престижа…
